Ди-Джей - Александр Берник

будуар в поисках старой ведьмы в качестве бесплатного приложения всех его здесь похождений. Но Сюзанны, на удивление, нигде не наблюдалось. На этот раз бесстыжая венценосная особа встречала молодого человека чисто по-французски — тет-а-тет.

Ди Балаш, подтверждая свои дикие русские корни, а значит, по мнению закоренелой европейки, и воинственные наклонности, без предварительных дипломатических переговоров о капитуляции ринулся на штурм и так, в общем-то не собирающейся сопротивляться женской крепости и даже абсолютно не проявляющей признаков неприступности.

Написанный им стих и выученный в процессе сотворения до состояния полной невозможности забыть его когда-либо, да ещё обладая сверхспособностью к языкам и феерической манипуляцией с ними на уровни «Бог», поэт-любовник сходу окунувшись в возбуждение потенциальной партнёрши и добавив к нему своё, в порыве страсти двинулся к уже плавящейся от сексуального желания женщине, декламируя пафосный памфлет на родном для Марии тосканском языке.

Неплохо получилось. Даже сам заценил импровизацию. По крайней мере, звучало достойно, порывисто и страстно. А когда на последних строках он, скинув с себя безразмерную сорочку и с перевозбуждённым орудием любви, добрался, наконец, до вожделенного тела королевы, то вся сцена целиком показалась логически завершённой и, в некоем смысле, самим совершенством романтического, но страстного соблазнения.

Мария не только не стала сопротивляться агрессивному натиску, но и откровенно сама кинулась отдаваться на волю победителю впереди наступающего, тут же оплетя штурмующего руками и ногами, да так, что захотел бы отступить — не получилось бы. Захват, произведённый качественно, по производительности соответствовал капкану на слона.

Никаких предварительных ласк она ему продемонстрировать не позволила, сходу потребовав сатисфакции за преднамеренное возбуждение себя, любимой, его литературным талантом. Дима даже «ой» выдавить из себя не успел, как очутился своим возбуждённым органом там, где тому природой и было предписано находиться. Иногда.

Как у неё это так ловко получилось, молодой человек соображал уже значительно позднее, анализируя события на холодную голову, но так и не нашёл ответ, каким образом тётка одним захватом его туловища безошибочно оделась на детородный орган, будто по-другому и быть не могло. При этом даже на миллиметр не ошиблась.

В первый раз получилось всё страстно, с искрами в глазах, но быстро. Они закруглились в считанные секунды, но одновременно оглашая спальню стонами на уровне воплей, явно услышанных во всём замке всеми обитателями. Марии было толи наплевать на своё реноме в глазах стражи и прислуги дворца, толи увлеклась на столько, что не сдержалась. Хотя, скорее всего, первое. Она явно была довольна и не стеснялась это демонстрировать.

А вот её партнёр, бесспорно, стушевался. Скорострельность содеянного не радовала. Но забиться в уголок и поплакать по этому поводу не дали обстоятельства. Вернее, мягкая тётенька, принявшаяся безудержно ласкать и расцеловывать щупленького «недокормыша», ни то как детёныша ни то, как сладкий приз в виде десерта. Пришлось неудачнику расслабиться.

Его безоговорочное принятие ласк и передаваемое непонятными флюидами вновь возрастающее возбуждение, замешанное на зверском желании Марии к немедленному продолжению сексуального банкета, заставили молодого человека тут же забыть о негативе и переключиться во взбудораженный позитив.

Как только облизывающая его мамочка оценила на ощупь стойкие намерения молодого самца на продолжение подарочного удовольствия, тут же из вечно лежащей на боку Данаи переквалифицировалась в амазонку, оседлав мальчика, словно жеребца, вдавив покладистого ухажёра в пуховые перины. Прерванный на короткие ласки процесс был восстановлен в полном объёме.

На этот раз ученик Суккубы чётко контролировал своё возбуждение и на шальные эмоции не вёлся, в отличие от сходящей с ума Марии Медичи. По крайней мере, её поведение однозначно указывало на сдвиг по фазе в голове женщины на сексуальной почве. Она отдавалась в активном режиме вся и сразу, как в последний раз в этой грешной жизни.

Вот только поза у него оказалась крайне скованная для самоконтроля. Диму просто трахали, вдавливая в перину, елозя на нём и прыгая мощными ударами выдавливая из юноши очередную порцию спермы. А он этого так быстро никак не мог допустить.

Как только дело запахло оргазмом, молодой человек изловчился, поднапрягся и умудрился перевернуть много килограммовую самку на спину, одновременно выскочив из её разгорячённого и скользкого влагалища, придавливая всем телом к перине и лишая женщину свободы в своих похотливых движениях таза, чем получил передышку в несколько секунд. Этого оказалось достаточно для спада наступающего физиологического пика, даруя широкий плацдарм для нового разгона.

Таким образом, он прерывался всякий раз, когда доходило до семяизвержения, используя перемену поз для отдыха и отката возбуждения. После четвёртой или пятой позиции, никто не считал, молодой человек откровенно пожалел, что, находясь на Тассили, не позаботился хотя бы теоретически, ознакомиться с тем многообразием форм полового контакта, которые каждый уважающий себя мужчина североафриканского сексуального оазиса древности, обязан был знать, как «Отче наш».

Спасло то, что измождённая королева, мать её всей Франции, на последнем издыхании запросила пощады. Дима, как истинный кавалер, не мог отказать женщине, поэтому тут же кончил и успокоился сам, без сил завалившись рядом. Его мокрое и скользкое тело напоминало собственный член, только что вынутый из перевозбуждённой вагины.

Тут, как из-под земли материализовалась Сюзанна, заставив молодого любовника, несмотря на расслабон и усталость, в очередной раз вздрогнуть. Она старчески поцокала языком, глядя на хозяйку. Затем прокурорски обвиняющим рыбьим глазом зыркнула на насильника, одним взглядом укоряя последнего, мол, нельзя же так, угробишь же королеву. После чего жестом фокусника достала из воздуха влажную бархотку и принялась обтирать горящее и плавящееся жирком тело Марии.

Дима: — Круто. Прям секундант на боксёрском ринге между раундами. А меня обтирать будет?

Но та, сделав своё дело, только ещё раз бросила на охальника неодобрительный взгляд, всем видом как бы отвечая на его незаданный вопрос, мол, обойдёшься, и, прошаркав куда-то в изголовье, растворилась, как и не было.

Вот тут перед Димой встала дилемма: собрать монатки и попрощаться, типа «Мавр сделал своё дело. Мавр может уходить». Или попробовать убаюкать обессиленную сорокапятилетнюю тётеньку и только тогда скрыться на цыпочках триумфатором. Правильным посчитал последнее.

Как учила Джей, да будет ей пусто, следует не только искать подход к снаряду, но и правильно организовать отход от него, чтобы станок в виде женщины даже подумать не посмел обидеться. А обидеться тётенька её возраста не сможет, лишь уснув быстрее любовника.

Самое простое для успокоения возбуждённой дамы в данной ситуации Дима посчитал отвлечение разговорами на нейтральную тематику. Вот только о чём говорить? О чём он, не воспитывавшийся в лучших домах Парижа, может толковать с самой королевой на отвлечённости бесед,