Обратная сторона медали - Ольга Борискова

– Из какой же сказки ты пришёл ко мне? – шёпотом спросила Алиса. Его руки, его губы… Она чувствовала себя той самой спящей красавицей, вернуть к жизни которую мог лишь поцелуй прекрасного героя.

– Из той же, что пришла ко мне ты. – Он смотрел на неё, и внешняя каёмка радужки его глаз постепенно обретала мягкий болотно-зелёный цвет. – Алиса, ты – самое лучшее, что случалось в моей жизни. Я думаю, что полюбил тебя ещё там, на Майорке. Ты была в этом коричневом платье с ромашками. Такая красивая, гордая, и я… – Он не договорил. В глазах её вновь стояли слёзы, но взгляд был совсем другим – вовсе не таким, что там, на кухне и даже не таким, как всего несколько минут назад. В таинственной глубине её глаз, в чёрных зрачках, разгоралось нежное живое пламя. Оно танцевало тёплыми маленькими огоньками, меняя всю её, пробуждая в ней тот самый внутренний свет, что всегда давал ей силы идти вперёд: любовь к жизни, веру в мечту и умение надеяться.

– Ты точно принц из сказки, – всхлипнула она. – Мой любимый принц. – Она подалась к нему. Встала на колени и, обвив руками шею, прижалась щекой к щеке. Его кожа намокла от её слёз, по телу прокатилась волна дрожи, передавшаяся ему от неё. Алиса закрыла глаза и шумно, протяжно выдохнула, а после заговорила, тихо и хрипло: – Я не знаю, когда полюбила тебя, Стефан. Просто знаю, что это случилось. И без тебя… без тебя мне было очень плохо. Совсем плохо. Я думала, что весны не будет. Только дождь и осень…

– У нас обязательно будет весна. – Губы его коснулись её волос. – Алиса… Я люблю тебя, Алиса. И эта осень, она чудесна. Потому что ты со мной. Каждая осень будет чудесна, если ты будешь со мной.

В комнате было темно, и на несколько секунд Алиса потеряла ориентацию в пространстве и времени. Неужели она уснула и всё это… Замерев, она прислушалась к доносящимся из глубины квартиры звукам и с облегчением прикрыла глаза. Нет, она точно психопатка. Нервная раздёрганная психопатка с непозволительно часто появляющимися приступами самобичевания и жалости к себе. С последним, впрочем, она твёрдо решила завязать ещё утром.

Под одеялом было тепло и уютно, но разлёживаться Алиса не стала. Она и не запомнила точно, чем поил её Стефан, но чувствовала себя значительно лучше: температура спала, горло болело уже не так сильно, да и дышать стало куда легче. Откинув одеяло, она встала и, как была – в одной лишь доходящей до середины бедра сорочке, пошла на кухню.

Она не знала, что скажет ему, не знала, что он скажет ей, но почему-то именно сейчас это утратило всякую значимость. В душе её воцарилось странное, так долго искомое умиротворение, а сердце больше не терзали дующие со всех сторон холодные ветра. Из ванной доносился шум работающей стиральной машинки, полоска света, струящегося из кухни, разбавляла темноту коридора. Веяло теплом и ароматом готовящегося мяса. Стоило Алисе уловить этот запах, рот её наполнился слюной, а желудок едва ли ни прилип к позвоночнику. В последнее время она почти ничего не ела, лишь изредка, чтобы не загнуться, заставляла себя проглотить крекер или кусочек сыра. А потом ещё эта ужасная простуда… Теперь же она словно очнулась от какого-то вязкого, серого кошмара. Краски, запахи, чувства…

Стефан стоял возле плиты спиной к ней и увлечённо помешивал что-то в стоящей на конфорке сковороде. Рядом, на разделочном столе, лежала кухонная доска и два крупных помидора, на уголке раковины по другую сторону от него восседала Морковка. Алиса подошла ближе и, обняв, ткнулась носом Стефану в спину между лопатками. Потёрлась, а потом, поднырнув под его руку, потянулась к шкварчащим на сковородке золотистым колечкам лука.

– Это что такое? – Стефан поймал её пальчики. Выглядел он строгим, но в глазах так и плясали смешинки.

Алиса вдохнула чудесный аромат жарящихся овощей, смешанный с запахом мяса и жалобно захныкала.

– Кушать хочу.

– Потерпи. – Он поцеловал её ладошку, затем повернулся и, отложив лопатку, потрогал лоб. – Тебе лучше?

– Да. – Алиса смотрела на него задрав голову. За то время, что она спала, Стефан успел убраться на кухне, купить продукты и практически приготовил ужин. Нет, он не просто принц, он… – Я люблю тебя, – сказала она так легко и просто, как будто бы всю жизнь ждала этого момента, как будто момент этот был написан для них самой жизнью.

– И я тебя люблю, – тут же ответил он.

Встав на носочки, Алиса потянулась к его губам. Ладонь его, поддерживая, тут же легла на её талию и в тот момент, когда губы их соприкоснулись, она почувствовала себя так, будто, расправив крылья, парит в небе. Она была белой чайкой, и небом, и солнцем, и морем… Цветущая сакура, аромат спелой клубники, стук колёс мчащегося вдаль поезда, звуки аплодисментов многотысячных трибун, саднящая боль в запястьях и коленках, эйфория победы и досада поражений, нежность маминых поцелуев и ласковые взгляды отца, пульсирующее внизу живота желание и жаркий шёпот на французском: всё это жило в ней и всё это было частью неё. Она видела свою жизнь такой, как она была, без прикрас и без преуменьшений. И она хотела, чтобы он любил всё это в ней: прошлое, настоящее и будущее. Будущее, в котором она хотела делить с ним каждый миг, каждое утро и каждый вечер, каждое лето и каждую зиму, каждую весну и осень. И запах скошенной травы, и шуршащие под ногами листья, и поездки к родителям, и посиделки с друзьями. Много-много самых разных дней.

– Стефан, – тихонько позвала она. Он тут же кивнул в знак того, что внимательно её слушает. – Почему у нас пол тёплый?

– Я включил подогрев, – с непониманием ответил он.

Алиса нахмурилась, посмотрела на лакающую из стоящей в раковине тарелки воду Морковку, потом опять на Стефана и, уткнувшись ему в грудь лбом, тихонько засмеялась.

– Ты чего?

– Ничего, – помотала она головой и снова засмеялась. – Ничего.

Боже, она две недели сходила с ума от сырости и холода, подхватила отвратительную простуду и ни разу не подумала, что можно просто-напросто включить подогрев пола…