Шум времени - Осип Мандельштам

Главное создание С. К. Маковского в предреволюционную эпоху — журнал «Аполлон» (1909–1917), где он и принимал юного Мандельштама, — это тоже созданье «туманно-кружевное», полное духа созерцательности, культа красоты и «самоценного» творчества. С этих позиций С. К. Маковский и воспроизводит дебют и первые шаги в поэзии автора «Камня» О. Э. Мандельштама. Весь акмеизм молодого поэта с его четкостью интонаций и резкостью линий, весомостью и конкретностью слова — это как бы реализация его же, С. К. Маковского, тоски по «аполлоническому» началу, классической ясности. В целом воспоминания об О. Э. Мандельштаме, как и вся книга «На Парнасе „Серебряного века“», отмечены сгустившейся эмигрантской ностальгией по ушедшей, быстротечной эпохе, нотами прощания с нежным, артистичным веком: «…Но вас забыть, / Взнесенных на высоты Парнасские, — нельзя! / В дни забот, борений, нужд искали вы / Вперед путей нехоженых…». С. К. Маковский предугадал судьбу своего юного парнасского друга, вполне гармоничного «аполлонического» поэта, способного выразить с классической ясностью жуткую неустойчивость времени, ужас распада былой среды и культуры, вечного путника на нехоженых путях.

Мимолетные догадки, скорее обмолвки С. К. Маковского о якобы имевших место попытках Мандельштама после 1917 года «приспособиться» к большевикам, «смягчить» свой образ «писателя-плебея» по происхождению и вольнодумца без политических предубеждений, весьма спорны, туманны и бездоказательны. Эти «факты» собраны из вторых рук. С. К. Маковский, правда, все время помнит, какой беспомощной «птицей Божией» был Мандельштам, как простительно его соглашательство с веком-волкодавом.

Из книги «Русские поэты» (Берлин, 1922).

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — прозаик, поэт, публицист — выпустил первую книгу стихов в 1910 году. В 1918–1923 гг., в период завершения серии эссе о русских поэтах, в которую вошел и портрет О. Э. Мандельштама, он опубликовал 10 поэтических книг, среди которых выделялась «Молитва о России» (1918), признанная тогда контрреволюционной. На восприятие И. Эренбургом поэзии и всей трагической судьбы Мандельштама безусловно повлияло собственное положение автора эссе: бегство из Москвы в Киев после полосы арестов, отъезд в 1921 году из России в Берлин и Париж (в этом ему помог гимназический товарищ Н. И. Бухарин, личный друг и Эренбурга и отчасти Мандельштама) и опыт осмысления судеб человеческих в романе о приключениях гомельского портного Лазика, «еврейского Швейка» («Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца»). Осип Мандельштам для Эренбурга — кочевник, одержимый вдохновением, вместилище памяти культуры, вечно подвергающийся опасностям, следящий лишь за «вспышками сознания», ищущий счастливых состояний, когда «душа висит над бездною крылатой, / И музыка от бездны не спасет…».

В последующем И. Г. Эренбург создаст более многоплановый образ скитальца О. Э. Мандельштама 20-х годов в книге «Люди, годы, жизнь» (В 3-м т. М., 1990). Глеб Струве, исследователь творчества Мандельштама, отметит заслугу И. Г. Эренбурга как создателя этого образа поэта «Серебряного века». «Он, Мандельштам, с таким задором воевавший накануне революции и против символистов, и против футуристов, предстанет, может быть, как наиболее полно синтезировавший… символизм, акмеизм и футуризм» (Г. Струве. О четырех поэтах. Блок. Сологуб. Гумилев. Мандельштам. Лондон, 1981. С. 186).

Публикуются по тексту «Воспоминаний» Н. Я. Мандельштам. Кн. 2. М., 1990.

Вдова Осипа Мандельштама Надежда Яковлевна Мандельштам прожила долгую жизнь (1899–1980). Осип Мандельштам женился на ней, сестре поэта Евгения Хазина (ее девическая фамилия) в 1919 году. Из всех подробностей их духовной и бытовой жизни, скитаний в 20–30-е годы можно сделать обобщающий вывод, что их брак можно назвать счастливым, что Мандельштам вообще не мог представить своей поэтической судьбы без «нежняночки», как он называл Н. Я. Мандельштам. Она сопровождала его дважды — в Чердынь, Воронеж — в ссылку, она снимала муки его полнейшей бытовой неустроенности, находила покровителей, поддерживала связи с родственниками, предостерегала от опасных решений и лжедрузей. О степени благодарности поэта к Н. Я. Мандельштам говорят и многие стихотворения («Твоим нежным плечам под бичами краснеть»), и готовность поэта ради здоровья жены переносить разлуку, и вступаться за честь ее — в частности после бытовой ссоры в одной из писательских коммуналок с А. Н. Толстым, с С. П. Бородиным (Саркисом Амирджаном). Вспыльчивый, производивший впечатление человека с неуравновешенной психикой, однажды покушавшийся на самоубийство (в Чердыни) поэт, к тому же окруженный атмосферой слежки, недоверия, отчужденности, требовал от «нежняночки» исключительного внимания. К тому же надо было, как пел А. Вертинский, «прощать мои ненужные влюбленности» — в О. Ваксель, М. Петровых… Да еще — при полном отсутствии постоянных заработков, бездомности, наличии «злого жилья», где сквозь халтурные стены пробивалась «домашнего страха струя».

После смерти поэта Н. Я. Мандельштам с завидным упорством, самопожертвованием, риском спасла поэтическое наследие поэта и восстановила то, что заменяло дневник, записные книжки — повседневные беседы, варианты стихотворений, записанные с голоса, сохранившееся в памяти современников (в частности близкой ей А. А. Ахматовой). Известный исследователь поэзии «Серебряного века» М. К. Поливанов был прав, отмечая, «что нередко Надежда Яковлевна и Анна Андреевна Ахматова, „вместе вспоминали и уточняли все, что обе знали о Мандельштаме…“, потому книги „Воспоминаний“ Н. Я. Мандельштам стали бесценным комментарием ко всему написанному Осипом Мандельштамом и материалом к его биографии» (К. М. Поливанов. Предисловие к кн. 2 «Воспоминаний» Н. Я. Мандельштам. М., 1990. С. 6.).

Примечания

1

Лекманов О. А. Опыты о Мандельштаме. / Ученые записки. Вып. 2. М., 1997. С. 6.

2

Эта метафора — поэт, голосистый вестник рассвета — не умерла в русской поэзии и к концу XX века. Анатолий Передреев, тоже задиристый петушок, напишет — о себе, обо всех «тихих лириках» 60-х годов так:

И вот над краемДорогим и милымКричит петух…Ах, петя-петушок!Как вскинутьОн стараетсяНад миромСвой золотой,Свой бедный гребешок!Кого зовет он такПо белу свету…

3