Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

По ходу движения войсковой колонны Каппеля действительно имели место случаи расстрелов крестьян при обнаружении у них боевого оружия или боеприпасов к нему. Но появление «воспоминаний» баргинцев о расстрелах красноармейцев и малоправдоподобных преданий о расстреле местного учителя, видимо, стало прямым следствием господствующего в советское время восприятия Гражданской войны через призму победителей-красных.

Испытывая идеологическое неудобство от того, что деревня встретила каппелевцев «не пулями, а теплом и хлебом» и тем самым оказалась как бы не причастной к победе большевиков, местные жители отреагировали мифотворчеством по принципу «а мы — как все», «все мы были жертвами колчаковского террора».

Что касается жестокости, проявленной белыми в боях, то в условиях Ледяных походов как Кубанского, так и Сибирского, белые предпочитали в плен не сдаваться и сами пленных не брали.

Итак, по выходу с Кана снова встал вопрос о выборе направления и маршрута дальнейшего движения армейской группы на Канск: по тракту и Транссибу, но не исключался и вариант продолжения похода по Кану. Связи не было. О том, что в Канск вошли отряды тасеевских партизан в Баргинской ещё не знали. Каппель был тяжело болен, и после выхода с Кана общее руководство армиями фактически перешло к его ближайшему соратнику — командующему 2-й армией генерал-майору С. Н. Войцеховскому.

Генерал-майор Пучков вспоминал, что от деревень Баргинской и Высотиной

«…предполагалось свернуть на Канск вдоль железной дороги и большого тракта. Однако, с выходом к железной дороге у станции Заозёрная выяснившаяся обстановка заставила генерала Войцеховского изменить направление».

Поскольку 3-я армия прошла по Кану последней, «не испытывая особых неудобств и лишений» (Пучков), её отдых в Баргинской был коротким. Уже на следующий день, 11 января, она двинулась на село Бражное, расположенное примерно в 20 верстах к югу от Канска. Впереди остатков 3-й армии двигалась Ижевская дивизия генерал-майора Молчанова. В авангард был назначен Ижевский конный полк капитана Ефимова. Выступив из Барги, Ижевская дивизия проследовала через переселенческие деревни Орловку и Ново-Георгиевку (Усовку) Троицко-Заозерновской волости, к вечеру того же дня конный полк ижевцев вступил в д. Ивановку Мало-Камалинской волости, где и расположился на ночлег.

Группа Сахарова — село Рыбное

Утром 11 [или 10?] января группа генерала Сахарова выступила по тракту со станции Клюквенная.

Генерал-лейтенант Сахаров:

«…наш отряд, увеличившийся в численности от присоединившихся новых частей, выступил дальше на восток. Целью движения был Иркутск.

Движение по тракту стало теперь гораздо труднее: каждой колонне, всякому отрядику хотелось проскочить вперёд, никто не стремился добровольно изобразить арьергард и нести его тяжёлую службу. Населённые пункты во время ночлега были переполнены сверх меры».

«На следующий день к вечеру наш отряд подошёл к большому сибирскому селу Рыбному; на несколько вёрст растянулось оно по обе стороны тракта; две церкви, несколько каменных двухэтажных зданий.

Оказалось, что в этом же селе ночуют и отряды генерала Вержбицкого, который вздумал было приказать егерям нашего отряда перейти в другой район. Те взялись за винтовки и пулемёты, и только путём переговоров с Вержбицким и отмены его требования удалось устранить готовое вспыхнуть столкновение».

«Село Рыбное поразило всех нас своим богатством. Ведь это был январь месяц 1920 года, то есть пять с половиной лет прошло с начала войны, и почти три года Россия билась в конвульсиях своей смертельной революционной болезни.

И вот — в каждой избе Рыбного были огромные, неисчерпаемые запасы всякой провизии, именно неисчерпаемые, так как не только всего было вдоволь для самих жителей Рыбного, но сердобольные хозяйки всю ночь пекли нашим офицерам и егерям хлебы, жарили, варили и продавали нам запасы на дорогу.

В каждом дворе было по нескольку десятков гусей, индеек, кур, всюду коровы и телята. Была даже такая роскошь, как варенье.

