Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

военный министр генерал Тераучи завил, что он и генерал Куропаткин сделали все, что только было в их силах, чтобы избежать войны».

Здесь уместно упомянуть об источнике информации о благодарном отзыве японского императорского министра.

Генерал-лейтенант Владимир Николаевич Данилов под командованием Куропаткина воевал в Маньчжурии в должности командира бригады и начальника 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, пользовался большой любовью и уважением в войсках, заслужив такое отношение выдающейся храбростью в боях, заботой об офицерах и нижних чинах. С осени 1905 по весну 1906 года он руководил эвакуацией русских пленных из Японии, где плотно контактировал с высшими чинами японского военного ведомства.

До конца дней оставался одним из немногих генералов свиты, не побоявшимся сохранить добрые отношения с пребывающим в опале Куропаткиным.

III. Главное для полководца – непрерывное познание противника.

Полных и достоверных сведений о японской армии как до начала активных боевых действий, так и в основной период войны в Маньчжурии генералу Куропаткину и его Полевому штабу добыть так и не удалось по причинам субъективным – подвела стратегическая разведка и предвзятая, основанная на недооценке противника, аналитика Главного штаба. Тем не менее седьмая глава отчета «Причины успехов японцев в войне с нами» ценность представляет исключительную как образцовый пример детального послевоенного разбора сильных и слабых сторон вооруженных сил противоборствующего государства.

Куропаткин отмечает достаточный, соответствующий передовым европейским вооруженным силам количественный и качественный уровень японской сухопутной армии, организованной по современному германскому образцу при непосредственном участии инструкторов из числа офицеров немецкого Генерального штаба.

Куропаткин объясняет наращивание мощи японской армии так:

«После войны с Китаем в 1894–1895 гг. Япония, главным образом за счет контрибуций с Китая, в течение семи лет почти удвоила свои вооруженные силы. Кажется, уплата Китаем Японии денег произведена при нашем посредстве».

Всё в фирменном стиле российского внешнеполитического ведомства-дружески придавили на соседний Китай и тем самым прямо способствовали опережающему наполнению японского военного бюджета, получив менее чем через десять лет в непримиримые противники оснащенную по последнему слову техники армию и флот.

Как одну из основных причин затянувшейся войны Куропаткин выделяет просчеты разведывательного подразделения Главного штаба в оценке мобилизационных возможностей противника: «…по расчетам нашего Главного штаба, основанным на работах наших военных агентов в Японии, общий запас людей в постоянной и территориальной армиях и для запасных войск, которым могла располагать Япония, составлял лишь четыреста с небольшим тысяч человек».

В то же время последние послевоенные расчеты, основанные на японских источниках, показывают «общую численность войск разных категорий, выставленных японцами против нас, свыше одного миллиона пятисот тысяч человек. Такое число бойцов выше чем в три раза превосходило предположение Главного штаба».

Поверхностная оценка разведчиков-аналитиков Главного штаба касалась и других составляющих военной машины империи микадо: оперативно-тактического почерка применения японской пехоты и кавалерии, их вооружения, боевой готовности и морального духа, «в особенности ошибочными оказались… выводы относительно неудовлетворенности японской артиллерии и подготовки к боевому командованию высших начальников…; японцы имели значительное преимущество… в горной артиллерии, в пулеметах, в обилии взрывчатых веществ, средств защиты и поражения (проволока, мины, ручные гранаты).

Организация японских войск, снаряжение их и обозы были более приспособлены к местному театру военных действий, чем у нас. Японцы располагали значительно большим, чем у нас, числом саперных частей. Выучка японских войск способствовала развитию в них инициативы и самостоятельности».

Русская разведка действительно не смогла переиграть разведку японскую, и Куропаткин вынужден это прямо признать:

«В то время как японцы имели сотни тайных и явных агентов на Дальнем Востоке, изучавших наши сухопутные и морские силы, мы доверяли сбор сведений о военных силах и средствах Японии одним офицерам генерального штаба.

К сожалению, и выбор этих офицеров не был удачен.

Один из таких знатоков Японии перед войной во Владивостоке определял, что в случае войны надо рассчитывать одного русского солдата против трех японских. С началом войны после первых успехов японцев он сбавил тон и признавал, что на каждого японского солдата надо иметь по одному русскому солдату, а через месяц уже утверждал, что для победы над японцами нам надо выставить в поле против каждого японского солдата по три русских».

Еще одна причина неудач на фронте виделась Куропаткину в провальных для России боевых операциях на морском театре военных действий:

«Главную роль в войне с Японией должен был играть наш флот…

Если бы наш флот одержал успех над японским, пока японцы не приобрели полного господства на море, они вынуждены были бы оставлять значительные силы для охраны своих побережий и, главное, не могли рискнуть производить высадки на Ляодунском полуострове…

Наш флот, особенно после трагической гибели адмирала Макарова, в самый важный период борьбы – сосредоточения японских войск, не оказал никакого сопротивления японцам…

Получив господство на море, Япония могла двинуть против наших сухопутных сил всю армию, не заботясь об обороне своих берегов».

Решающую роль в войне, по категоричному утверждению Куропаткина, сыграл морально-политический потенциал как военнослужащих армии противника, так и всего населения страны: «главное, что послужило к успеху японских войск, – это их высокий нравственный дух, готовность на все жертвы для достижения победы и упорство, с которым все чины армии, от солдата до главнокомандующего, добивались победы. Во многих случаях положение японских войск было настолько тяжелым, что требовались чрезвычайные усилия воли, чтобы держаться или подвигаться вперед.

Японские офицеры находили в себе силы требовать, казалось бы, невозможных усилий, не останавливаясь перед расстрелом отступавших, а японский солдат собирал последние физические и духовные силы и этим последним усилием часто вырывал у нас победу. Несомненно одно: не будь вся японская армия патриотично настроена, не чувствуй армия дружную поддержку своей нации, не сознавай армия во всех чинах ее огромную важность начатой борьбы, такие усилия, даже сделанные японскими вождями, не оказались бы результативны».

На протяжении всего отчета Куропаткин неоднократно повторяет изначальный посылочный тезис; «нельзя также принимать, что японская сухопутная армия победила в минувшей войне русскую сухопутную армию…сухопутная армия… не была уничтожена…, до заключения мира несла неудачи только относительно небольшая часть наших сухопутных сил».

Были локальные, тактического плана поражения, но никоим образом не итоговое, финальное поражение русской сухопутной армии в противоборстве с японской армией вторжения.

Автор намеренно не скрывает серьезных недостатков в подготовке армии к войне, в частности в умении некоторых офицеров командовать частями и соединениями. Куропаткин отмечает: «Аттестации мирного времени во многом оказались несоответствующими при боевом испытании. Начальники, которые проходили службу всюду с отметками