Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания - Вольфганг Сартор

же самое Витте проделал с линией Москва – Ярославль697, где он вынудил Мамонтова698, директора и главного акционера этой дороги, с огромными затратами проложить через северные болота ненужную линию Ярославль – Вологда – Архангельск. Результат – резкое падение акций Московско-Ярославской железной дороги (курс упал с 1000 рублей до 500 и еще ниже), банкротство железной дороги и Мамонтова и приобретение акций правительством по цене около 450 рублей.

Перед тем А. Ротштейн по желанию Витте принял в заклад от Мамонтова несколько тысяч акций этой железной дороги по цене 600 рублей за акцию. Можете представить себе скандал, разразившийся тогда в нашем банке, потери которого составили несколько миллионов.

Этот случай доставил мне тогда массу неприятностей. Мамонтов, с которым мы в банке много работали сообща, несколько раз просил меня взять его акции под заклад, но, поскольку мне была известна ситуация, возникшая из‐за расширения новой линии до Архангельска, и акции на бирже уже сильно падали, я каждый раз отклонял его предложение. Эти акции по довольно высокой цене принял в заклад банк Общества взаимного кредита, где директором был Вишняков699, и Вишняков потребовал от Мамонтова доплаты или в противном случае грозился отдать его под суд! Ротштейн в это время находился на летнем отдыхе на своей вилле в Ишле. В одно прекрасное утро я получаю от Ротштейна из Ишля телеграмму: надо выкупить у Взаимного кредита столько-то и столько-то тысяч принадлежащих Мамонтову акций Московско-Ярославской дороги, по 600 рублей за акцию. Биржевые котировки уже упали до 500 рублей. Я тотчас телеграфировал в Ишль: видимо, ошибка, биржевая котировка 500. И получаю вторую депешу: «Выполняйте приказ, подробности письмом. Ротштейн».

Когда случился крах, я встречал Ротштейна на автомобиле на Николаевском вокзале в Москве. В автомобиле я сказал Ротштейну: «Ну, что теперь скажете?» Ротштейн, который никогда не падал духом, рассмеялся: «Дорогой Ценкер, я все делаю en grand700, даже если делаю глупость, она колоссальна!»

Ротштейн рассказал мне, как обстояло дело: Витте попросил Ротштейна выручить Мамонтова и обещал, что Министерство финансов покроет возможные убытки. В итоге банк потерял пять миллионов рублей, а Министерство финансов не заплатило ни копейки!

Но вернемся к Дервизу: его сыновья потеряли значительную часть своего большого состояния, затем управляющий их финансами, петербургский директор банка, сделал обоих участниками разных сомнительных предприятий, а война и революция разорили их окончательно. Сейчас старший сын очень скромно живет в Каннах, виллы в Лугано и в Ницце он продал, жена его701 открыла в Каннах швейное ателье.

«Вдова Катуар и сыновья» (Москва) и Жан Катуар702: Катуары происходят из французской Лотарингии, в Россию приехали, вероятно, около 1800 года, Жан в то же время женился на сестре первого виноторговца Леве703. Импорт лионского шелка, итальянской и швейцарской шелковой нити, позднее также индиго, химикатов, чая и сахара. После смерти Катуара осталась вдова с сыновьями, отсюда и «Вдова Катуар и сыновья». Сыновья – Константен Катуар, Леон Катуар и Анри Катуар704, всех трех я знал по Москве. Константен вернулся в Лион. Анри, женатый на барышне Демуси705, умер в Москве и оставил единственного сына Александра706, которого опять-таки уже нет в живых. Леон (Лев Иванович) Катуар имел четырех сыновей и пятерых дочерей и был женат на Елизавете Егоровне Леве. Он скончался в Москве еще перед войной, дело вели его сыновья, Леон и Анри707. В революцию им удалось вывезти деньги за границу, но очень скоро оба умерли. Анри в Одессе от тифа, а Леон здесь, три года назад, – от туберкулеза.

Обе вдовы (мадам Анри Катуар, урожденная Ламан, и мадам Леон Катуар, урожденная Павлова)708 живут с уже взрослыми и семейными сыновьями и дочерьми здесь, в Париже, неподалеку от нас, и мы часто видимся. Судя по всему, финансовые их обстоятельства весьма благополучны, они относятся к числу немногих богатых русских эмигрантов.

На остальные Ваши вопросы я позднее тоже отвечу, мне знакомы многие из тех, кто Вас интересует. По поводу фирмы Владимира Алексеева я спрашивал свою невестку Анну Дмитриевну, урожденную Четверикову709, мать которой была из Алексеевых710, и она просила передать Вам, чтобы Вы обратились к ее дядюшке, г-ну Сергею Четверикову по адресу: Chardonne sur Vercey/Chateau de Vane, Suisse, он женат на Алексеевой и в последнее время встречался с Эдгаром Руперти, директором Алексеевского акционерного общества. Поскольку сейчас ему нечего делать, он рад любому занятию. Напишите ему по-немецки – он большой германофил – и сошлитесь на меня или на мою невестку г-жу Анну Дмитриевну Ценкер.

Засим до скорого свидания,

С сердечным приветом,

Преданный Вам Андреас Ценкер

Париж, XVI округ,

ул. Ремюса, 27

16 апреля 1926 г.

Часть II

Дорогой господин Шпис,

Надеюсь, Вы получили мое последнее письмо, в котором я пишу о ван Дервизе. Если покинете Циттау, сообщите мне Ваш новый адрес в Дрездене.

Прежде чем я возобновлю свои «Сказки Гофмана»711, хочу добавить кое-что о ван Дервизе. Как показывает фамилия, происходят ван Дервизы из Голландии, вероятно, иммигрировали при Петре Великом. Но семья совершенно обрусела благодаря бракам с русскими; он, железнодорожный король, исповедовал православие и был типичным российским чиновником. Два его портрета маслом висели в директорских залах Московско-Рязанской железной дороги и Московско-Киевско-Воронежской дороги, на них он изображен в полном мундире действительного статского советника с лентами и звездами, с огромным перстнем-печаткой на указательном пальце, le type du Rastignac712, как говаривали в ту пору, нынче таких людей называют нуворишами. Кроме Московско-Рязанской железной дороги, он вскоре построил железную дорогу Москва – Курск – Киев – Воронеж713, осуществив свой грандиозный замысел. Он предлагал старому Джону Мейеру и Боршару паевое участие в этом строительстве, однако оба они сочли предприятие слишком рискованным и, к сожалению, отказались; на Московско-Курской дороге Дервиз, как говорят, заработал ни много ни мало миллионов пятнадцать рублей. Как субподрядчики помогали ему при этом фон Мекк714 и Лазарь Соломонович Поляков715, которые, разумеется, и себя не забывали, но Дервиз руководствовался принципом «живи и давай жить другим».

После смерти ван Дервиза в 1881 году директором и председателем правления Московско-Рязанской железной дороги стал молодой фон Мекк, Николай Карлович716, занимавший этот пост до самой революции. Директорами Московско-Киевско-Воронежской дороги после Дервиза были инженер Николай Павлович Коковцев717, брат министра