Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

бережно расходовать ныне подвозимое с базы сено, широко пользуясь заменой кормов, использовать самым интенсивным образом местные средства до крайней возможности и лишь при полном отсутствии их обращаться к подвозу с базы». Но осенью запасы были истощены – командарм-8 А. М. Каледин 8 сентября ответил, что «местным сеном корпуса пользовались все лето. Сейчас же сообщают об истощении местных средств и просят частичного подвоза. К концу сентября необходимо подвозить полную дачу, иначе войска останутся без сена»[546].

К началу осени в магазинах Юго-Западного фронта запасов фуража оставалось на 6–7 дней. Интендант Юго-Западного фронта, прослуживший в этой должности всю войну вплоть до Февральской революции, А. А. Эрдман считал, что за август из-за громадного недовоза зернофуража его запасы на Юго-Западном фронте упали на 3,5 млн пудов. На просьбу Эрдмана Егорьев 14 сентября заверил, что «все будет сделано гофмейстером Гербелем, которого просил усилить наряд и кроме того дал дополнительный наряд». Но спустя месяц 15 октября Е. Ф. Эльснер телеграфировал в Ставку, что недовоз громаден, а «запасы магазинов давно исчерпаны и пополнить их нечем. Крупа совершенно в последнее время не высылается армиям, а сено дается в размере 1 фунта на лошадь». Такая ситуация угрожает голодом и падежом конского состава армий, «так как прибывающих продуктов не хватает на текущую потребность»[547].

Телеграмма главного начальника военных сообщений С. А. Ронжина в Министерство земледелия от 23 октября показывала, что с восточных дорог в первой половине октября недовезено Западному фронту 56 % сена, а Юго-Западному – 68 % (недовезено 8848 вагонов из требуемого числа в 12 951). Ронжин просил немедленно принять меры и подвозить сено на Юго-Западный фронт на платформах, «что даст возможность меньшим количеством вагонов подвезти потребное армии сено»[548]. Эта нехватка вынудила заменять сено тем продуктом, что имелся в наличии. Приказ по армиям Юго-Западного фронта от 13 октября распорядился «допустить на довольствие лошадей фронта кукурузу, каковую выдавать в дробленом виде, в размере 1/5 установленной дачи зернового фуража для всех лошадей транспортов, обозов и других тыловых учреждений»[549].

В октябре 1916 г. в занятых во время Брусиловского прорыва областях Австро-Венгрии (Галиции) была введена практика реквизиции продовольствия по твердым ценам Российской империи. При этом продовольствие запрещалось вывозить в Россию и недавно вступившую в войну Румынию, но только – перемещать в пределах Галиции. За отказ подчиниться военным распоряжениям полагалась принудительная реквизиция с понижением цены на 15 %. В случае злостного сопротивления, как и во всей России, владельца продфуража ждало заключение в крепость (на 3 месяца) или денежный штраф (3 тыс. руб.), наряду с безвозмездной конфискацией продукта[550].

8 ноября Брусилов телеграфировал в Ставку, что «имеющиеся у населения Галиции и Буковины запасы сена используются, но они… небольшие и кроме того могут быть использованы только на месте, ибо распределять эти запасы по всему фронту за невозможностью перевоза непрессованного сена не представляется возможным». Также фураж нужен не только войскам, но и организациям и принудительно наряженным подводам[551]. Представление о количестве требовавшегося фуража дает ноябрьский наряд: из пределов Юго-Западного фронта в его магазины надлежало отправить 4537 платформ сена, 7440 вагонов зернофуража, 720 кукурузы, 4230 муки, 690 крупы, 240 отрубей[552].

Хозяйство большинства тыловых для Юго-Западного фронта губерний было в основном крестьянским. Именно к нему широко применялась реквизиционная практика военных властей, контролировавших хлебородные прифронтовые губернии (например, Подольская, Бессарабская и Киевская). Кроме того, Юго-Западный фронт питался хлебом богатой урожаями Таврической губернии (Крым и часть Херсонской области). Так, видимые (торговые) запасы хлеба в Таврической губернии к 1 октября 1916 г. составляли 40 675 171 пуд, а месяц спустя – 8 037 568 пудов. За этот период общий объем товарного хлеба в стране упал на 33 092 218 пудов – как раз уровень Таврической губернии[553]. Этот хлеб в основном пошел в склады южных фронтов, хотя часть хлеба поступала и внутрь страны. Например, в ноябре – начале декабря для Тульского региона уполномоченным Особого совещания по продовольствию в Таврической губернии Я. Т. Харченко было отгружено 25,9 тыс. пудов хлеба. Помимо того, агенты из потребляющих губерний самостоятельно закупали в Крыму пшеницу и пшеничную муку[554].

Определенным образом на ситуацию снабжения армий Юго-Западного фронта повлияло создание Румынского фронта, чьи войска в смысле снабжения до начала 1917 г. подчинялись интендантству Юго-Западного фронта. Войска перебрасывались в Румынию большими массами (не менее 700 тыс. чел. за три месяца), и кормить их в пути – стало важной задачей, особенно если учесть, что войсковая инфраструктура снабжения в южном углу Юго-Западного фронта (Бессарабия) создавалась почти с нуля. Например, 2 ноября начальник этапно-транспортного отдела Юго-Западного фронта доносил, что «все этапы линий Каменец-Подольск – Черновцы – Заболотов и Новоселицы – Якубешки находятся в крайне критическом положении вследствие невозможности получения из интендантских магазинов, а равно приобретения на рынке даже таких продуктов как мука и крупа, а также и фураж. Еще короткий срок, и кормить проходящие пополнения, а равно другие команды и лошадей этапы не смогут»[555].

Интендантству Юго-Западного фронта приходилось перебрасывать запасы продфуража на данное направление, тем самым придавая дополнительную нагрузку южным и юго-западным железным дорогам, перевозившим в Румынию войска. Телеграмма Брусилова в Ставку от 29 ноября констатировала, что, «к сожалению, перевозка наших войск производится убийственно слабо и еще хуже – продовольствие войск. Состояние юго-западных железных дорог плачевно, а румынских – критическое». Далее главкоюз добавил: «По причине полного хаоса на румынских железных дорогах, продовольствие и фураж войскам подвозится все в меньшем количестве, части недоедают, пища становится все более похожей на воду, лошади изнурены недостатком фуража»[556].

Самым непродуктивным в смысле нагрузки вагона продуктом, непроизводительно занимавшим вагонный парк, являлся живой скот. Обойтись без мяса войска не могли, вагонов-ледников не хватало, охлажденное мясо в летнее время быстро портилось при перевозке. 3 июня главным интендантом Н. И. Богатко, по соглашению с Отделом заготовок Министерства земледелия и Отделом военных сообщений, был утвержден «Порядок отправки живого скота в действующую армию». Согласно этому документу, отправки скота производились в тесной связи с Временным Распорядительным комитетом по железнодорожным перевозкам[557]. Обыкновенно грузовые перевозки проводятся в тот период, когда на фронте не ведется крупных операций, требующих усиленной работы железных дорог, а также перевозки людских масс. Весенняя оперативная пауза дала русским такую возможность: «До конца 1916 г. продовольствие и фураж из глубокого тыла подвозились маршрутными поездами в адрес корпусов на конечно-выгрузочные станции»[558].

3 декабря 1916 г. Министерство путей сообщения сообщило министру земледелия, что на дорогах Юго-Западного фронта – большой приток скота при малом поступлении мяса на фронт. Просьба