Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2 - Александр Владимирович Семенков

Ивану III. Это традиционное представление принимается не всеми, и оппоненты полагают, что Вассиан Патрикеев был мнимым учеником «заволжского старца» и утверждают, что под флагом нестяжательства он попытался вернуться в «большую политику» и восстановить свое былое влияние при дворе. Вассиан превратил глубокое духовное учение о «нестяжании», которое исповедовал преподобной Нил Сорский, в чисто политическую программу и инструмент своей борьбы за политическую власть. В 1509 году Вассиан стал настоятелем придворного Симонова монастыря и вскоре близко сошелся с самим Василием III, который, по словам Н.А. Казаковой, «нашел в Вассиане умного и деятельного сторонника политики ограничения феодальных прав Церкви» и конфискации ее огромных земельных богатств.

По мнению некоторых историков в творчестве Вассиана Патрикеева трудно было найти что-либо общее с идеями Нила Сорского и вопрос о духовной жизни инока, составлявший основу учения «заволжского старца», не занимал в творчестве Вассиана Патрикеева особого места. Основой его церковно-политической доктрины стало насильственное отторжение огромных земельных богатств Церкви, и именно в этом вопросе Вассиан и его сторонники нашли активного союзника в лице великого князя.

Сочинения Вассиана – обличительные памфлеты, такие, как «Собрание некоего старца», «Ответ кирилловских старцев на послание Иосифа Волоцкого великому князю Василию Ивановичу о наказании еретиков», «Слово ответно противу клевещущих истину Евангельскую», «Прения с Иосифом Волоцким», «Слово о еретиках» и особенно «Кормчая книга» (1517–1524).

В своих трудах он решительно выступал с позиций неприятия монастырского землевладения, и категорически не принимал инквизиторских наклонностей лидеров иосифлян и ратовал за прощение раскаявшихся еретиков. Вассиан изображает яркими, нередко правдиво-резкими чертами немонашескую жизнь вотчинных монастырей, хозяйственную суетливость монахов, их угодливость перед сильными и богатыми, корыстолюбие, лихоимство и жестокое обращение со своими крестьянами. Однако в нем говорит не одно только негодование пустынника-нестяжателя, но часто и раздражение бывшего боярина из рода князей Патрикеевых против людей и учреждений, опустошавших боярское землевладение. Потом такие же обвинения прямо высказал его единомышленник князь Курбский: любостяжательные монахи своим сельским хозяйничаньем разорили крестьянские земли, а внушениями о спасительности вкладов по душе сделали воинский чин, служилых землевладельцев хуже калик убогих.

Среди людей, получивших университетское образование в Западной Европе и заслуживших у современников почетную характеристику философа, был крупный публицист первой половины XVI века Максим Грек. В оценках этого мыслителя, профессионально занимавшегося философствующим богословием, применялся целый букет восторженных характеристик: «зело мудрый в философии», «дивный философ», «искусный философ». Максима Грека можно считать не только представителем высокой университетской образованности, но и идеологом практической аскетической философии, хотя, в отличие от некоторых монашествующих антифилософов, он не отрицал полезности знаний «внешней» философии.

Крупнейшим мыслителем высокого Средневековья в России был Максим Грек. Он принес искусство филологического анализа, философского диалога, богословской герменевтики. Вместе с нестяжателями отстаивал принципы «духовного делания», но победили иосифляне, предлагавшие симфонию государства и Церкви.

Максим Грек (Михаил Триволис) в 1502 году под влиянием проповедей знаменитого Д. Савонаролы стал монахом монастыря Святого Марка во Флоренции. Разочаровавшись в католицизме, он перебрался в знаменитый Афонский монастырь, откуда в 1517 году по личному приглашению Василия III прибыл в Россию «для исправления» богослужебных книг и стал монахом кремлевского Чудова монастыря. Поскольку он происходил из знатного рода Триволисов, близкого к Палеологам, а значит и к Рюриковичам, то это сразу сблизило его с придворными кругами, где он быстро оказался в центре политической и церковной борьбы.

