Хранитель забытых тайн - Кристи Филипс

— У герцога будет ребенок? Но…

— Да-да, и уже можно приносить ему свои поздравления, — снова перебивает ее Арлингтон, — Жаль, что вы не сможете сделать это лично. С нынешнего вечера, миссис Девлин, в ваших услугах двор больше не нуждается.

ГЛАВА 42

Карета Эдварда грохочет по темным разбитым улицам Лондона. Он все-таки распорядился поставить в ней новые свечи, и теперь они горят, отбрасывая теплый, неровный свет на лакированные стенки экипажа и обитые атласной тканью сиденья. Анна с глубоким вздохом откидывается назад. Встреча с Арлингтоном опустошила и вымотала ее.

Эдвард участливо заглядывает ей в лицо.

— О чем вы думаете?

— Да об этой странной истории с Джейн Констейбл.

— Кто это?

— Фрейлина покойной герцогини Йоркской. Несколько дней назад она попросила меня помочь ей… в общем, ей нужна была помощь, которую может оказать только врач или фармацевт. Она призналась, что беременна, что это приводит ее в отчаяние, потому что отец ребенка не хочет на ней жениться.

— Что ж тут удивительного? Представить себе не могу, что герцог Йоркский женится на простолюдинке.

— Не думаю, что отец ребенка — герцог Йоркский. Если бы это было так, она бы не обратилась ко мне. Я хорошо помню, что она тогда сказала: только возлюбленным короля позволено иметь внебрачных детей, которые потом становятся герцогами. Это, кстати, касается и возлюбленных герцога Йоркского.

— Вы думаете, фрейлина обманула герцога, заставив его поверить, что ребенок его?

— С помощью Северен и Арлингтона, да, я уверена в этом. На балу у короля мадам Северен подошла ко мне и потребовала, чтобы я забыла, кто такая Джейн Констейбл, — она утверждала, что девушку ввели в заблуждение и она вовсе не беременна. Я ей не поверила; я подумала, что Северен сама собирается достать для Джейн нужное ей средство. Хотя мне было жаль девушку, в тот момент у меня словно камень с души свалился, слава богу, подумала я, не придется этим заниматься.

Она на минуту умолкает и морщит лоб.

— Странно вот что: услугу, которую, как мне казалось тогда, мадам оказала Джейн, она в действительности оказала Генриетте Анне. И с такими ужасными последствиями.

Она печально качает головой.

— Если Арлингтон и Северен убедили герцога Йоркского в том, что Джейн Констейбл носит его ребенка, то, когда он родится, герцог признает его, и он унаследует его титул. Джейн и ее ребенок навсегда останутся у них в долгу. Что это такое, по-вашему, как не политический ход с целью приобретения большей власти?

Она вспоминает тревожный сон, в котором Арлингтон и Северен зловеще нависли над танцующими придворными.

— Они двигают людьми как пешками. Даже мы для них тоже пешки, хотя можно было бы подумать, что мы для них совсем мелюзга.

В голове у нее вертится какая-то мысль, но она никак не может ее припомнить, что-то очень важное. Что-то связанное с мадам Северен. Анна видит перед глазами первую встречу с ней: вот Северен прикладывает к глазам платочек, что-то блестит, а потом по щекам ее катятся слезы. И вдруг она понимает, что она видела. У нее дух захватывает — о, как дерзка эта женщина.

— Она нам солгала, — заявляет Анна.

— Кто?

— Мадам Северен. История, которую она рассказала про Генриетту Анну, от начала и до конца ложь.

— Ну, тут вы, кажется, перегибаете палку. Не забывайте, что принцесса действительно была отравлена.

Анна наклоняется к нему ближе.

— Но все остальное — ложь, — убежденно говорит она, сверкая глазами, — Все было совсем не так, как она нам рассказывала.

— Откуда вы знаете?

— Я вспомнила ее слезы. Приложила к глазам платочек — и только потом по щекам покатилось. Наверняка в носовом платке прятала маленький флакончик с водой. Она притворялась, что плакала.

— Вы уверены?

— Да-да, совершенно уверена, — горячо шепчет Анна, — Они пытаются направить нас по ложному следу. Я думаю, нельзя верить ни единому их слову. А это значит, я все-таки была права относительно мадам Северен: она постоянно лжет и очень опасна. Они хотят убедить нас в том, что в это дело замешан Ральф Монтегю, а может даже, что он и есть убийца.

Лицо Эдварда темнеет.

— Или знают о том, что Ральф Монтегю убийца.

— Не слишком ли быстро вы поверили в виновность этого джентльмена?

— Джентльмена? Он не заслуживает этого названия.

— Почему вам так хочется видеть в этом человеке все самое дурное?

— Да потому, что он негодяй с хорошими манерами, и больше ничего.

— Но это не значит, что он убийца.

— Как посланник, Монтегю принимал самое непосредственное участие во всех интригах при французском дворе. А уж таких отъявленных интриганов и головорезов, как там, на всем свете не сыщешь. То, что делается у нас в Уайтхолле, по сравнению с французами — детские шалости.

— По-вашему выходит, раз он был близок ко двору, значит, виноват? Послушайте, до сих пор я не услышала от вас ни одного убедительного против него аргумента.

— Вы же не даете мне слова сказать, — протестует он, — Да сколько угодно причин такому человеку, как Монтегю, быть замешанным в подобное дело. Ему вечно не хватает денег, и чтобы достать их, он не брезгует никакими средствами. Благодаря своей должности он хорошо знал принцессу. А некоторые поговаривают, что очень даже близко. Возможно, именно ему шевалье де Лоррен заплатил за то, чтобы он подсыпал ей в чашку яду.

— И с тех пор убивает всех, кто подозревает его в этом страшном преступлении?

— Именно так.

— Ваша логика слегка хромает. Моего отца убили больше года назад. А Монтегю всего несколько месяцев как вернулся из Франции.

— А откуда вы знаете, что он не приезжал на время? Что его не было в Лондоне, когда убили вашего отца? Он был посланник и, я полагаю, часто перемещался из Парижа в Лондон и обратно. Я почему-то уверен, что связь между мистером Монтегю и всеми четырьмя убитыми отыскать будет легко.

Лицо Анны темнеет от гнева.

— Послушайте, вы готовы приписать мистеру Монтегю любое зло даже вопреки вашим философским принципам. Человек он обаятельный, увлекающийся, и я готова допустить, что в жизни его бывали опрометчивые или даже неблагоразумные поступки. Но убийство? Если бы вы знали его так хорошо, как знаю я, вы бы не сомневались, что это исключено.

Глаза Эдварда наполнились слезами обиды.

— Интересно, насколько хорошо вы его знаете?

Она резко дергает за плетеный шнурок, и звон колокольчика дает сигнал кучеру натянуть поводья. Карета резко тормозит и останавливается.

— Я пойду пешком, — отрывисто бросает она, подбирая юбки и толкая дверцу кареты.