Трагические судьбы - Николай Андреев

С головы нашего человека не упал не один волос. Хотя в тот год власть в стране была еще не настолько деморализована, чтобы позволить себе не обращать внимания на подобные заявления: хочу быть министром обороны независимой Чечни. Выступления в Баку с требованиями независимости подавлялись десантниками, с прибалтами вели переговоры, имея за спиной танки и отряд «Альфа». А тут — будто комар пропищал. Делегаты принимают декларацию о государственном суверенитете Чеченской республики — ни звука со стороны Москвы. Напомню, на дворе 1990 год.

Но к Скуратову стоит прислушаться: Общенациональный конгресс и самого Дудаева породил Доку Завгаев. Он решил создать при себе карманную оппозицию, пусть интеллигенты потешатся — пар и выйдет, а мы, партийцы, будем по-прежнему всем распоряжаться. Изощренный и дальновидный план. Главным для Завгаева было тогда — сохранить власть. И он надеялся ее упрочить с помощью общественной организации, ручного — так ему представлялось — Общенационального конгресса чеченского народа. И, скорее всего, его расчет оправдался бы. Если бы у Конгресса нежданно-негаданно не появился лидер. Завгаев полагал, что генерал Дудаев погостит на родине, покрасуется на декоративном съезде — и отбудет командовать дивизией. Дудаев остался. Он хотел одного: неависимости своего народа.

Джохар Дудаев в то время в Чечне был малоизвестен. Хотя чеченцы гордились, что их земляк дослужился до генерала. Присвоение Дудаеву этого звания в 1989 году стало событием общенационального масштаба. Возбужденно писала тогда местная газета: «Никто в многодетной семье Дудаевых не думал, что когда-нибудь порог родового дома переступит Джохар с генеральскими погонами на плечах и голубыми лампасами на форменных брюках». А мы добавим: никто и подумать не мог, что вместе с человеком с голубыми лампасами в Чечню ворвется безумная бойня, конца-края которой не видно и сегодня.

В Чечне генерал обычно появлялся раз в год — приезжал в отпуск. Род его не входил в число авторитетных, влиятельных, можно сказать, что Дудаев захудалого происхождения. В Чечне принадлежность к мощному, древнему тейпу означала, что за судьбу можно не тревожиться, она состоится. А Дудаеву из-за бедности и слабости тейпа после окончания школы пришлось отправиться искать свою судьбу в чужие края. Сначала Джохар поступил на физико-математический факультет Северо-Осетинского университета. Отзанимался первый курс — не даются науки. Поступил в Тамбовское авиаучилище, выучился на летчика.

Как и всякого советского офицера, Дудаева повозило по просторам страны — Сибирь, Украина, снова Сибирь, наконец благословенная Прибалтика. В одном из военных поселений приглянулась ему русская провинциалочка Алла, дочка начальника гарнизона. Она была с претензией на культурность — сочиняла стихи, писала картины. Джохар ей глянулся тем, что похож на Лермонтова. И правда, какая-то нервная агрессивность в нем чувствовалась, что-то такое во взгляде ощущалось. Знакомая поэтесса по этому поводу заметила: если и похож Дудаев на Лермонтова, то в исполнении Николая Бурляева. Она имела в виду, вышедший в 1988 году слащавый фильм «Лермонтов» с Бурляевым в главной роли. Но когда много позже Дудаев укрепится во власти, его облик изменится, станет далеко не поэтическим. Журналистка Ирина Дементьева подслушает в грозненском автобусе разговор двух молодых чеченок: «Ты видела, вчера по телевизору генерал Дудаев выступал. Южноамериканские усики, зачем-то надел темные очки, ну Пиночет Пиночетом!»

Дудаевы в гарнизоне держались обособленно, в гости никого не звали, а когда их приглашали, приходили, но держались отчужденно. Сослуживец Джохара Александр Гроо вспоминает: «У него, по-моему, друзей не было. Чтобы у него была какая-то своя компания или он имел с кем-то тесные дружеские отношения — такого я не помню». Жили Дудаевы так, будто завтра им срываться с места, кто ни зайдет к ним, удивляется: мебель всегда стояла неразобранная. Притом что квартира в Иркутске у Джохара была трехкомнатная и переезжать он никуда не собирался.

Жены офицеров обычно быстро сходятся — гарнизонная жизнь заставляет сближаться. Алла держалась всегда одна. Была не без странностей. Гроо наблюдал ее в домашней обстановке: «Как-то пригласил Дудаев к себе домой, был какой-то повод выпить. Жена его как робот была у него в доме. Говорили о ней всякое: и что она усики ему подбривает, и ноги ему моет, а потом сама вытирает… Такие были разговоры. В общем, сели мы за стол, она поставила бутылку коньяка и все. Джохар Мусаевич говорит: «Что, мы из горла будем пить?» Она принесла стаканы. Он говорит: «А закусывать — рукавом будем?» Она принесла плитку шоколада и фруктов. Дудаев выпил всего одну рюмку, остальное споил мне. Подливал мне и заставлял пить, а сам чуть отпивал из своей рюмочки. Так и выпили весь коньяк. Хорошо, что я перед этим позавтракал плотно…»

Вечерами Джохар и Алла читали стихи, он тоже, под стать супруге, не чужд был поэзии, живописи. «Я бы назвал его военным интеллигентом», — отозвался о нем Александр Осипов, заместитель командующего стратегической авиацией страны, они вместе служили в одном из гарнизонов. И привел пример: Дудаев любил читать наизусть «Тазит» Пушкина. Признаюсь, я проскочил мимо этого произведения. Взял с полки том: любопытно, почему чеченский генерал запал именно на эту поэму русского поэта?

Речь идет о молодом чеченце Тазите. Не в разбоях и набегах, а в мечтаньях проводил он дни. Отец недоумевает:

«Где ж, — мыслит он, — в нем плод наук,Отважность, хитрость и проворство,Лукавый ум и сила рук?В нем только лень и непокорство».

Тазит и в самом деле, с точки зрения истинного чеченца, какой-то странный: сидит на берегу и часами слушает, как ревет Терек. Дома рассказывает, что видел, как по дороге «тифлисский ехал армянин». Без стражи. Отец поражен:

«Зачем нечаянным ударомНе вздумал ты сразить егоИ не прыгнул к нему с утеса?»Сын только очи потупил.

Другой случай. Два дня и две ночи Тазит где-то пропадает. Наконец возвращается в родной домой. В его рассказе проскальзывает: видел на кургане «от нас бежавшего раба». Отец:

«Ужели на арканеТы беглеца не притащил?»

Опять потупленные очи. Очень странный чеченец.

Отец в отчаянии:

«Он только знает без трудовВнимать волнам, глядеть на звезды,А не в набегах отбиватьКоней с ногайскими быкамиИ с боя взятыми рабамиСуда в Анапе нагружать».

Совсем ни на что не годный сын. Но это была еще не полная глубина падения. Тазит снова исчезает — нет его два дня и три ночи. Является. Сообщает, что видел убийцу брата, тот был «один, изранен, безоружен». Отец уверен, что Тазит «в горло сталь ему воткнул и трижды тихо повернул». «Но сын молчит, потупя очи».