Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Сектора Педагогики, Лёша. Ты удивлён? Мы опоздали с этим лет на пятьдесят, но, может статься, не навсегда опоздали. Главой сектора рекомендую назначить Можейко. Ставлю на голосование. Кто «за»?

— Но я не понимаю, — планетолог развёл руками. Лицо его вытянулось резиново; чрезвычайно стал похож на продавца лечебных пиявок из старой сказки.

— Экий ты, голубчик, непонятливый, — усмехаясь, проговорил Иван Арнольдович, поднимая руку с выставленным вверх большим пальцем. — Между тем, всё очень просто. Прошляпили мы детей. Между прочим, Лёшенька, знаешь ли ты, что дети за глаза называют тебя Дуремаром?

— Знаю, ну и что? — планетолог растерялся. — Я не обижаюсь, говорят — действительно похож.

— Дело не в том, похож или нет. Я спросил одного, потом другого: ребята, а кто таков этот Дуремар?

— Ну, как это — кто?! — оскорбился Алексей Мстиславович. Это же…

— Вот ты знаешь. А они — нет. Услышали, как кто-то тебя так назвал и повторяют. Бездумно, Лёшенька. Как попугайчики. Так что голосуй «за», голубчик.

И глава Сектора Планетологии, подавленный весом аргументации, поднял руку.

— Единогласно, — удовлетворённо констатировал президент.

— Теперь, когда мы разобрались с вопросами первостепенной важности… — начал Лосев.

— Нам пора оставить больного в покое, — бесцеремонно прервал его Коротков. — Извини нас, Анютка, мы уходим. Я говорю, уходим, Алексей Мстиславович!

Первым подал сигнал к отбытию Лэннинг — водрузил на голову свою невообразимую шляпу, сделал в ней углубление точно посередине, после чего, взявшись за поля двумя руками, наклонил элегантный головной убор под нужным углом к горизонту.

Члены комитета зашевелились, стали церемонно прощаться.

— До свидания, Володя.

— Анечка, моё почтение.

— Следи за ним, Анютка, может сбежать.

— Володя, если Коротков будет тебя тиранить, дай знать.

— Отдыхай, Володя.

— Владимир Борисович…

— Погодите, Айзек, — президент остановил кибернетика, собиравшегося величественно покинуть больничную палату.

— Да?

— Я хотел попросить… Кто-то из ваших программистов, когда делал интерфейс моего кресла, накрутил в меню аварийной программы.

— Что такое? — спросил главный кибернетик с явным неудовольствием.

— Программа спрашивает клиента, хочет он включить режим обратимой смерти, или нет.

— А! — Леннинг просиял. — Иван Арнольдович поставил меня в известность. Мы устранили эту глупость. Слава небу, тот кретин догадался поставить «флажок» по умолчанию в положение «Да».

И Лэннинг откланялся. За ним потянулись остальные. Стало слышно, как в коридоре Балтазаров наскакивает на Харриса со своими силикобактериями, потом дверь закрылась и голоса членов комитета потеряли внятность, а вскоре и смолкли вовсе.

— Они так и не рассказали мне толком, как дела у… — Володя хотел сказать: «у Саши» но глянул на жену искоса и сказал совсем по-другому:

— …как дела у нашего сына?

«Она улыбнулась. Счастье из глаз так и брызжет. Анютка моя… Значит, у Саши…»

— Всё хорошо, Володенька. Иван Арнольдович не даёт ему ходить из чистой перестраховки. Никак не может поверит до конца, что всё восстановилось после такого… После такой… А я верю, Володенька! Ира тоже.

— Как она тебе? — обеспокоился президент.

— Совсем ещё девчонка. Точно как я была, когда мы с тобой…

— Да ты и сейчас такая же.

— Прекрати, Володька… (никогда Аня Волкова не умела справляться с румянцем) Она такая же, как я. У меня сердце болит, когда представлю, что ей ещё придётся вынести.

— Что? — спросил президент отстранившись. — Куда он собрался?

— Не хотела тебе говорить, но лгать тоже не хочу. Мама Ирины просит его вернуться на Землю. У них там осложнения с какими-то Княжествами. Я спрашивала — почему Саша? Больше некому уладить это дело? Но вразумительного ответа не получила, а Саша, когда узнал… Тихо, Володенька, тихо, тебе нельзя волноваться. В общем, я не смогу его остановить. Ирочка тоже не может. Вспомни наш разговор, когда ты шёл в рейс к Ио. Мне показалось, он повторился. Ох, Володька, я не нахожу себе места.

— А Джеффри? — неприятным тоном спросил президент.

— Джеффри Морган женился. Маргарет Морган поменяла научного руководителя и теперь собирается отправиться вместе с ним на Титан.

— Но там ведь нет базы! Лосев докладывал — этой весной только начнётся строительство.