Отношение сибиряков-староселов к нашим отступающим отрядам было самое дружественное; все эти русские крестьяне настроены очень патриархально, привыкли веками, от поколения к поколению, к своему укладу жизни, к прочно сложившемуся порядку, понятиям и традициям. Они религиозны, умели уважать и слушаться начальство, свято чтили Царя. И теперь ещё во многих избах оставались на стенах портреты покойного Государя Николая Александровича, Императоров Александра III и Александра II, от отцов и дедов. Революция, как зловонный ветер в чистое место, ворвалась в их жизнь со стороны, чужая, непонятная и враждебная им. В нас они видели своих, таких же противников революции, контрреволюционеров. И относились как к своим».

Традиционные монархические настроения жителей с. Рыбного имели исторические корни. 30 июня 1891 г. в селе делал остановку цесаревич Николай Александрович, будущий император Николай II, совершавший путешествие по Сибири. На полпути по Московскому тракту из Канска в Красноярск

«…в одном из крестьянских домов был устроен завтрак, где была поднесена хлеб-соль от торговцев и по мирскому приговору жителей подведена тройка серых лошадей, милостиво принятая Его Высочеством, которая впоследствии была направлена по приказанию Государя Наследника, в г. Томск. Здесь, в с. Рыбном, Его Императорское Величество пожертвовал на устройство церковно-приходской школы 500 руб., а волостному старшине [Анисиму Прокопьевичу] Семёнову изволили подарить серебряные часы с цепочкой и для Волостного Правления свою фотографическую карточку с рамкою и футляром».

Соединения колонн Сахарова и Вержбицкого не произошло. От Рыбного в район Канска отряды двигались разными маршрутами — генерал Вержбицкий пошёл по Московскому тракту через Бородино на Канск, генерал Сахаров свернул с тракта на юг и пошёл параллельным курсом, минуя Усть-Ярульское, на Голопуповку.

Группа Вержбицкого — Бражное

Колонна генерала Вержбицкого, двигавшаяся вдоль Сибирского тракта, подошла к Канску. Усиленный передовой отряд, посланный к городу, был встречен повстанцами, закрепившимися на хорошо подготовленной позиции. Отряд понёс боевые потери и отошёл к своим главным силам. Тогда генерал Вержбицкий принял решение обойти Канск с юга через село Бражное.

11 января Воткинский конный дивизион под командованием ротмистра В. Н. Дробинина, шедший в авангарде группы Вержбицкого, атаковал отряд красных партизан, загородивших дорогу на Бражное. Партизаны атаки не выдержали и попытались спастись бегством. Несколько десятков партизан в ходе преследования были загнанны воткинцами на канский лёд и все порублены. Остатки отряда красных спешно покинули Бражное и отступили в сторону Канска. 11 января (по другим данным 12-го) группа генерала Вержбицкого заняла Бражное и остановилась там на ночлег.

Группа Сахарова — Голопуповка

К вечеру 11 или 12 января группа генерала Сахарова, двигавшаяся южнее колонны Вержбицкого, подошла к деревне Голопуповке (Верхний Амонаш).

Генерал-лейтенант Сахаров:

«Вся Голопуповка оказалась набитой войсками, улицы были запружены распряжёнными обозами, во многих местах горели костры, облепленные группами солдат. Это грелись те, кому не хватило места в избах. Наш отряд долго бродил в поисках, где бы остановиться, обогреться и поесть. Наконец с большим трудом кое-как разместились на окраине села в курных избёнках».

Здесь скопились довольно значительные силы белых. Наиболее боеспособными из них были 1-я кавалерийская дивизия, два полка красноярских казаков (Енисейской казачьей бригады), отряд оренбургских казаков. Но все они действовали разрозненно.

Сильный отряд красных повстанцев перекрыл все пути движения на восток. Он основательно укрепился на позициях и располагал артиллерией, в то же время белые имели только стрелковое и холодное оружие, к тому же испытывали «патронный голод» (15–30 патронов на винтовку). Со дня на день ожидался подход частей регулярной Красной армии. Белые части оказались между молотом и наковальней, и генерал Сахаров застал их в растерянности и отчаянии.

Поручик Варженский:

«Все дороги вокруг нас были заняты красными, и мы находились в западне, в которой пробыли целых три дня. Дольше оставаться стало уже невозможно, так как все запасы продовольствия в деревне были израсходованы и наступал неизбежный голод.

…Попытки пробиться, предпринимаемые не один раз в различных направлениях, как отдельными командами лихих удальцов, так и целыми частями, успеха не имели. Командование растерялось. Дисциплина упала, и только страх держал всех вместе».