Двенадцать детей Парижа - Тим Уиллокс

Ле Телье – трус.

Он скоро узнает – а возможно, уже знает, – что его надеждам мучить Матиаса на протяжении многих лет не суждено сбыться. И несмотря на то что он все еще жаждет этой крошечной капельки крови, Ле Телье пожертвует ею ради сохранения своей власти и своей жизни. Когда он узнает, что иоаннит жив и на свободе, то будет держать Карлу в заложниках, как держит Орланду, и использовать их, чтобы манипулировать врагом. Но рыцарь понимал, что после его смерти игра закончится, а Карлу и Орланду все равно убьют – как сказал Поль, чтобы спрятать концы в воду.

Тангейзер презирал подобные сделки и подобные страхи. Ему нечего терять, а Марселю Ле Телье есть, но человек, который ввязывается в драку, веря, что ему есть что терять, уже проиграл.

Размышляя над всем этим, Матиас разглядывал другого человека и пытался составить представление о нем. Он был огромен: огромные плечи, огромная голова, огромные бедра, огромное сердце, огромная гордость. И таким же огромным было его крушение. Этот мужчина стоял на коленях, освещенный красным светом от ямы с углями, со связанными за спиной руками и опущенной на гигантскую грудь головой, словно у наказанного и обиженного ребенка.

Инфант.

Гриманд, король Кокейна.

Двор был усеян осколками черепицы, а наверху мелькали какие-то тени. В дальнем углу лежала огромная груда деревянных обломков. Тангейзер поднял оружие, надеясь, что это будет воспринято как знак мира, и вошел во двор. Камень, застрявший у него в спине, сместился, и из раны снова потекла кровь. У одного края ямы с углями лежала женщина: верхняя половина ее тела горела на углях. Дым шел именно от нее. По форме грязных лодыжек рыцарь понял, что это не Карла. Запах обожженной плоти вызывал тошноту. Госпитальер опустил спонтон и поддел тело женщины – стекавший с нее жир шипел и потрескивал. Дымящийся труп упал к дальней стороне ямы. За ним лежали остатки жареной свиньи.

Тангейзер повернулся к сидящему на коленях гиганту. За спиной у него были колчан со стрелами и лук из рога, принадлежавшие Алтану Савасу. Из раны на голове сочилась кровь, а в бедре торчала огромная щепка. Казалось, он был почти без сознания.

– Меня зовут Матиас Тангейзер, – сказал ему рыцарь. – Я пришел поговорить с королем Кокейна.

Гриманд что-то пробормотал, не поднимая головы.

– Ты оглушен, приятель? – спросил иоаннит. – Говори!

– Я сказал, что ты нашел здесь только Безумца, – голос Гриманда дрожал от гнева и стыда.

– Карла жива?

– Была целой и невредимой, когда я видел ее в последний раз.

– Мне говорили, что ты ее любишь.

– Ага, наши руки, твои и мои, были у нее между ног.

Гриманд горько усмехнулся. Возможно, он жаждал смерти. Об этом трудно было судить, потому что гигант не поднимал головы. Тангейзер не видел причин поддаваться на провокацию.

– Я догоню милицию, прежде чем они доберутся до особняка Ле Телье? – спросил он вместо этого.

– Сомневаюсь. Они поспешили убраться, чтобы не пришлось тащить с собой много трупов.

Это уже не имело значения. Матиас мог бы уговорить их отправиться в Лувр, но развернуть колонну на марше – совсем другое дело.

– Тебя они пощадили, – заметил он.

– Пощадили?

Король Кокейна поднял лицо.

Ему чем-то выжгли глаза. Наверное, вертелом для мяса. Скулы и пустые глазницы были покрыты волдырями и деформированы, веки сморщились, как расплавленный воск. Вероятно, сожженные глазные яблоки вырвали – от них не осталось и следа. В некоторых местах глазные орбиты были прожжены до кости. Боль, наверное, была ужасной, но Гриманд этого не показывал. Унижение, которое он испытывал, было еще сильнее.

– Они веселились? – спросил госпитальер. – Смеялись?

– Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?

– Я хочу измерить глубину твоей ярости.

– Можно ли измерить глубину океана? Или адской бездны?

– Я пришел сюда, чтобы найти жену. А теперь надеюсь найти друга.

– Ты пришел меня убить.

– Если месть станет бальзамом на твои раны, я могу оказать тебе эту услугу.

Инфант усмехнулся. Между зубами у него были огромные промежутки.

– Карла описывала тебя как самого дьявола. Она знает своего мужчину. А что до бальзама, то дай мне ножи и поставь среди толпы – и ты увидишь, на что способен слепой бык.

Тангейзер оглянулся. У входа в переулок стоял Грегуар, пытавшийся сдержать собаку. Он поманил мальчика к себе. За его спиной выстроились в ряд с пращами, дубинками и ножами подростки – парни и девушки. Подняв голову, рыцарь увидел их силуэты на фоне звезд.

