Орлы капитана Людова - Николай Панов

Матросы повернулись к Андросову.

— Меня лично, товарищи, в этом деле удивляет одно… — продолжал капитан третьего ранга.

— Что так сохранился этот замок, так сказать, на протяжении веков? — подсказал боцман Птицын.

— Нет, Иван Андреевич, — улыбнулся ему Андросов. — Странно то, что этот замок вообще сохранился на месте! Что какой-нибудь делец не перевез его, упакованным в ящики, за океан. Почему не устроить в таком замке доходный ночной ресторан с вывесками над дверями зал: «Комната блаженства — здесь Гамлет поцеловал Офелию» или «Комната ужаса — здесь преступный претендент на престол влил яд в ухо собственному брату». Это было бы как раз во вкусе американских бизнесменов.

Матросы смеялись. Им нравился этот офицер-политработник, всегда имеющий наготове умную шутку, острое, бодрящее словцо…

На стапель-палубе дока Сергей Никитич Агеев делал сплесень: сращивал два порванных пеньковых конца и в то же время с неудовольствием наблюдал за наступающим изменением погоды.

Ему совсем не нравилась слишком ясная видимость отдаленных предметов. После шквалистого дождя на рассвете ветер было утих, туман прошел, и горизонт словно отодвинулся, очень четко вырисовывался, будто приподнявшийся над водой берег.

Боцману не нравилось, что на западе взметнулись тонкие белые перья облаков, быстро движущихся одно к другому, сливаясь в плотные дымчатые слои. Пока еще не сильно дул побережник — северо-западный ветер, но сейчас зыбь усилилась и облака летели другим направлением — явный признак приближающегося циклона. Даже не взглянув на барометр, боцман знал, что стрелка снова движется на «дождь».

Изогнутые перистые прутья облаков все круче вставали над начавшим темнеть горизонтом.

Если небо метлами метут,Значит сильный ветер будет дуть,

— задумавшись, вслух произнес Агеев.

— Сказали что, товарищ мичман? — повернулся к нему вахтенный матрос Киселев.

— Нет, ничего. Это старая поговорка морская. Небо мне сейчас не нравится и ветер. Ночью вы не видели — вокруг луны будто кольцо было? Это, старики поморы говорят, к большому ветру. Похоже, скоро аврал сыграют. Циклон проходит где-то вблизи.

И точно — ветер усиливался, как бы продвигаясь по кругу. Сильней поскрипывали тросы, тяжело терлись между удерживающих их скоб.

Полосы облаков надвигались одна на другую, сливались, тяжелели.

Где-то вдали зародились на волнах клочья тумана, полетели над спокойной еще водой.

Узкий пролив остался позади, корабли вышли на простор Каттегата.

— Барометр падает что-то уж очень быстро, — обычным своим уравновешенным голосом сказал Курнаков, выйдя на мостик «Прончищева». — Как думаете, товарищ капитан первого ранга, успеем до шторма зайти во внутренний рейд Гетеборга?

— Шведы дают нам якорную стоянку на рейде Винга-Санд, — таким же спокойным, с виду безразличным тоном откликнулся Сливин. Он только что поднялся из радиорубки на мостик.

Капитан Потапов не сказал ничего, но его лицо приобрело такое выражение, точно он съел что-то отвратительное, но хочет скрыть это от окружающих.

Курнаков молча прошел в штурманскую рубку. Сняв с полки поперечную планку, охраняющую книги от падения при качке, вынул «Лоцию пролива Каттегат». Стоя у стола с разложенной на нем картой, над которой согнулся Чижов, молча, торопливо перелистывал страницы. Найдя нужное место, начал читать вслух:

— «Отдельные участки западных подходов к порту Гетеборг изобилуют подводными и надводными скалами… Участок севернее острова Бушар называется проливом Винга-Санд»… Так, так…

Он перевернул страницу.

— «Три фарватера, идущие с запада, при подходе к порту Гетеборг сходятся в проливе Винга-Санд на траверзе островка Бетте… На западной стороне главного фарватера находятся опасности, расположенные на зюйд от островов Винга и Бушар, а на восточной стороне его лежат опасности, расположенные близ островов Стюрсе, Варге, Кензе и Гальте».

— Опасностей в общем хватает, — сказал Чижов, не отрываясь от карты.

— Ага, вот что нам нужно, — смотрел Курнаков в лоцию. — «На западных подходах к порту Гетеборг имеются следующие якорные места: в проливе ВингаСанд, в восьми кабельтовых на вест от огня Бетте…»

Он стал читать про себя, но не выдержал, снова произнес вслух:

— «Это якорное место открыто для ветров с зюйд-веста и веста, которые разводят на нем значительные волнения».

— Не очень смешно, — пробормотал Чижов. — Как раз имеем западные ветра.

Сливин, вошедший в штурманскую рубку, присел на диванчик, положил рядом с собой бинокль, расстегнул ворот дождевика.

— Непонятно, чего это их угораздило подсунуть нам такую стоянку, — сказал Чижов, придвигая к себе лоцию.

— Вероятно, заняты все причалы в Гетеборге, — сдержанно откликнулся Курнаков.

— Трудно предположить… Протяженность причалов там не одна и не две мили… Весь город пересечен пристанями для океанских кораблей.

— Но еще труднее предположить, что они просто не хотят пускать наши корабли на внутренний рейд или умышленно стараются поставить под удары ветра…

До этого момента Сливин молчал, теперь вмешался в разговор.

— О чем спор, товарищи? Я не протестовал против этой стоянки.

Штурманы замолчали. Начальник экспедиции продолжал:

— Мотивы? Прошу внимания. Мы простоим в Гетеборге всего один-два дня. Бункеровку можно произвести и на внешнем рейде. А вести док по реке Гете, потом в тесноте рейда, затем выводить его обратно — это, пожалуй, будет посложнее, чем стоять под вестовыми ветрами. Я считаю, что они поступили правильно, предложив мне не входить на внутренний рейд.

Он сказал это, как будто возражая себе самому. Штурманы молча посмотрели друг на друга.

Совещание агитаторов в каюте Андросова подходило к концу.

Сильнее скрипели переборки, глухо ударялись снаружи в борт волны. Раскрытые книги, журналы и лежавшая перед Андросовым стопка страничек двигались, как живые; то и дело приходилось удерживать их на столе.

На диванчике сидели, плотно друг к другу, машинист Гладышев, кочегар Илюшин, лейтенант Игнатьев, повар Уточкин, Фролов — с записными книжками в руках. На койку присели Таня Ракитина, боцман Птицын, трюмный Иванов.

— Итак, товарищи, вот вам материал о современной Швеции, — закончил капитан третьего ранга. — О стране железной руды, высококачественных сталей и постоянного нейтралитета, принесшего Швеции немалую пользу. Это, пожалуй, единственная в Европе страна, которая не пострадала от второй мировой войны, наоборот — увеличила свои богатства в военные годы…