Любовь - только слово - Йоханнес Зиммель

Лазарус торопливо положил в рот три различного цвета пилюли. Он явно держал их уже наготове в кармане пальто.

— Но я читал рукопись этого Оливера Мансфельда и попросил комиссара Вильмса, несмотря на то что для меня подобные перелеты тяжелы и опасны, лично привезти рукопись и присутствовать здесь при расследовании. Я думаю, что оно не займет много времени.

Один из пилотов подал Лазарусу из вертолета помятый старый чемодан.

— Благодарю вас, — сказал он. И добавил, обращаясь к профессору Флориану: — В нем я и хранил рукопись. Господин старший комиссар Гарденберг здесь?

— Он проводит допрос в «А». Извините, «А» — это значит…

— Гостиница. Я это знаю. Я думаю, что знаю вообще все: об «А», о вашем интернате, о вас, ваших детях и некоторых взрослых. Как мне пройти в отель «Амбассадор»?

— Мы подготовили для вас сани. Все дороги занесены.

— Хорошо, что есть такие большие сани, — сказал Лазарус. — Мы, кстати, привезли цинковый гроб. Можем прихватить его с собой.

Пилот и его помощник вытащили при этих словах гроб из вертолета. Наступила мертвая тишина. На слегка блестящую поверхность гроба падали снежинки, бесчисленные снежинки.

— Где труп? В «А»?

— Да, врач из полиции его там обследовал.

— Тогда поехали, — сказал Лазарус.

Глава 2

Старший инспектор уголовной полиции Гарденберг сидел за зеленым столом в бильярдной комнате отеля «Амбассадор» и курил короткую трубку. Казалось, что годы, в течение которых он занимался «делом Мансфельда», никак его не задели. Он выглядел так же, как и прежде: седой, поджарый, добросердечный. Его характер тоже не изменился: он по-прежнему любил детей, всегда был приветлив, терпелив и отзывчив, разговаривая с ними.

— Поверь мне, я тоже давно, очень давно знал Оливера, так же давно, как и ты, — говорил он принцу Рашиду Джемалу Эд-Дин Руни Бендеру Шапуру Исфахани.

Маленький принц сидел в кресле бильярдной, которую комиссар использовал в качестве рабочего кабинета. Тут же стояли фотоаппараты и приборы ребят из службы опознания, а над бильярдным столом горела лампа с зеленым абажуром.

— Я знаю, ты был его другом. Ты любил его, я тоже его любил. Когда мы впервые встретились, он был в таком же возрасте, как ты. Рашид, хочешь мне помочь?

Принц кивал, а по его бледным щекам катились слезы. Он их не вытирал.

— Кто… Кто убил Оливера? — спрашивал он, всхлипывая.

— Откуда ты знаешь, что это убийство?

— Его убили, сэр. Я встречал Оливера в аэропорту…

— Еще раз скажи точно, когда это было?

— Позавчера. В воскресенье. В половине четвертого. Он на самолете своего отца вернулся из Люксембурга. Мы перед Рождеством договорились, что я его встречу… Но я же все это вам уже рассказывал.

— Расскажи еще раз. Не спеши. Успокойся. Оливера уже не воскресишь. Но если ты мне поможешь, Рашид, то мы наверняка найдем людей, которые виновны в его смерти.

— Да, сэр, — сказал маленький принц. — Я уверяю вас, что сделаю все, чтобы помочь вам. Оливер был моим братом — это мы так играли.

— Да, я знаю. Я тоже был в интернате, и у нас тоже была такая же игра, — сказал Гарденберг.

— Теперь, когда Оливера больше нет, я остался совсем один, — сказал принц. — Я очень несчастлив. Я боюсь, что больше уже никогда не смогу вернуться домой.

— Не вешай голову, Рашид. Нужно верить в чудо.

— Конечно, сэр.

— Большинство людей одиноки, Рашид. Когда я впервые встретил Оливера, он тоже был совсем одинок.

— Я думаю, сэр, что дети — это бедные собаки, — произнес принц.

— Боюсь, что ты прав. Итак, ты ждал его в аэропорту во Франкфурте.

— Да, сэр. Он прошел таможенный досмотр и сказал мне, что очень рад, что я встретил его. Я так обрадовался.

— Что он еще сказал?

— Что мама его очень болеет. И потом он дал мне марку.

— Какую марку?

— Перед тем как улететь, он поставил машину в гараж в аэропорту. И потом попросил, чтобы я распорядился забрать оттуда машину.

— Белый «ягуар»?

— Да, сэр.

— Почему он сам это не сделал?

— Он сказал, что ему нужно позвонить и у него нет времени.

— Он нормально выглядел?

— Да, сэр. Я пошел в бюро, где машины выдают обратно, а он пошел в бар, чтобы позвонить.

