Георгий Владимов: бремя рыцарства - Светлана Шнитман-МакМиллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Святые и ангелы. Севастьянов сказал Владимову о своем «подозрении», что Власов был религиозен, но скрывал это. Образ мученика Андрея Стратилата возник в романе не случайно. В беседе со своей соседкой Татьяной Андреевной Пятигорской Владимов узнал, что ее отец работал в 1930-х годах на строительстве ГЭС, недалеко от расположения дивизии, которой командовал тогда Власов. Там они познакомились, подружились и решили, что у них общий святой – Андрей Стратилат. Владимов выяснил, что недалеко от Лобни, в деревеньке Белый Раст, в районе действий власовских войск под Москвой, есть церковь Андрея Стратилата.
Но тут произошло наложение разных пластов информации. В христианской традиции, идущей из Греции, есть два святых Стратилата – святой Феодор (IV век н. э.), покровитель христианского воинства, и святой Андрей (IV век н. э.), воин-мученик. Т.А. Пятигорская была человеком очень религиозным. Она была уверена, что Андрей Стратилат – это князь Андрей Боголюбский (1110–1174), и Владимов принял ее слова на веру. По церковному преданию, в битве под Луцком 8 февраля 1150 года князь Андрей Боголюбский был спасен от смерти молитвой великомученику Феодору Стратилату[466]. Возможно, эта легенда была источником убеждения Т.А. Пятигорской. Князь Андрей Боголюбский, убитый своими боярами, был канонизирован. Смерть князя «от руки своих» показалась Владимову знаменательной как символ и отражение судьбы Власова, поэтому он ввел в роман иконный образ Андрея Стратилата, по его представлениям – князя Андрея Боголюбского.
В 1959 году Владимов впервые побывал в Киеве и увидел возвышающуюся над городом бронзовую статую князя Владимира, несущего крест к Днепру, – символ христианизации Руси. Издалека статуя показалась ему черной. Этот образ совершенно поразил Владимова. Он очень любил ахматовское «черных ангелов крылья остры». Перед самой поездкой в Киев Владимов впервые прочел подборку стихов Мандельштама. «Черный ангел» ассоциировался для него и с мандельштамовским «Как черный ангел на снегу» – ставшим одним из его самых любимых лирических стихотворений. «Увидев черного ангела над Киевом, я сразу почувствовал, что обязательно о нем напишу, это было видение судьбы». На этом черном ангеле сходятся нити судьбы генерала Фотия Ивановича Кобрисова в его романе.
Сюжет романа «Генерал и его армия»
Главный персонаж – генерал Фотий Иванович Кобрисов командует 38-й армией, готовящейся к штурму Предславля (Киева), столицы Украины. Генералу удался гениальный военный маневр, в результате которого его армия оказывается в самой выигрышной позиции для освобождения города. Кобрисов – солидный и известный военачальник. Даже Сталин готов доверить ему свою жизнь: если бы пришлось отдать Москву, именно Кобрисов должен был сдерживать врага, пока вождь эвакуируется. Такова была роль генерала в войне – задний план, подстраховка. Его называли в армии «негромким командармом» (3/113, 140, 248).
Предславль – и это отражается в семантике имени – мог стать городом его долгожданной славы[467]. Но не только военной победы жаждал генерал. Освобождение от экзистенциального кошмара связано для Кобрисова с завоеванием Предславля. Генерал попал на войну прямо из камеры НКВД. Владимов рисует абсурдный и страшный сюжет: Кобрисов, поставленный позднее на защиту Сталина, был обвинен в попытке покушения на вождя. Чтобы унизить генерала, требуя признания, во время бессмысленных допросов следователь его «ставил на колени в угол и шлепал линейкой по рукам» – как провинившегося школьника (3/349). Кобрисов с отчаянием чувствовал, что попал в псевдореальность, где истина, смысл, логика полностью обесценены и он не мог защитить свою честь в инквизиторской игре.
Но вторглась в этот дикий спектакль большая война. После сталинских чисток в армии грамотных военных не хватало, и «террорист» был срочно освобожден из тюрьмы и отправлен на защиту Отечества и тирана. Память об аресте и унижениях годами сжигала душу Кобрисова. Дойдя с армией до Предславля, генерал видел символ своего душевного освобождения – золотой купол чудом уцелевшего в Предславле собора и плывшего над городом в небе Черного ангела с крестом. Освобождение Черного ангела от врага позволило бы генералу восстановить униженное чувство чести и вернуть себе право на растоптанную в тюрьме гордость[468]. Именно поэтому, выслушав насмешливый рассказ майора Донского об униженном солдате, Кобрисов реагирует непонятно для адъютанта: «Значит, говоришь, он кланяется?.. А надо его к Герою представить, тогда кланяться не посмеет» (3/33) – и сам вносит солдата в список представленных к награде (см. выше: раздел о генерале П.Г. Григоренко). Но именно возрождения человеческого достоинства в генерале и не может допустить бросившая его в тюрьму система: «Беда с этими репрессированными. Уже сказали ему: “Ошиблись, ступай домой”, – нет, он вокруг себя сто раз перевернется, чтоб всем доказать, кто он и что. Почему он на Предславль и нацелился» (3/48), – сетует смершевец Светлооков.
Военная ситуация ясна: только Кобрисов может быстро и с минимальным количеством потерь захватить Предславль. Но начинаются генеральские интриги, зависть, мелочные расчеты, неуемное честолюбие. Каждый командарм-украинец хочет освободить город. Но все вместе они скорее готовы смириться с тем, что это сделает кто-то «из своих», украинских командармов, а не «чужой» – русский Кобрисов, даже если его маневр спасет десятки тысяч солдатских жизней. Какова роль Смерша в этом – остается недоговоренным, но конец книги ясно показывает, что эта роль велика. Кобрисова отстраняют от наступления на Предславль, обязуя атаковать маленький городок Мырятин[469], который, как он предполагает, будут яростно защищать советские военнопленные, воющие на стороне гитлеровских войск. Не перенеся унижения, предвидя бесполезные солдатские жертвы и чувствуя отвращение к участию в гражданской войне, Кобрисов отказывается проводить операцию.
Последствия бунта сказываются сразу: его отзывают в Москву. Недалеко от столицы генерал со своей свитой – адъютантом, шофером и ординарцем – делает последний привал на Поклонной горе. И здесь неожиданно из черного горла хрипящего над картофельным полем репродуктора Кобрисов узнает, что его войска штурмовали и захватили Мырятин и что он оставлен командующим армией, награжден звездой Героя Советского Союза и повышен в звании, став генерал-полковником. Что задержало его отставку, остается неясным самому генералу: бюрократическая ли машина, еще не прожевавшая приказа о снятии; Сталин ли, в смутных надеждах Кобрисова понявший суть происшедшей несправедливости; или, как чувствует его исстрадавшаяся душа, Некто, знающий, что хватило в этой жизни обид и унижений? С потрясенным генералом делается истерика: «Складывается ситуация, преисполненная глубокого эпического трагизма… лично Кобрисов потерпел поражение – его тактические планы были отвергнуты и все было сделано вопреки им. Но, с другой стороны, он не может не радоваться тому, что освобождена еще какая-то часть