Творческое наследие М. Грека составляет более 350 произведений, среди которых особо следует отметить «Сказание о жительстве инок Святой Горы», «Слово отвещательное об исправлении книг русских», «Послание об устройстве афонских монастырей», «Послание о францисканцах и доминиканцах», «Беседу ума с душой», «Исповедания православной веры», «Слово душеполезное, зело внимающим ему», «Слово о покаянии», «Сказание о известном иноческом житие» и «Послание об Афонской горе».

Сочинения Максима Грека против монастырского землевладения свободны от полемических излишеств. Он спокойно разбирает предмет по существу, хотя по местам и не обходится без колких замечаний. Проповедуя, в своих сочинениях, идею «нестяжания», он осуждал ростовщичество монастырей и тяжкий неправедный гнет, которому подвергались «поселяне» монастырских сел. Он выступал также против укоренившейся в них практики лишения свободы, конфискации имущества и земельных наделов за долги. В своих богословских трудах он утверждал традиционную для русского православия идею о верховенстве евангельских заповедей над ветхозаветными. А в вопросах политических он выступал с позиций укрепления авторитета великокняжеской власти, осуждая при этом любые проявления произвола и «лихоимства» властей. Кроме того, он осуждал злоупотребления великокняжеских наместников и волостелей. Выступал за ликвидацию института кормлений и проведение губной реформы, основанной на выборности местных должностных лиц. В числе близких идейных друзей Максима Грека был окольничий Ф.И. Карпов – один из крупнейших русских дипломатов, который курировал в Посольской избе отношения с Крымским ханством.

Долгое время позиции нестяжателей при великокняжеском дворе, к которым в 1516 году примкнули выходец из Афонского монастыря Максим Грек (Философ) и знатный боярин И.Н. Берсень-Беклемишев, были как никогда крепки. Однако, после того как Вассиан Патрикеев решительно осудил развод великого князя с Соломонией Юрьевной Сабуровой, а Максим Грек попытался доказать «девственную» чистоту и превосходство греческого православия над русским, их позиции резко пошатнулись.

В 1525 году церковный собор решительно осудил Максима Грека, отправив его на длительное покаяние в Иосифо-Волоцкий монастырь. Этот же собор санкционировал казнь Берсень-Беклемишева, которого обезглавили на Москве реке. Спустя шесть лет, в 1531 году та же участь постигла Вассиана Патрикеева, которого также сослали для исправления в оплот ортодоксальных церковников – Иосифо-Волоколамский монастырь.

К концу правления Василия III победу в ожесточенной идейной борьбе одержала «партия иосифлян», которая решительно отстаивала идею автокефальности и превосходства Русской Православной Церкви и сохранения ее огромных земельных богатств.

Одним из самых интересных представителей века русской публицистики был видный ученик Нила Сорского, игумен Троице Сергиева монастыря Артемий, который под давлением иосифлян в 1553 году вынужден был покинуть свой престижный пост и уйти в заволжские скиты. Позднее он предстал перед церковным судом, был предан анафеме и сослан на поселение в Соловецкий монастырь, откуда через несколько лет бежал в Литву, где и закончил свой жизненный путь. Сохранилось более десятка «Посланий» Артемия, но рассчитанные на широкую аудиторию, они, очевидно, не вполне точно отражают его реальные взгляды. Анализируя идейные воззрения Артемия, необходимо обратить внимание на три основных постулата, которые содержатся в его «Посланиях». Так же, как преподобный Нил Сорский, он решительно выступал против стяжательства Церкви и проповедовал идеи монашеского аскетизма. Он демонстрировал критический подход к «Священному писанию», утверждая, что не все написанное в нем есть «божественна суть». Артемий резко критиковал официальную Церковь за нетерпимость к своим заблудшим