— Ты это точно знаешь?

— Да, точно.

— Он сказал, кому собирается звонить?

— Нет, сэр.

Дверь бильярдной открылась, вошел Маркус, молодой сотрудник службы опознания. В руках он держал три фотографии, которые только что были проявлены. Вода капала с них на пол. Комиссар кивнул Рашиду.

— Минуточку.

— Я понимаю, сэр, — сказал маленький принц.

Маркус шепотом докладывал комиссару.

— Это отпечатки пальцев, которые мы нашли в забрызганном кровью автомобиле покойного. Они принадлежат Оливеру Мансфельду. В автомобиле же обнаружили еще одни отпечатки. Они принадлежат вот тому маленькому иностранцу. Я снимал у него отпечатки. Мы их сравнили, они совпадают. Но эти отпечатки появились в автомобиле раньше, и на них нет следов крови. — Тут он поднял третье фото. — А это, — сказал он, — целый ряд отпечатков, которые я не смог идентифицировать. Я был во Франкфурте и передал их изображения в Висбаден, в Федеральную службу. Там такие отпечатки не зарегистрированы. Они появились в автомобиле еще раньше, чем отпечатки этого маленького мальчика.

— Наверное, это люди, которых Оливер когда-либо подвозил на машине.

— Возможно.

— Что делает доктор Петер?

— Он все еще работает в подвале.

— Сколько времени ему надо?

— Господин комиссар, вы знаете, как тяжело бывает с повешенными.

— Да, знаю.

— Между прочим, этот господин Лазарус приехал.

— Где он?

— В холле. Сидит, пьет бальзам. Говорит, что очень плохо себя чувствует. Хочет с вами поговорить и как можно быстрее.

— Тогда останьтесь здесь и займите этого малыша. А я пойду переговорю с Лазарусом.

— Хорошо, господин комиссар.

Гарденберг направился к двери. На выходе он провел рукой по черным волосам Рашида.

— Подожди пару минут, малыш, — сказал он. — Я сейчас приду.

— Хорошо, сэр.

Гарденберг махнул рукой Маркусу. Вслед за этим тот подошел к Рашиду и похлопал его по плечу.

— Умеешь играть в бильярд?

— Да, сэр.

— Хочешь поиграть со мной?

— Нет. Пожалуйста, сэр, не сердитесь, я не хочу.

— Почему?

— Потому что они убили моего брата, — ответил принц. — Я так расстроен. Пожалуйста, не говорите со мной, иначе я заплачу. Мой отец считает, что это неприлично — плакать перед чужими людьми.

Маркус уставился неподвижным взглядом на мальчика. Он вяло ударил бильярдный шар, и в большой комнате воцарилась тишина. А на улице падал снег, заносил дороги и улицы, под его тяжестью ломались со скрипом ветки старых деревьев.

Глава 3

Издатель Лазарус представился старшему комиссару Гарденбергу в роскошном зале отеля «Амбассадор». Он дважды чихнул.

— Эта поездка, наверное, убьет меня. Я тяжело болен и любое перенапряжение может меня угробить.

— А зачем же вы тогда сюда приехали?

— Я хотел передать вам рукопись.

— Это могли бы сделать мои люди.

Лазарус, перед которым на столе еще стоял остаток торта, вытер рот и с достоинством добавил:

— Господин комиссар, эту рукопись вам должен был передать человек, который первым ее прочитал. После того как я ее прочитал, вы для меня уже более не какой-то там незнакомец. И, несмотря на мою болезнь, может быть, вы сможете меня понять. Мне интересна чужая жизнь. Я думаю, что любопытство к чужой жизни ни у кого не бывает таким сильным, как у тех людей, которые знают, что вскоре им придется оставить этот мир. И поэтому я прошу вас позволить мне принять участие в расследовании.

— Это невозможно.

— Я все же хотел бы вас попросить. Я передаю вам с этой рукописью важнейшие улики. Неужели за это я не мог бы в течение нескольких дней побыть здесь вашим ассистентом?

Гарденберг посмотрел на этого дряблого, розовощекого человека, который ложкой ел стоявший перед ним торт.

— Зачем вам это нужно?

— Мне хотелось бы знать, как развиваются события в последней главе, господин комиссар.

— В последней главе?

— В рукописи, которую я вам передам, последняя глава отсутствует. Прочтите рукопись. Это поможет вам во многом разобраться, и с этого момента вы могли бы выдавать меня за вашего сотрудника.

— Да… Ну хорошо.

Глава 4

Старший инспектор Гарденберг вернулся в бильярдную и вновь отослал своего сотрудника Маркуса.

— Итак, Рашид, давай поговорим с тобой дальше.

Гарденберг положил толстую рукопись, которую ему дал Лазарус, на бильярдный стол.