– Твои товарищи не знают о моих намерениях, и вид у них решительный, – сказал он Инфанту.

– Дети Кокейна! – крикнул Гриманд, и его голос был подобен грому. – У нас новый брат!

– Два брата, – поправил его иоаннит. – Со мной мой юный друг Грегуар, которому я обязан не только жизнью.

– Убийцы Поля… А я всё гадал. – Король Кокейна снова повысил голос. – У нас два новых брата! Храбрый Грегуар. И Матиас Тангейзер, известный своей беспощадностью и жестокостью!

Затем Гриманд снова повернулся к рыцарю:

– Веревки жгут меня сильнее ожогов.

Матиас опустил спонтон на землю, снял с арбалета стрелу и положил его рядом с пикой. Потом он ухватил толстую щепку, торчащую из бедра слепого гиганта, левой рукой уперся ему в ногу, выдернул щепку и бросил в костер. Гриманд не издал ни звука. Из его раны потекла струйка крови.

– Я упал на башню, – рассказал гигант. – Единственное, для чего она пригодилась. Если не считать, что размазала по земле несколько ополченцев.

– У тебя лук Алтана Саваса, – сказал ему госпитальер.

– Малыш Кристьен не позволил его забрать. Слепой лучник. Это поэтично, сказал он.

– Я удивлен, что ты смог взять его у Алтана.

– Турок убил шестерых наших.

– Вы легко отделались.

– Признаю, мне повезло. Одно мгновение, не больше, и он бы меня прикончил. Странно, да? Одно мгновение, и все эти сердца по-прежнему бились бы.

Гриманд подбородком указал на разбросанные по двору тела, видеть которые он больше не мог.

– Сколько сердец ты сегодня остановил, шевалье? – поинтересовался он.

– День еще не закончен.

– Ты не из тех людей, что оставляют подсчеты Богу.

– Скажу лишь, что немногие из них окажутся у Его врат.

– И все же, удовлетвори любопытство слепого лучника.

– Сорок пять – с тех пор, как я проснулся.

– Силы Небесные! Бедный Поль!

Тангейзер разрезал веревки на руках короля Кокейна и протянул кинжал Грегуару.

– Отрежь мяса пожирнее и поешь.

Гриманд встал и со стоном распрямил затекшее тело.

– Я возьму лук и колчан, – сообщил ему рыцарь.

– Мне они без надобности.

– Не шевелись.

Матиас снял оружие через голову великана.

– Я бы и кольцо взял, – добавил он. – Оно у тебя на пальце.

– Я не помню, на какой руке, – вздохнул слепой.

Гриманд нащупал кольцо для стрельбы из лука, снял его и протянул иоанниту.

– Для человека, жена которого в руках свиньи, ты не особенно волнуешься, – заметил он с усмешкой.

– Тут найдется женщина, умеющая обращаться с иглой? Нас обоих нужно немного заштопать.

– Это подождет. Гуго! Ты жив?

Головы местных жителей повернулись в одну сторону, затем в другую. Ответил сутулый мужчина средних лет:

– Его тут нет. Некоторых подстрелили на крыше, и они еще там.

– Ноэль! – позвал тогда Гриманд.

– Ноэль мертв, – вздохнул все тот же мужчина.

– А ты кто? Андре? – не сразу узнал его Инфант. – Скажи Юхан, что ей придется поработать иголкой. И принесите мне ножи. А еще стулья. И не говорите мне, что бочонок пуст, – иначе пожалеете!

Они наполнили желудки лучшими кусками свинины и превосходным вином. Благодаря Грегуару лысая собака ела вместе с ними, хотя свора других дворняг, появившаяся словно из ниоткуда, тщетно выпрашивала кусочки у божества с раздвоенной губой.

– Значит, Карла была жива и невредима, когда ты видел ее в последний раз? – спросил Матиас Гриманда

– Как раз перед тем, как мне выжгли правый глаз, – ответил тот.

При мысли о том, что пришлось видеть его жене, Тангейзер поморщился.

– Ее лицо – последнее, что я видел в жизни, – добавил король Кокейна. – Если учесть, что мне удавалось обманывать бледную кобылу дольше, чем я того заслуживаю, то за это стоило лишиться глаз.

– А что еще ты заметил, когда наслаждался ее видом?

– Если не ошибаюсь, Бернар Гарнье у нее на коротком поводке.

Рыцарь задумался.

– Отличная идея, – наконец произнес он.

– Ага. Кто бы мог подумать, что у нас будет что-то общее с этим большим придурком.

Тангейзер рассмеялся. Гриманд подхватил его смех, но боль от ожогов заставила его умолкнуть.

– Она что-нибудь сказала? – продолжил расспросы Матиас.

– «Алис со мной».

– И что это значит?

– Это значит, они убили мою мать.

Иоаннит промолчал, погрузившись в собственные воспоминания.