Венец на двоих (СИ) - Лариса Куролесова

Мгновение поколебавшись, Дорнан откинул крышку сундука. Воздух наполнился знакомой смесью ароматов — сушеные травы, аккуратно разложенные по полотняным сверткам, благоухали так, словно посреди зимы он оказался на летнем лугу. Но внимание короля привлекло совсем другое и почувствовал он себя так, словно окунулся в ледяную воду. Среди маленьких упаковок, на самом верху, как будто Ильтере и в голову не приходило попытаться что‑то скрыть, лежал большой сверток, а на нем — толстая веревка с узлами и петлей на одном конце. В бытность свою рыцарем Дорнан сам частенько пользовался подобным приспособлением вместо лестницы. Достаточно укрепить веревку где‑нибудь на перилах балкона или в растворе окна — и по ней можно спуститься или подняться почти без риска упасть, если, конечно, обладать нужной сноровкой.

Нечего и сомневаться, что у его жены имелись подходящие навыки! Судя по потрепанности веревки, ею часто пользовались. Дорнан приподнял узлы и извлек из‑под них большой сверток. В нем нашлись штаны слишком маленького для мужчины размера, теплая стеганая куртка — в самый раз ходить сейчас по улицам зимнего Эрнодара, — неброского серого цвета длинный прочный плащ, дополнительно служащий для защиты от ветра. Отдельно были упакованы сапожки на низком каблучке, еще слегка влажные, как будто не прошло и суток, как в них ходили… Не сдержавшись, Дорнан сгоряча швырнул один из них в стену.

Отец — Небо и три богини, за что?! Ан’Койру хотелось завыть в голос. Он‑то, слепой глупец, на самом деле полагал, что они с Ильтерой постепенно сближаются! А его жена, оказывается, выбирается по ночам из окна на веревке, предварительно напоив мужа какой‑то дрянью! Как, должно быть, она веселится в объятиях другого, вспоминая о том, что оставила в супружеской спальне ни о чем не подозревающего короля! Заскрежетав зубами, Дорнан бросил в стену второй сапог. Когда он захлопнул крышку сундука и тяжело об нее оперся, то увидел, что руки у него дрожат от еле сдерживаемой ярости. Еще никогда он не был настолько близок к настоящему срыву!

А как она смотрела на Менесту, застав девицу наедине с Дорнаном! Лицемерка! Предательница! Наверное, и тогда ей было весело, коль скоро она обнаружила, что может заставить мужа чувствовать себя виноватым, в то время как в действительности это ее саму нужно обвинить в измене! Права была Даллара: к этой девице не следует поворачиваться спиной! Подумать только: если бы сегодня он, стараясь оградить ее от волнений, не проявил излишней наблюдательности, одному Отцу — Небу известно, сколько бы еще Ильтера водила его за нос!

Дорнан тяжело опустился в кресло. А чего, собственно, он мог ожидать, на что надеялся все это время? Майрит фактически приговорил чародейку к постылому замужеству, не дав ни ей, ни сыну возможности уклониться от исполнения своих обязанностей. Да, наверное, он отчасти был прав: из них получилась хорошая королевская пара, и без взаимной поддержки они не смогли бы достойно править Эрнодаром. Но ситуации это не изменило: Ильтера оказалась замужем за человеком, которого ненавидит и боится. Молодая и красивая женщина попала в ловушку собственной чести. Ничего удивительного, что она быстро нашла утешение в объятиях другого мужчины! Она держала слово, данное Майриту ан’Койру, а не его сыну!

Злость в душе сменилась горечью. Что бы он ни говорил, что бы ни делал — все было напрасно! Она уже, кажется, неоднократно давала мужу понять, что в курсе того проклятого небом письма, только он, болван, все надеялся как‑то сгладить острые грани между ними! В глазах жены Дорнан ан’Койр навсегда останется мерзавцем, который, ни разу даже не увидев восьмилетнюю девочку, требовал, чтобы отец прогнал ее прочь из дворца. У Ильтеры есть повод ненавидеть мужа. Почему должно быть иначе? Только из‑за того, что теперь он сам изменился? Но Тера не может быть в этом уверена, она по — прежнему помнит, как фактически оказалась на грани жизни и смерти из‑за праздного каприза наследного принца. Что толку теперь объясняться и оправдываться, ей уже ничего не докажешь, как ни тверди, что он уже не тот, что двадцать лет назад!

Она заслуживает лучшего. Не постылого мужа, рядом с которым она засыпает, наверное, с внутренней дрожью — вдруг тому вздумается обнять ее или поцеловать? — а мужчины, который по — настоящему ценит ее и любит. Дорнан сглотнул подкативший к горлу ком. Ему следовало понять это раньше — еще когда Ильтера заговорила об отдельной спальне. Он думал, что она просто пугает его, пытаясь управлять мужем, а королева хотела всего лишь воспользоваться Менестой Игрен как предлогом для того, чтобы возвести между ними барьер попрочнее. Когда же это не вышло, ей только и оставалось, что выдумывать хитроумные комбинации для устранения с дороги незадачливого супруга. Дорнан еще тогда должен был позволить Тере поступить, как она хотела. Но он оказался слишком самонадеян!

Впрочем, и сейчас еще не поздно, как бы горько от этого ни становилось. Пусть живет, как хочет, и не отравляет свою душу ложью. Все, что может Дорнан, — это подарить ей свободу, хотя бы в тех рамках, которые установил их вынужденный союз. Тогда между ними, по крайней мере, не останется горечи предательства, а может, когда‑нибудь Ильтера начнет испытывать к нему благодарность, а большего он, кажется, и не заслужил. Решительно поднявшись из кресла, король в два шага преодолел расстояние до выхода из спальни и распахнул дверь.

— Найдите госпожу Талит, — кратко распорядился он, и один из дежурящих неподалеку пажей тут же помчался по коридору.

Буквально через считанные минуты распорядительница дворца уже стояла напротив Дорнана ан’Койра.

— Приготовь для меня отдельную спальню и распорядись, чтобы вещи перенесли туда до вечера, — он мог бы гордиться тем, что ему удалось говорить совершенно ровным тоном, как если бы речь шла о чем‑то совершенно обыденном.

Сора Талит удивленно сморгнула, как будто этот приказ был последним, что она ожидала услышать от короля. Казалось, она хотела еще о чем‑то спросить, однако в последний момент удержалась — слишком уж напряженным выглядело его лицо.

— Как прикажет ваше величество, — пожилая женщина грациозно и без видимых усилий присела в безупречном реверансе.

— И пошли кого‑нибудь на конюшню, пусть оседлают Альни, — Дорнан не думал, что в силах сейчас работать в одном кабинете с Ильтерой, да и вообще нужно будет что‑то с этим решать — перенести ее стол в спальню, или вернуть ей старый кабинет, или полностью предоставить в распоряжение королевы малую гостиную, которая ей, кажется, нравится… — Я поеду прогуляться по городу.