Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин

- Видал. Он в район к тебе собирался.

- Зачем?

- Тут кладовщик что-то с записями напутал.

- Напутал или подделал?

- Это мне неизвестно.

- А что Пермин говорил?

- Говорил, что подделал.

И опять установилось молчание. Но оба не замечали его.

- Очень я хочу, чтобы Халила жив остался, – сказал следователь. – Тебя нельзя судить! Это было бы противоестественно.

- Так уж ведётся, что я ко всему причастен.

- На этот раз ты всё-таки провинился.

- А ты бы не провинился?

- Трудно сказать. – Следователь проглотил застрявший в горле комок, отвернулся к окну. В стекло, расплющив о него нос, смотрел Логин. Отвернувшись, Раев поспешно загородил собой окно, ободряюще улыбнулся.

- Не загораживай, я давно заметил, – сказал Гордей.

- Пригласить?

- Хоть его-то не тронь!

- Ступай домой.

- Надолго?

- Не знаю. Сейчас позвоню в больницу.

Глава 56

Успокоив заплакавшую во сне Фешку, Александра пошла в баню чесать лён, чтобы хоть как-то забыться. С предамбарья сполз старый Китай. Он совсем ослеп.

- Пшёл! – равнодушно отпихнула его женщина.

Работа валилась из рук. Рассеянно перебирая пальцами кострику, Александра откинулась к стене, оцепенела.

Дверь почти беззвучно открылась, и в щёлку протиснулся Логин. Под мышкой белел свёрток.

- Сана! – окликнул он. Александра с усилием повернула голову. Из-под платка серебрилась седина. – Это тебе! – протягивая свёрток, сказал Логин. – Подарок от меня.

- Что это?

- Портрет. По памяти рисовал. Может, не шибко схож – не осуди. Живого-то не успел...

Александра машинально развернула тряпку, распрямила холст, с которого нестерпимо ясно синел глазами её Прокопий.

- Ох! – Портрет качнулся, и ей показалось, что Прокопий кивнул.

- Не надо! Унеси!

- Зря отказываешься! – сказал кто-то за спиной Логина. – Это по-настоящему талантливо!

- Это следователь, тётя Сана! – представил Ефим, стоявший рядом с незнакомцем. – Товарищ Раев.

- Слыхала про вас.

- Нам нужен Гордей Максимыч.

- Неможется ему, – сказала Александра, утаив, что муж её впервые в жизни напился и теперь сидит у стола, на котором ещё недавно лежал мёртвый Прокопий.

- У нас к нему дело.

- Не тревожьте его.

- И всё-таки придётся, – настойчиво сказал Раев.

- В горнице он. Зайдите.

- Очнись! – Раев тряхнул отупевшего от горя и водки Гордея. – Помощь твоя нужна.

- Пропадите вы все пропадом! – пробормотал Гордей. – Жизни нет...

- Фатеева арестовать поможешь?

- Где он? – Гордей вскинулся, потряс огромными гневными кулаками. – Раздавлю душегуба!

- Спокойней!

- Он у меня, – в избу вошла Афанасея.

- Давно?

- Давно.

- И вы молчали?

- Случая ждала.

- Хорошо, – кивнул Раев и быстрыми шагами направился к дому Афанасеи. За ним шли Ямин и Ефим Дугин.

- Поторапливаться надо! Опять ускользнёт! – сказал Ефим.

- Не ускользнёт. Ты, Гордей Максимыч, не бей его. Он мне живой нужен.

Не сговариваясь, взбежали на крыльцо, с нажимом открыли дверь. Раев, не вынимая оружия, вошёл первым.

Обросший жёсткой седоватой щетиной, Фатеев спокойно спустился с печки и стал натягивать стёганые ватные штаны.

- Пошли, что ли? – сказал, одевшись.

- Сперва сочтёмся, – встал на дороге Ямин.

- Я не хотел убивать, Гордей! Пуля – дура.

- Не увиливай! – тянулся к нему Ямин. Руки его были страшны и огромны.

- Убивай, ежели забыл, как друзьями были... – отступая, бормотал Фатеев.

- Нельзя, Гордей Максимыч! – Раев и Ефим теснили Гордея. – Это противозаконно.