Трагические судьбы - Николай Андреев

Я спросил Асламбека Аслаханова: мог он в 1991 году возглавить Чечню? «Мог, — твердо сказал генерал. — Когда я прилетел в Грозный, меня на руках вынесли из самолета. Но я милиционер, мое дело — бороться с преступностью. А власть не по мне». Как же многим не хватает подобной трезвой оценки своих возможностей!

Все, кто служил с Дудаевым, отмечают, что он был блестящим командиром. Брянский журналист Андрей Воробьев попал на службу в авиационный полк под Иркутском. Командир полка — Джохар Дудаев. Новобранец увидел его таким:

«Идеальным прямоугольником, отутюженный и начищенный, с раннего утра полк замер на плацу. Развод. «Равняйсь, сми-ирна!» По первозданному чистому снегу заскрипели сапоги начальника штаба майора Днепропетровского. Рука взлетела к виску: «Товарищ подполковник, Н-ский полк дальней авиации по вашему приказанию построен». — «Вольно». Подполковник Дудаев с недовольным видом обходит нас, горе-вояк, через одного делая замечания. Один плохо выбрит, другой криво подстрижен, а у этого недостаточно туго затянут ремень. По его мнению, во вверенной ему части все беспросветно плохо. Любимчиков у Дудаева нет, даже среди земляков-чеченцев и других народностей Кавказа. Сибирь не их родина, но их почему-то полным-полно здесь. Наконец тычет пальцем в какого-то солдатика, вопрошая: «Москвич?» — «Так точно!»

«Ну, я так и знал», — разводит руками Дудаев. Столичные ребята вызывают его особую нелюбовь. Каким-то внутренним безошибочным чутьем он угадывает их среди общей массы как две капли похожих друг на друга солдат.

В звенящей тишине колючий сибирский мороз пробирается за куртку, еще дальше, за гимнастерку и даже под нательный свитер, выдаваемый в условиях службы Восточной Сибири. Минус сорок, а может быть, и ниже. Вот кто-то уже отморозил уши и прямо с плаца зашагал в медсанчасть. Как назло, задул еще пронизывающий ветер. От него стараются отвернуться все: солдаты, низшие и высшие офицерские чины, забывающие в этот момент, что им не подобает вести себя таким образом. Все, кроме подполковника Джохара Дудаева, вылепленного словно из другого теста. Как всегда, он стоит прямо, не сгибаясь, во весь свой небольшой рост. Строг, подтянут, недоступен».

Впечатляющий образ: строг, подтянут, недоступен. Подобное героическое поведение помогало Дудаеву держать в подчинении полк, военных людей. Но эти ли качества требуются человеку, чтобы управлять республикой? Не уверен. Но Дудаев не сказал подобно Аслаханову: я летчик, мое дело летать, а власть не по мне. Он прибыл в Чечню властвовать. Но это не означает, что стоило ему захотеть — и власть упала прямо ему в руки. Да, Хасбулатов и Аслаханов не претендовали на лидерство в Чечне. Но были еще Сосланбеков, Яндарбиев, Умахаев — сегодня имена подзабытые, а тогда они были на слуху, этих страстных трибунов, ораторов все знали в лицо. Они умели поднимать толпу на великие дела. Был, наконец, Саламбек Хаджиев, талант лидера у него от Бога. А что Дудаев? Да, генерал, да, слегка популярен, но речь его путанна, сформулировать внятно мысль он не в состоянии. Я просмотрел немало записей его телеинтервью: невыразительная личность.

Джохар служил далеко от Чечни — в Прибалтике — и был страшно горд ответственным постом командира крупного авиационного соединения. Все у него складывалось замечательно в Тарту. Командовал дивизией дальних бомбардировщиков. Занимал должность начальника военного гарнизона города. Был популярен у местного населения. Однажды во время авиационного праздника, парашютист развернул в небе национальный эстонский флаг, который в то время еще не был официально признан государственным. Это произвело на эстонцев большое впечатление, на глаза мужественных эстонских парней навернулись слезы. В честь Дудаева в Тарту назовут площадь его именем.

Затем генерал круто повернул свою судьбу: вышел в отставку, собрал чемоданы и переехал в Грозный. Что по тем временам смотрелось рискованным виражом. Тогда еще было неясно, куда и как все повернется. А генерал в Советской армии — это уважение, это высокая зарплата, это положение. Летчики не участвовали в разборке межнациональных конфликтов. Что Дудаев добросовестно служил коммунистическому режиму, доказывает следующий факт: он написал рапорт с просьбой послать его в Афганистан. И так искусно бомбил единоверцев, что заслужил орден, да не один — у него 12 наград СССР. Он, разумеется, член славной Коммунистической партии Советского Союза.

Дудаев как-то сразу стал смело держаться в Грозном. Людей в нем привлекло, возможно, то, что он сильная личность, герой — это был именно тот человек, который мог объединить чеченцев в их стремлении к свободе. И он это сделал. Что из этого получилось, мы знаем: вместо цветущего Грозного развалины, вся Чечня — сплошное поле боя, линия фронта проходит через каждый дом. Вот интересно: если бы митингующим в свое время стало известно, чем все это кончится, поддержали бы они Дудаева?

В 1990 году Дудаев политически был еще младенец. Он мало жил в Чечне, не знал ее. Шарип Асуев, корреспондент ИТАР-ТАСС в Чечне отметил: «Главный его недостаток: судит о людях по книгам прошлого столетия и говорит на одном из диалектов родного языка». Леча Салигов назвал Дудаева непуганым романтиком. И, как всякий романтик, он был недалек и даже примитивен. Я читал его статьи — их, кстати, немного, — и меня не оставляло ощущение, что стиль, лексика мне живо кого-то напоминают. И вспомнил: Сталина!

Выписка из статьи Дудаева «Мы победим, потому что мы правы»: «Если ты мудр и терпелив, — это не значит, что тебя могут втоптать в грязь, подменив мудрость покорностью. Когда терпение кончается, оно выливается в протест… Труден наш путь. Но рассчитывать на дешевую демократию, дешевым путем, мелкой ценой — это совершенный блеф, на который мы никогда не должны идти. Законы должны быть внесены на всенародное обсуждение… Другой путь только отбросит нас назад, вернув к новому витку борьбы… И для этого нужно найти в себе мужество отстоять эту позицию, именно эту постановку». В дудаевских фразах те же — сталинские — рубленость, краткость, примитивная образность.

Дудаев, как и Сталин, умел разговаривать с массами на простом и убедительном языке. Ораторы на I съезде Общенационального конгресса чеченского народа упражнялись в красивостях обличения партократов, цветисто расписывали прелести демократии, негодовали по поводу тупости власти, а генерал сказал прямо: «Чечня должна быть независимой». Взрыв восторга. Генерал продолжает: «Мир велик. Обойдемся без России. Предлагается создать единую экономическую Кавказскую зону, в которую будет входить Ростов, Ставропольский, Краснодарский края, Волгоградская область наряду с кавказскими республики».