— Вот они и начнут. Я хорошо знаю мать Маргошки. Если дочь унаследовала хотя бы половину твёрдости характера маменьки…

— Понятно, — буркнул президент. — Ну, что ж. Когда-то это должно было случиться. Мне можно к Саше?

— Конечно. Но имей в виду, Володенька, разговор предстоит непростой.

— Он спрашивал тебя о чём-нибудь?

— Ты только не волнуйся. Он спрашивал, как твоя фамилия. Понимаешь, все давно привыкли, что ты не любишь, когда её вспоминают. Молодым она вообще неизвестна, даже я…

— Что? — спросил Володя, чувствуя — искусственное сердце действительно ещё в тестовом режиме.

— Тихо, тихо, милый. Даже мне известно только то, что ты серьёзно поссорился с отцом перед тем, как отправился сюда, на Марс. Я сегодня поговорила с Ариной…

В глазах у Владимира Борисовича потемнело, он подышал глубоко, выждал, пока нормализуется пульс. Слава небесам чёрным и красным, Аня ничего не заметила, потому что голова её лежала у президента на плече, а глаза невидяще смотрели в окно.

— Это электронная камеристка. Ей достался голос и память Ирочкиной прабабушки, которая… Ты только не волнуйся, Володенька! Она знала тебя на Земле. Её звали Арина Плотникова. Она давно умерла, но записи… Может быть, ты хотел бы поговорить с Ариной?

— Нет, — ответил Володя спокойно. — Это призрак Арины, а не она сама. Беседуя с призраками, сам становишься немножко… Нет, Аня, я не хотел бы с ней говорить, если не будет крайней необходимости.

Это было сказано твёрдо. Сияющие глаза Анюты Волковой были теперь близко.

— Но ты скажешь сыну свою фамилию?

— Да, милая. Могу и тебе сказать. Моего отца звали…

— Я знаю, знаю, — услышал Володя. — Я-то ведь поговорила с Ариной.

Губы малоподвижного лица, похожего на деревянную маску, шевельнулись, отвечая на поцелуй, и ничего больше между президентом и его женой о прошлом сказано не было в тот день — семнадцатого числа первого весеннего марсианского месяца.

Глава двадцатая

Иван Арнольдович согласился выписать Сашу неохотно. Если бы не заступничество Джеффри Моргана, с неделю ещё неистовому капитану пришлось бы изображать подопытное животное и следовать утомительным предписаниям главврача. Но Джеффри Морган и с ним Маргарет Морган собирались в рейс к Титану, не позволить Саше проводить друзей детства — жестоко, кроме того, опытный хирург не без основания полагал, что в данном случае запрет всё равно будет нарушен. Поэтому измученный капитан и был отпущен на поруки после трёхнедельного оздоровительного заключения.

Попытавшись спуститься по узенькой боковой лестнице обычным способом — через две ступеньки, капитан Волков установил, что торопиться, пожалуй, не стоит, если он не хочет вернуться под опеку Ивана Арнольдовича. Оказалось, единственный приемлемый режим движения по ровным участкам — шаркающая старческая походка, а для спуска по лестнице приходится прибегать к способу и вовсе унизительному: переходить на приставной шаг. Спустившись таким манером на один этаж, Саша отказался от первоначального замысла — добраться до ангаров пешком. Сел в лифт. И всё равно опоздал минуты на три — горизонтально ведь лифты не ходят. Морган как раз часы разглядывал, когда отъехавшая обрезиненная дверь ангара пустила на стартовую площадку его друга.

— Ты научишься когда-нибудь… — начал он раздражённо, однако, оценив оригинальный способ передвижения капитана Волкова, замолчал, и тщательно подготовленный упрёк пропал втуне.

— Ничего, Джеф, зато прощание не затянется. Минуты две у нас есть?

— Есть. Сейчас, я шепну пару слов оператору и жену позову.

Морган скрылся за боковой дверью. Саша неторопливо оглядел новый десантный корабль, ощутив лёгкий укол ревности — Джеф пойдёт к Титану без него, Волкова, и без него будет строить лагерь на берегу углеводородного озера. «И появится на Титане лагерь первопоселенцев, который потом, конечно же, назовут лагерем Моргана. Потом поселение бросят, точно как лагерь Нортона здесь у нас, но название останется, и зелёные практиканты Сектора Планетологии лет через тридцать будут строить на зачёт кроки с привязкой к метке с таким названием. А я…»

— Саша! — пискнул за спиной знакомый голос. Волков повернулся. Маргошку не узнать. Непонятно даже, что изменилось в ней за какие-то три недели. Улыбается неуверенно. На Джефа тайком глянула. «Нужно что-то сказать, но не выговариваются слова. Что это у неё за спиной? И у Джефа…»