Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

тех, кто был обеспокоен судьбой войны на суше. Проще всего было проникнуть во Францию через Кале и Пикардию, так как короткий морской переход мог быть осуществлен с помощью относительно скромных флотов транспортных судов. Но стратегические интересы Англии теперь были сосредоточены в атлантических провинциях Нормандия, Бретань и Гасконь, до которых было трудно добраться из Кале. Низовья рек Сены и Луары, с их широкими руслами и быстрым течением, представляли собой непроходимый барьер для армии. Бретань можно было достичь из Кале по суше, только выбрав длинный обходной путь, на север и восток от Парижа, как это сделали Эдуард III в 1359 году, Ноллис в 1370 году и граф Бекингем в 1380 году. Для достижения Гаскони, как узнал Джон Гонт в 1373 году, требовался еще более извилистый путь через верхнюю долину Луары и западные склоны Центрального массива.

Первой целью был Брест и прилегающие к нему гавани в западной Бретани. В течение многих лет эта крепость удерживалась английскими гарнизонами. Но ее капитаны были подотчетны герцогу Иоанну IV, который в принципе отвечал за выплату жалованья, поддержание обороны и руководство военными операциями. В 1377 году он был не в состоянии сделать что-либо из этого. Незадолго до истечения срока перемирия английское правительство послало вооруженный эскорт, чтобы забрать его из Брюгге, где он жил в изгнании последний год, и доставить в Англию через Кале. Он приехал разоренным человеком. Его единственное английское владение, Ричмонд в Йоркшире, было заложено сэру Джону Невиллу за большие суммы, которые причитались тому за службу в герцогстве до 1374 года. Брест и Оре были единственными местами в Бретани, где все еще развевался флаг герцога. Но ни один из них, похоже, не мог продержаться долго. Оре был осажден Оливье де Клиссоном в начале июля 1377 года. Через месяц английский гарнизон открыл ворота перед французами и уплыл на кораблях в Англию. В Бресте бастиды перед воротами города уже были вновь заняты бретонскими отрядами Оливье де Клиссона. Эскадра кастильских торговых судов прибыла для блокады гавани с моря. Если бы английский Совет не предпринял быстрых действий, то это место почти наверняка пошло бы по пути Оре. Совет выплатил часть долга герцога Невиллу, выкупил Ричмонд и взял на себя ответственность за расходы по обороне крепости. Взамен Иоанн IV был обязан уступить город, замок и знаменитую гавань англичанам на время войны. В начале сентября в город был отправлен оруженосец Джон Кларк с припасами, подкреплением и приказами для гарнизона. В октябре за ним должна была последовать большая морская экспедиция. Цель заключалась в том, чтобы прорвать блокаду, снять осаду со стороны суши и занять как можно больше территории на западе Финистера, которая традиционно контролировалась из Бреста. Для этого Совет предложил использовать флот, который был собран в Темзе в июне и все еще находился там по реквизиции, брошенный экипажами и истощенный дезертирством. Для его усиления был проведен новый раунд реквизиций. Адмиралы сосредоточились на сборе более крупных судов, по морским поселениям были разосланы бригады комиссаров для поиска моряков. Было набрано почти 4.000 солдат[431].

Главными действующими лицами этого предприятия были младший сын Эдуарда III Томас Вудсток, граф Бекингем, и Ричард Фицалан, граф Арундел, два человека, которые должны были стать тесно связанными с новой военно-морской стратегией. У них было много общего. Арундел недавно, в возрасте тридцати лет, унаследовал графство своего отца. Умный и безжалостный, Арундел был одним из самых богатых людей в Англии, и его амбиции соответствовали его состоянию. Бекингем, которому предстояло командовать экспедицией в Брест, был более загадочной фигурой. На момент воцарения Ричарда II ему было всего двадцать два года, и до сих пор он жил в тени королевского двора. Есть некоторые свидетельства того, что старый король был плохого мнения о его способностях. Томас был посвящен в рыцари сравнительно поздно и стал графом только во время коронации своего племянника. Хотя он был констеблем Англии с 1376 года, во времена своего отца он не приобрел никакого военного или политического опыта и никогда не обладал состоянием, соответствующим его статусу. Тем не менее, на протяжении всей своей жизни он отличался величественными манерами и сильной привязанностью к рыцарским традициям и формам придворного этикета. По словам Фруассара, он говорил "как сын короля". Томас Вудсток был, возможно, крайним примером молодых дворян своего поколения, которые боролись с разочаровывающими ограничениями английской власти, лишавшими их шансов на славу, которыми пользовались их отцы и деды. Разочарование в его случае, как и многих других его современников, усиливалось дорогими вкусами, глубоким чувством родословной и вечной нехваткой денег. "Лучший из людей" — так отзывался о нем хронист Уолсингем. Но карьера Томаса показывает, что он был напористым и конфликтным человеком с высоким мнением о собственных талантах, которое никогда полностью не подтверждалось его поступками[432].

Первый Парламент нового царствования открылся в Вестминстере 13 октября 1377 года. На его работе, возможно, неизбежно сказались неразрешенные противоречия прошлого. Большое количество рыцарей графств, заседавших в Добром Парламенте, были вновь избраны в Палату Общин, включая сэра Питера де Ла Маре, который вновь стал спикером. Их настроения в некоторых отношениях были возвратом к ситуации 1376 года. Элис Перрерс снова предстала перед Парламентом, чтобы выслушать решение о своем изгнании и конфискации имущества. Парламентарии роптали по поводу помилования Лайона, в котором они обвинили Элис и добились удаления из постоянного Совета своего старого врага Уильяма Латимера и ряда его друзей. Их враждебность к Джону Гонту была негласной, но ощутимой. Радикализм представителей общин, как и их предшественников, был основан на сильной поддержке войны и убежденности в том, что министры Эдуарда III несерьезно относились к ее ведению. Поскольку воспоминания о французских набегах на южное побережье были еще свежи, это было одно из самых воинственных собраний конца XIV века. Парламентарии жаловались на упадок древнего рыцарства, на потери понесенные сословием воинов во Франции, на конец, как они полагали, былого владычества Англии на морях. Они были беспощадны в своем осуждении недавних неудач, в которых они были склонны винить на этот раз скорее полевых капитанов, чем сравнительно новых министров в Вестминстере. Защитников Арда и Одрюика судили в Парламенте за измену и приговорили к смерти. Их спасло только вмешательство Джона Гонта[433].

Однако настоящей проверкой поддержки Парламентом войны стала его готовность платить за нее. Ричард II унаследовал от своего деда пустую казну. Министры Ричарда II сообщили Парламенту, что им необходимо не менее 400.000 марок (266.666 фунтов стерлингов) для пополнения казны и продолжения войны. Парламентарии ответили, как они часто делали, предложениями о том, что больше денег можно получить от королевских владений и церкви. Они подготовили довольно