Конь бѣлый - Гелий Трофимович Рябов

гостиницах, в каютах пароходов или вагонных купе, а то и просто на некоторых сиденьях в самолете или даже в пригородном поезде контрразведка или ее «старший» — разведка устанавливали специальные подслушивающие устройства для обнаружения намерений и состояния дел у «противника». В данном случае вагон был с советской стороны и затея принадлежала ОГПУ, в этом не сомневался.

Разговор за стеной развивался напряженно; мысленно, для себя разделил разговаривающих (хотел обозначить «беседующих», но нет — это был именно разговор, тяжелый, нервный) на «здорового» с густым басовитым голосом и «больного» — у этого голос был никакой, стертый и обыкновенный донельзя. «Вы меня убеждаете, словно ребенка, которому хотят влить касторку! Почему вы так уверены?» — «Я военный человек, — дискантом отвечал «больной», — меня учили топографии, умению читать карту. У меня профессиональная память, я запомнил это место навсегда». — «Удивляет только одно, — шаляпинским басом произнес «здоровый», — вся операция завязана только на вашей памяти, между тем — прошло почти шесть лет, все кардинально изменилось, вы запутаетесь, и всему конец!» — «Не запутаюсь!» Это было похоже на пикировку учителя с нерадивым учеником во время экзамена — в корпусе у Бабина был такой случай однажды: рассказывал о Пелопоннесской войне, все шло гладко, когда же сообщил язвительному историку о том, что борьба закончилась правлением «Тридцати тиранов» — тот с улыбочкой предложил назвать всех поименно. Помнил же, увы, только главу: Крития.

…От воспоминаний отвлек «здоровый» — ухватил только окончание фразы, фамилию, от которой бросило в жар. «… Кузьминых. Вы уверены в них?» — «Несомненно. Сам рекомендовал». — «Хорошо. Без особой нужды сюда больше не заходить». Послышался щелчок захлопнувшейся двери, удаляющиеся по коридору шаги. «Так… — размышлял Бабин. — Почему я это услышал? Варианта два: удача, пошла добрая полоса. Большевики тоже люди, могут и ошибиться, халатность проявить. Разведчики ОГПУ едут из Харбина, у них все, конечно, схвачено, но в нервной, крайне напряженной обстановке могли же они почему-то забыть о «нулевом» купе, не проверить?» Второе хуже: они вели его, дурака несчастного, и купе это подставили, как на экзамене в разведшколе. Но ведь не заметил слежки. Ведь всегда был профессионалом — еще там, во дворце государевом. А за эти пять лет сама жизнь научила тому, чего не знал, не умел. Вывод? Они — ошиблись, ему — повезло… Так случается иногда при проведении специальных операций.

Теперь следовало продумать свои действия, рассчитать каждый шаг. Сказать ли Дебольцовым или, пользуясь преимуществом, держать операцию красных под контролем? Судя по всему — роль Кузьминых одна из главных, если не самая главная. Решил закурить, это обычно помогало сосредоточиться и ухватить суть. Рядом с портсигаром пальцы нащупали в кармане корявое письмецо со станции Зима. И по непостижимому наитию подумал вдруг: «Письмо… Деревенское, идиотское до предела. И более того: бессмысленное. Что если глупые слова — это всего лишь код с сообщением и, чтобы его прочесть, нужен пресловутый ключ? Ключ… Может быть — блокнот с цифрами? Их не применишь, если не знаешь как… Тогда прозрачный листок?» Достал, открыл страницу с дырками и наложил на текст. То, что прочитал, складывая в слова буквы под дырками, ошеломило: «Добрый день вАм дорогии. ДавеЧа писАли вам о Боре и Об ДЕниски. Приехали б даить не БЛИЖНИЙ свет. Может ЛЕтом Выйдет. Не думайте что мы зазналися атак стоЙ и другой стороны одни УГлы. Так вОт и Лето пройдет ачто исделать коль Власьев да Миронова с Сургучовым пют бес просыпа. Обидна. Остаемся с любовью к вам Степанида и Пахом». Выписал в записную книжку на отдельный листок: «Дача Боде ближний левый угол». И все встало на свои места: рядом со станцией Зима, в лесу, находится дача некоего Боде. Неважно — кто он. Скорее всего — исчезнувший с лица земли промышленник или инженер. Когда эшелон Колчака проходил через станцию, кто-то из охраны — по распоряжению или самочинно — довез или дотащил с помощью солдат несколько ящиков с государственными золотыми слитками. У ближнего левого угла золото закопали. Если были солдаты или возчик — их наверняка убили, и, кто знает, закопали вместе с золотом — будет лишний ориентир. Офицер из охраны — тот, который закапывал, едет в поезде. Его задача показать все точно. Сургучов должен ему помочь — вероятно, красные захотят изъять ящики. А Власьев и Миронова должны помочь Дебольцовым довезти металл до Европейской России. Оттуда Дебольцовы явятся с этой невозможной добычей в РОВС. Их наверняка представят Врангелю. Алексей получит назначение в самые глухие структуры разведки. И здесь возникают два варианта: либо он надолго осядет и станет давать информацию красным, либо послужит кратковременно: для ликвидации Врангеля и руководства Союза. Так… что касается Сургучова — его в отрытой яме и закопают. Когда Власьев и Миронова сделают все, что от них требуется, — уберут и их. Это ничего не стоит могущественному ОГПУ на своей территории. Они вон и на чужой убили Коммеля… Вопрос, впрочем, только один: на чем они заставят работать Дебольцова? Подставят новую прекрасную женщину? Возможно… А может быть, и Надежда Дмитриевна сыграет роль катализатора. Скажут полковничку: «Работай, мальчик милый. А нет — получишь голову жены в промасленной бумаге, за пятью сургучными печатями…»

Существенный вопрос: каким образом агенты сумели обнаружить тайник? Вероятнее всего предположить, что таежный охотник — тот, кто скрывается за псевдонимом «Сургучов», — либо нашел яму с золотом случайно (возвращался с охоты, заметил солдат, сани, стал наблюдать), либо был привлечен офицерами-ворами к работе, указал заметное, но достаточно надежное место, учуял предстоящую расправу и вовремя скрылся. Скорее всего, ОГПУ, выйдя на офицера-знатока в Харбине, завербовало его (может, и сам свои услуги предложил — с отчаяния, голодухи) и для проверки его показаний, с помощью документа Коммеля, подписанного Врангелем, привлекло агентуру РОВСа на некоторых интересующих станциях Великого сибирского пути, дабы выяснить судьбу золота. Закономерный прием в работе: рассказ офицера перекрыть показаниями агентов с места. Что ж… Это все очень и очень неплохо, хорошо даже, потому что по завершении операции офицера этого ждет пуля в затылок и тайная могила в лесу. И стало быть, он вполне может стать союзником. Пусть предатель, но все же…

А вообще-то, если все, что предположил, похоже на правду или чистая правда, госбезопасность решила забавную задачу: разведка самостоятельно, без поддержки местных органов, в глубочайшей тайне — как на чужой территории — провела такую работу. В специальных