Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская

юном возрасте, поняла, чем был хор для Виктора Сергеевича Попова. Девочкой, занимаясь в Ансамбле песни и пляски при Дворце пионеров, руководимом Владимиром Сергеевичем Локтевым, к которому в 1964 году пришел новый хормейстер, Виктор Попов, я над такими вопросами не задумывалась.

Видела, что хормейстер высок, строен и, хотя молод, — держится степенно, с достоинством. Видела и то, что был новый хормейстер как-то удивительно хорош собой, эдакий русский добрый молодец, голубоглазый, подтянутый, с вьющимися каштановыми волосами.

Сейчас бы я сказала, что был он хорош уже тем, что при такой привлекательной внешности, казалось, не обращал на нее никакого внимания, не болел «нарциссизмом», был целиком сосредоточен на своем деле, на своей хормейстерской работе. Красоту слегка портила некоторая гнусавость, говорил Виктор Сергеевич в нос, словно был всегда простужен, он не боялся этим своим простуженным голосом, используя фальцет, показывать нотки самым высоким в хоре голосам — «первым сопранам», что сначало удивляло и смешило, а потом уже стало привычным.

Но вернусь к началу, к той мысли о Попове, что посетила меня буквально вчера, 10 декабря, в день рожденья Мастера.

Я подумала, что для десятилетнего Вити, росшего в войну без отца в голодном и разоренном Бежецке, весть, принесенная учительницей пения, что в Москве открывается хоровое училище-интернат для мальчиков, была спасительной.

Витина мама, по рассказу самого Попова, была на деревне «плакальщицей», то есть исполняла тот старинный обряд проводов покойника, который в советской — военной и послевоенной — действительности стал по существу избыточен. Всех мертвых не оплачешь.

Странная материнская профессия, в которой сочетались народное искусство и религиозная экзальтация, не могла не отразиться на сыне — человеке редкой сдержанности, запрятавшем экзальтацию, как и религиозное чувство глубоко в подсознание, но не отказавшегося от них.

Мать успела привезти Витю в Москву и отдать его в руки Александра Васильевича Свешникова. Свешников стал учителем, указал тот уровень и приобщил к тем традициям, что вели еще от дореволюционной хоровой школы, Свешников вывел на дорогу и указал путь — хор, хоровое пение. Это и было спасением.

Виктор Попов

Остальное зависело уже от него самого — талантливого, волевого, целенаправленного паренька, рано оставшегося сиротой, но ясно осознавшего, каким богатством наделил его учитель.

Как бывшая хористка могу сказать: нет ничего прекраснее тех минут, когда хор, подчиняясь магическим движениям дирижера на волне вдохновения улетает в горние выси. Дорогого стоят эти минуты, редки они, и много нужно потрудиться над звуком и смыслом, чтобы свершилось это чудо на сцене. Одним из тех хормейстеров и дирижеров, которым удавалось извлечь из хора не просто звуки, а нечто божественное, был Виктор Сергеевич Попов.

Когда-нибудь о нем, хормейстере, поцелованном Богом, воспитателе хористов и вокалистов, создателе Большого детского хора, Академии пения, напишу большую статью. А сейчас ограничусь только несколькими «случаями».

В материале, показанном на ТВ к 80-летию рано умершего (всего 73 года) маэстро его повзрослевшие воспитанники часто вспоминали строгость, пунктуальность и даже придирчивость учителя. Что было, то было, причем с молодости. Снимал часы, клал их на крышку рояля — и ровно в срок начинал занятия. Кто опоздал — ждал за дверью и попадал в репетиционный зал не раньше, чем давал внятные объяснения своему опозданию.

Однажды и я попала в эту конфузную и неприятную ситуацию. Зима… из нашего Перова добраться до Ленинских гор — это потратить минимум полтора часа в ледяном автобусе, на метро и в долгом забеге по сугробам до Дворца пионеров… И вот, замерзшая и дрожащая, стою перед Поповым в ряду таких же опоздавших. Такое ощущение, что для него все одинаковы, он никого не выделяет, и обстоятельства для него не важны. Мое объяснение, что опоздала, так как долго ждала автобуса, явно его не устраивает. — Садись, — взгляд суров, как и после объяснения мальчишки-соседа, что опоздал, так как проспал.

Помню, как было стыдно стоять перед хором, как распирало негодование: я же не виновата! Но Виктор Сергеевич думал иначе: далеко живешь? плохо работает транспорт? Выходи раньше, делай все, чтобы быть на месте вовремя… Этот урок запомнился. И еще один, уже из разряда приятных. Виктор Сергеевич, придя к нам из знаменитого хора Соколова, ввел в обиход локтевцев сдачу хоровых партий. Сдавали партии все, без изъятья, принимал экзамен один единственный экзаменатор — Попов (и как хватало времени и терпения!). Конечно, сдавали мы не все, а только самое сложное. Как забыть сдачу болгарской песни-скороговорки «Посадил полынь я», построенной по образцу «Дома, который построил Джек», — каждая новая строчка включает повторение всех предыдущих. Днем и ночью, как оглашенные, репетировали мы с сестрой эту неудобоисполняемую «Полынь».

И вот Виктор Сергеевич перед хором зачитывает результаты экзамена: У меня первое место среди сопран, у сестры — первое среди альтов. Победа тем радостнее, что не было у нас с сестрой каких-то особых сильных голосов, которыми отличались многие хористы. Попову важно было другое — умение сосредоточиться и не сбиться, акапельно точное выпевание последних нот, бегущих сначала вниз, а потом взлетающих кверху. Приятно и то, что никто не скажет: вам подыграли. В чем Попова никак нельзя было упрекнуть, так это в пристрастности, в нечестном судействе.

И последнее: да, был суров и придирчив, но перед концертом — сиял и во время исполнения был всегда светел и излучал особую энергию, заражающую, как кажется, не только хористов, но и зал.

Будет возможность, взгляните, сколько дирижеров стоят перед хором или оркестром с каменно закрытыми лицами. Такое лицо — явный признак того, что дирижер и хор (или оркестр) живут в разных мирах, не соприкасаясь.

А как весело проходили капустники локтевского Ансамбля под Новый год, когда на сцене являлась чудесная парочка — Владимир Сергеевич Локтев — весь в белой ватной бороде и с мешком Деда Мороза за плечами — и хорошенькая изящная Снегурочка, в маленькой шапочке, слегка напоминающая обличьем нашего стройного хормейстера. Вот когда хористы оттягивались, смеялись до хрипоты. Еще бы, увидеть в таком виде Виктора Попова — это как приз выиграть. Вот этой новогодней сценкой, длящейся в моем сознании, я и закончу воспоминания о Викторе Сергеевиче Попове.

О хормейстере

15.12.12

Хормейстер, о котором хочу написать, — Виктор Сергеевич Попов.

Последний выпуск передачи «Сати. Нескучная классика» на канале КУЛЬТУРА был посвящен ему.

О Попове, которому 10 декабря 2012 года исполнилось бы 78 лет, в программе Сати Спиваковой говорили два известных певца, воспитанных в его Академии музыки, — баритон и