Змей подколодный - Елена Никольская

— Отчего же секрет. Предположим, я желаю взять вас в ученицы, вы соглашаетесь, и мы с вами подписываем контракт. Не слишком распространенная процедура, но ничего особенного…

— Да! — со страстью сказала ведьма. — Я бы согласилась! А вы бы не хотели взять меня в ученицы?

— Вам ещё рано об этом думать, Оля. Вот окончите гимназию… На данный момент я и так ваш учитель, вы не находите?

— Олег Витальевич! — сказала ведьма. — Какая разница, сейчас или после? Вы, конечно, учитель, но ведь не мой же личный и без контракта! Нельзя сейчас? Так бы было здорово!

— Польщён вашим доверием, сударыня, но, боюсь, вы не представляете, о чём говорите! Контракт на ученичество накладывает весьма обременительные обязанности, а расторгнуть его может только учитель. Вряд ли вы будете в восторге, заключив подобное соглашение. Словом…

— Я буду в восторге, — заверила его ведьма. Она с трудом дышала. — Я всё-всё буду делать! Даже курить брошу!

— Это, конечно, большая жертва! — восхитился Олег Витальевич. — Я подумаю, Заворская. Вы позволите?

— Вы смеётесь… Но мне очень надо! Лучше прямо сейчас!

— Чем же обусловлена эдакая спешка?

— Я хочу обеспечить свою безопасность, — сказала ведьма. — Вы же говорите, что это ваш долг.

Тут её куратор улыбаться перестал.

— Что вы имеете в виду?

— Ну… — сказала ведьма, опомнившись. — Просто я где-то читала про такие контракты. А вы очень хороший учитель, я бы с удовольствием контракт с вами заключила! Я хочу учиться магии, а ведь ещё четыре года ждать. Я вообще не понимаю, почему нельзя сразу и магию изучать!

— Секунду, сударыня, — попросил Олег Витальевич. — Да нет, не может этого быть, — сказал он. — Вам что, контракт предложили?

— Нет! Что вы, господин учитель! Ничего подобного!

"Всё, абзац, — подумала ведьма, снова скатываясь в трясину ужаса. — Но ведь если он сам догадался — я же не виновата?!"

— Нет, это немыслимо, — растерянно сказал куратор. — Кто?!

— Да никто мне ничего не предлагал! С чего вы взяли?!

Чистая правда — не предлагал! Поставил перед фактом — другое дело!

— Вот этот самый господин в маске?

— Да нет же, Олег Витальевич!

Куратор уже стоял на коленках, отшвырнув зонтик. Дождь равнодушно капал ему на голову.

— Мы с ним водку пили! — сказала ведьма, пытаясь отвлечь кураторское внимание от главного. — Я и выпила-то всего три рюмки. Или четыре. Очень было страшно и холодно. Господин учитель?

Господин учитель, выпятив нижнюю губу, смотрел в пространство. На лице у него были не злость, не страх, не удивление — досада и скука. Никак не ожидавшая столь странной реакции на кошмарное известие, Ольга захлопала ресницами.

— Вы промокнете, — сказала она.

— Ветерок.

Куратор смахнул со щёк капли, стёр с лица неуместное выражение и взял ведьму за руку.

— Слушайте меня внимательно, Заворская.

— Я слушаю…

— Как я понимаю, вы пребываете в депрессии именно из-за предложенного вам контракта.

— Но я же вам…

— Не нужно отвечать, — сказал Олег Витальевич. — Усвойте раз и навсегда: на данный момент — и до окончания гимназии — вашим учителем являюсь я. Не совсем в той мере, в какой потребовал бы означенный контракт, но в достаточной для того, чтобы никто не мог заключить его с вами без моего согласия.

— Но ведь я здесь ничего не подписывала.

— Не имеет значения. Довольно вашего статуса гимназистки.

— Но если я сама такой контракт подпишу?

— Из-под палки? Он будет недействителен.

— Вы уверены? — спросила Ольга, забывши о конспирации.

— Ках ме!.. Конечно, уверен!

— А если я уйду из гимназии?

— Пока вас не исключат официально, ваш статус останется при вас.

— Так ведь исключат!

— Вот это вряд ли, — сказал Олег Витальевич. — Даже не думайте так легко от меня избавиться. Вам ясно?

— Ясно, — сказала ведьма, чувствуя несказанное облегчение. — Но я никуда и не собираюсь. Просто для информации.

— Счастлив слышать, — сказал куратор, поднимая зонт. — Что-то я продрог. Пожалуй, стоит выпить горячего. Не составите мне компанию, сударыня? Мистер Хендридж утверждает, что в нашей столовой сегодня объявился новый сорт пирожных.

При упоминании пирожных желудок немедленно заурчал.

— Ладно, — согласилась ведьма.

— Вот и славно, — сказал Олег Витальевич, поднимаясь и протягивая воспитаннице руку. — Но учтите, Заворская, что за курение вы будете наказаны нынче же вечером. Совсем распустились!

— Господин учитель, — сказала ведьма. — А можно я плащ себе оставлю? Дождь такой противный…

Около семи часов вечера, заливая окна учительского коттеджа, противный дождь наблюдал за медленно катившейся в боковую лузу восьмеркой и без интереса прислушивался к разговору играющих. Партия, впрочем, тоже особого внимания не заслуживала.

— Воздержались бы вы, Олег, от подобных вещей. Четверочка от борта в боковую…

— Я что-то не припомню запретов по этому поводу, Фарид.

— Разве я упомянул запреты? По негласному умолчанию, если можно так выразиться…

— Ах, по негласному умолчанию!.. Ках шенцсмей! А вам не кажется, что некоторые из нас стали позволять себе слишком многое — причём именно по негласному умолчанию!

— Хотите уподобиться?

— Хочу прекратить произвол, — угрюмо сказал Олег Витальевич.

— Вот эдаким образом? — спросил Демуров. — Тринадцатый от двух бортов в боковую… Тогда уж обратитесь в попечительскую коллегию.

— Только и осталось, право слово… — вздохнул Олег Витальевич. — Фарид, я превосходно отдаю себе отчёт, что мои действия были неправомерны. Страшно помыслить, что я выслушал бы на коллегии о себе! Превышение полномочий, ущемление свободы личности моей подопечной…

— Трудно оспорить, — сказал Демуров. — И в правую дальнюю…

— А контракт на ученичество в данной ситуации, полагаете, иначе выглядит?! Я, по крайней мере, долг службы исполнял! Что же касается попечительской коллегии…

— Оставьте вы коллегию вместе с долгом службы, Олег! Я вам о другом речь веду! Хар шмейс! — ваш удар, сударь.

— Вот именно по долгу службы, Фарид, я и прошёл сквозь чужие барьеры, если вы об этом!

— Так-таки прошёл? — уточнил Демуров. — Не взломал?

— Да ладно вам… И не уверяйте меня…

— Потрясающая корректность!

— …что безразличны к происходящему!

— Увы. С нынешней ночи не безразличен, — сказал Демуров. — Но тем не менее вынужден учитывать — и к вам, сударь, это относится в полной мере! — что…

— Ах, в полной мере!..

— Повторяю — мы вынуждены учитывать…

— А я не желаю ничего учитывать!