Тяга к свершениям: книга четвертая - Андрей Васильевич Меркулов

последней копейки! И никакой отдачи! Нам не хватает даже на то, чтобы элементарно за аренду вовремя платить. Уже в долгах по уши!.. Нет, с этим надо завязывать, — сказал Майский спокойнее и тверже, обращаясь уже по большей части к самому себе. — Все — закрываем предприятие.

— Как закрываем?.. — обомлел Павел Федорович. — Подожди еще полмесяца, и у нас такой магазинчик будет… Это же все временные трудности, — зачастил он и какая-то нездоровая паническая улыбка изобразилась на его лице.

— Этому не будет конца. Бизнес надо закрывать, пока мы еще не утонули в долгах.

— Да в каких долгах, Максимка?.. Теретников вернет мне все деньги в течение этой недели. Нам просто надо сейчас занять, чтобы заплатить за аренду, а дальше все выправится, — сказал Павел Федорович, глядя при этом на брата.

— Нет, — твердо сказал Майский. — Все — это конец.

— Не горячись, Максимка. Мы найдем решения…, — повторял Павел Федорович, продолжая периодически обращаться взглядом к Леониду Федоровичу, как бы пытаясь получить его поддержку.

— Завтра в восемь в магазине, — категорически отрезал Майский и решительно направился в коридор.

В прихожей он принялся обуваться, как вдруг раздался негромкий стук в дверь. Майский открыл — это была Марина. Она стояла понурая, совершенно как мел бледная, не моргая смотря перед собой неподвижным взглядом. Ее сильно округлившиеся вытаращенные глаза были переполнены отчаянием вместе со смертельным ужасом, и только от одного взгляда в них Майский вдруг весь проникнулся чудовищным первобытным страхом, леденящим даже его душу.

Заметив Майского, Марина отрешенно, будто механически, поприветствовала его и прошла в дом, а следом молча и необычно робко для себя зашла ничего не понимающая, растерянная и по виду сильно напуганная Алина. Впервые в жизни наблюдая мать в таком состоянии, она не узнавала сейчас самого главного и близкого человека в своей жизни, совершенно не понимала ее поведение, но интуитивно чувствовала ужасную беду, и это до крайности взволновало и взбудоражило сознание бедной девочки. Увидев в коридоре Майского, Алина тут же обратила на него свой жалостливый и обескураженный взор, молящий разрешить терзавшие ее переживания, но найдя дядю в не меньшем замешательстве, перепугалась окончательно. Ее личико вдруг все искривилось в детском, каком-то абсолютном, безмерном, безысходном страхе: мышцы на нем напряглись, а подбородок задрожал и нервически запрыгал, так что Алина еле сдержала слезы, боясь сейчас даже заплакать.

Опершись рукой о стену, Марина скинула с ног свои сандалии и медленно проследовала в зал но, увидев сидевших там свекра со свекровью, да еще и в компании Павла Федоровича, остановилась в проходе и, не смотря ни на кого, замерла, уставившись как завороженная в одну точку перед собой. Голова у Марины закружилась; единственное, чего жаждала она в этот момент — уединиться в какой-нибудь комнате, но деться ей было некуда, и она просто продолжала стоять на месте.

— Что сказали, Марина? — поспешил спросить у нее Леонид Федорович, при виде невестки начав буквально на глазах тревожиться все сильнее.

Марине вдруг сильно защемило сердце. Она тяжело, обреченно выдохнула, будто морально подготавливая себя к тому, чтобы в очередной раз услышать сегодня следующие слова:

— Это рак, — тихо произнесла она, и слезы сами полились из ее неподвижных округленных глаз.

Глава вторая

I

Вопреки своему первому желанию, Майский так и не ликвидировал фирму. Произошло это потому, что на следующий же день после решения об окончательном разрыве с дядей, тот пришел на обговоренную встречу в магазине с тридцатью тысячами рублей. Достав где-то деньги, Павел Федорович принялся слезно упрашивать Майского, чтобы тот дал ему возможность одному продолжит работу в магазине, пообещав, что возьмет на себя все долги предприятия, а отданные Теретникову двадцать четыре тысячи во что бы то ни стало вернет позже, когда ситуация немного нормализуется. Если же все-таки по каким-то причинам магазин придется закрыть, то Павел Федорович заверил племянника, что в этом случае он не станет претендовать на вырученные от продажи оставшихся книг и прочего товара деньги. Недолго думая Майский согласился на уговоры дяди, и главным образом потому, что ему было уже все равно: он хотел только поскорее оставить дело, которое фактически разорило его, так что даже и не интересовался, откуда Павел Федорович взял деньги.

Сложное решение о выходе из бизнеса созревало в голове Майского долго, но реализовано было столь внезапно и быстро, что первое время он не мог даже до конца воспринять этот, уже свершившийся, факт. Однако вскоре мысли о полном и окончательном крушении его предпринимательских начинаний, которые прежде он умудрялся отгонять от себя, проявились в его сознании со всей возможной очевидностью, принеся с собою тягостные и мучительные переживания.

С того дня, как произошла их последняя с Павлом Федоровичем встреча, Майский буквально заперся у себя в квартире. Он перестал отвечать на звонки, не открывал дверь, вообще почти не выходил из дома, и все время только лежал в постели. В каком-то нездоровом несознательном стремлении уйти, отгородиться от окружавшего его мира, он, завалившись на кровать лицом к стене и поджав под себя ноги, накрывался одеялом, оставляя снаружи только голову, и в таком положении, не вставая и ничего не евши, мог проводить по целым суткам.

Несколько дней Майский думал только о постигшем его провале. Сильно угнетала его потеря всех накопленных сбережений: очень большие надежды возлагал он на эти средства, которые должны были стать материальной основой его успеха. Но еще сильнее тяготило его осознание, что он не сумел воспользоваться представившимся ему шансом реализовать, наконец, долгожданную свою мечту, и на деле оказался самым обыкновенным неудачником. Майского начали преследовать мучительные и навязчивые мысли о своей никчемности и несостоятельности, которые были особенно невыносимы для его самосознания, отличающегося крайне гипертрофированным самомнением и всецелой убежденностью в своей чрезвычайной исключительности. Не в силах переносить эти тяжелейшие переживания, подсознание Майского стало настойчиво требовать от него переложить вину за провал в бизнесе на кого-нибудь другого, и он судорожно принялся отыскивать себе оправдания. Раз за разом Майский последовательно прокручивал в памяти этапы работы над магазином, начиная с того самого момента, как Павел Федорович предложил ему партнерство, постоянно находя все новые причины своей неудачи. Он поочередно винил в провале жуликоватых поставщиков книг, которые, пользуясь слабостью дяди, подсовывали им самый бесперспективный товар, деградирующих сограждан, совершенно потерявших интерес к чтению, корыстного и нетерпеливого владельца помещения, обманщика Теретникова и, конечно же, самого Павла Федоровича. Каждый раз, приходя к подобного рода заключениям, Майский внутренне весь