Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс

Было чрезвычайно любопытно встретиться лицом к лицу с нашими давними врагами. Я участвовал в работе комиссии, занимавшейся вопросами «выравнивания политического игрового поля». В правительственной команде был Нейл Барнард, который ещё был руководителем государственной Национальной разведывательной службы. Я знал, что он играл ключевую роль в изменении курса по направлению к реформам. Он начал зондировать точку зрения Манделы, сидевшего в тюрьме, ещё с 1986 года.

Мы познакомились друг с другом за чашкой кофе. Он дал понять, что из моих досье знал обо мне всё. Он показал мне руками, насколько толстым было моё дело. Я ответил тем же, показав только, что его досье у меня было толще, чем моё у него.

В этой же комиссии были два наиболее упорных представителя правительственной стороны: Коби Котце — министр юстиции и Хернус Криль — министр законности и порядка. Ни один из них не уступал ни на волосок, будь то вопросы освобождения остающихся в тюрьме политических заключённых (в случае с Котце) или вопросы ответственности полиции за насилие (в случае с Крилем).

Они напоминали мне моих учителей-африканеров. Прямолинейные и упрямые, но не без сухого юмора. Они не были дураками, знали, чего хотят, и твёрдо придерживались своей линии. Во время перерыва, который наступил после того, как наша делегация и наши союзники в какой-то мере проложили путь для дальнейшего успеха переговоров, я спросил их, знают ли они, что говорится о нашем сотрудничестве.

— Что правительство и коммунисты — союзники?

— Нет, — ответил я на африкаанс, — что правительство и «Вула» гоняют мяч вместе.

— «Вула»? — Они были сбиты с толку.

Я «отбарабанил» имена: Мак Махарадж был одним из двух руководителей объединенного административного аппарата;

Джанета Лав была его помощницей; Правин Гордан был сопредседателем Комитета по управлению; Мо Шейк возглавлял делегацию Индийского национального конгресса в нашей комиссии.

Котце и Криль поняли юмор ситуации. Они представляли «Вулу» как операцию, направленную на срыв переговоров. Я встретил на переговорах своего старого руководителя Роули Аренстайна. Ему было уже ближе к семидесяти, он стал сторонником «Инкаты», но представлял одну из мелких индийских партий, вошедших в состав дискредитировавшего себя трехпалатного парламента. Несмотря на политические разногласия, встреча с ним была волнующей.

Я не испытывал никаких сложностей, включаясь в процесс переговоров. Со времени создания МК нашей задачей было заставить правительство вступить в переговоры. Но нам нужно было быть осторожными, чтобы не попасть в ловушку. Природа правящих слоев не позволяет им отдавать власть добровольно. Ответом на их решимость управлять темпом преобразований и держать их внутри приемлемых для них границ является мобилизация народа. Мы должны вовлекать в этот процесс массовые силы и избегать изолированных от людей переговоров между элитами. Если на нашей стороне и были разногласия, то они были не между сторонниками переговоров и сторонниками восстания, как утверждала пресса. Эти разногласия были в вопросах правильного баланса между переговорами и мобилизацией масс и в вопросе об их синхронизации. Если мы не будем вовлекать массы в этот процесс, то мы не сможем сдвинуть баланс власти в пользу демократических сил.

Внутри нашего руководства не было фундаментальных противоречий. Именно по этой причине раскол в наших рядах, на который надеялись наши оппоненты, не состоялся.

Какими бы умными ни были наши противники, в нашей комиссии я наблюдал поразительные и опасные рецидивы их прошлого. Мы обидели Хернуса Криля, возложив основную часть ответственности за насилие в стране на полицию.

Его терпение истощилось, и он заявил, что намерен «снять перчатки» и разоблачить нас, сидящих здесь и претендующих на то, что у нас «лилейно-белые руки». Один из его полицейских генералов передал ему увесистую чёрную папку. Пока он перелистывал её, я размышлял, какое из моих «преступлений» он собирался разоблачить.

— 5 декабря 1991 года, — начал он тоном строгого учителя, — Коммунистическая партия провела собрание в одной из гостиниц в Хилбрау, в ходе которого был сделан ряд заявлений.

Я помнил это собрание.

— На этом собрании, — самодовольно продолжал Криль, — Уолтер Сисулу сказал, что за каждого человека, убитого в посёлках, должны умереть десять полицейских. Крис Хани сказал: «Если правительство откажется интегрировать МК в САДФ, то мы возобновим войну». А Джей Найду, секретарь КОСАТУ, сказал: «Когда мы получим власть, то мы запретим «Инкату».

Он закрыл свою папку и с триумфом посмотрел вокруг на делегатов от 19 организаций. Моя рука взлетела вверх и председатель разрешил мне говорить.

Я сообщил присутствующим, что мне нужно было поправить министра Криля. Да, действительно, в указанный день состоялось собрание. Чтобы быть более точным, оно прошло в гостинице «Парк Лейн» в Хилбрау. Это был коктейль для журналистов и гостей из-за рубежа, который организовала ЮАКП накануне её общенационального съезда. Хани выступал, но лишь с приветствием к собравшимся. Сисулу и Найду произнесли речь, но только на другой день, на открытии съезда, в совершенно другом месте.

Журналисты там присутствовали и могут подтвердить тот факт, что никто из упомянутых не делал заявлений, хотя бы отдалённо похожих на те, о которых утверждает Криль. «Ясно, что полицейский информатор в это время был или пьян, или намеренно лгал; скорее всего, и то, и другое одновременно».

Наиболее зловещим обстоятельством было то, что Криль, несомненно, поверил в эту информацию. Это была редкая возможность увидеть изнутри ту дезинформацию, которая в прошлом приводила к аресту, пыткам и даже к убийству какого-то человека.

Во время перерыва на кофе я дал Крилю несколько дружеских советов. Его заявление было клеветническим и могло повести к возбуждению уголовного дела со стороны Сисулу и других. После возобновления заседания он отозвал свои утверждения.

Первый раунд переговоров зашёл в тупик в конце мая 1992 года, когда правительство и его сторонники отказались от уступок по ключевым конституционным вопросам. Они отклонили пакет предложений АНК, основанных на идее выборной Конституционной Ассамблеи, для которой мы щедро согласились на неслыханное требование о большинстве в 70 % голосов для принятия решений по положениям Конституции. Правительство создало тупик. Их требование означало неприемлемое право вето для меньшинства.

С началом многопартийных переговоров в 1993 году АНК проявил великодушие и государственную мудрость и выдвинул идею правительства национального единства на период в пять лет, которое могло бы быть создано после первых в истории страны выборов по принципу «один человек — один голос». Эти выборы были назначены на 27 апреля 1994 года. Зловеще было то, что ультраправое крыло африканерских сил атаковало и временно захватило (без сопротивления со стороны полиции) конференц-центр, где проходили переговоры. А связанные с Инкатой обитатели общежитий для рабочих-мигрантов устраивали в течение июля, после того, как была определена дата выборов, погромы и столкновения с жителями посёлков в Восточном Ранде. Погибло почти 600 человек.