Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
24
Кендрик стоял у окна, выходящего на широкую круговую подъездную аллею перед «стерильным» домом. Уже больше часа прошло с тех пор, как ему позвонил Дэнисон и сообщил, что самолет из Каира приземлился и Рашад посадили в ожидавшую ее правительственную машину; сейчас она находится на пути в Синвид Холлоу в сопровождении охраны. Начальник штаба хотел, чтобы Эван знал — офицер разведки Рашад энергично возражала, когда ей не разрешили позвонить по телефону с военно-воздушной базы Эндрюс.
— Она подняла скандал и отказалась садиться в автомобиль, — жаловался Дэнисон. — Сказала, что не имеет приказа от своего прямого начальства, и воздушные силы могут катиться ко всем чертям. Проклятая ведьма! Я ехал на работу, и они связались со мной по автомобильному телефону. Знаете, как она со мной разговаривала? «А вы кто такой, черт побери?» — вот что она мне сказала! Затем, чтобы еще усилить эффект, отодвинула трубку и громко у кого-то спросила: «Что это еще за Дэнисон?»
— Это потому, что вы чрезвычайно скромно себя ведете, Герб. Ей кто-нибудь ответил?
— Мерзавцы расхохотались. Именно тогда я ей сообщил, что она выполняет президентские указания и или она сядет в машину, или проведет пять лет в Ливенворте.
— Это мужская тюрьма.
— Я это знаю. Хе! Она будет у вас примерно через час. Помните, если она болтунья, я ее забираю.
— Может быть.
— Я получу президентский приказ!
— А я прочитаю его в ночных новостях. С комментариями.
— Дерьмо!
Кендрик двинулся было от окна за еще одной чашкой кофе, когда серый седан появился в начале круговой подъездной аллеи, обогнул поворот и остановился перед каменными ступеньками. Майор воздушных сил мгновенно покинул заднее сиденье, быстро обошел автомобиль и открыл боковую дверь возле тротуара, чтобы выпустить свою пассажирку.
В утреннем свете появилась женщина, которую Эван знал как Калехлу. Обеспокоенная и неуверенная, она закрыла глаза ладошкой от ярких лучей. Калехла была без шляпы, темные волосы свисали чуть ли не до пояса над белым жакетом поверх зеленых брюк, из-под которых выглядывали туфли на низких каблуках. Под мышкой правой руки она держала большую белую сумку. Пока Кендрик наблюдал за ней, воспоминания о вечере в Бахрейне вернулись к нему. Он снова почувствовал то потрясение, которое испытал, когда она появилась в дверях причудливой королевской спальни, озадаченная тем, что он бросился к кровати, чтобы спрятаться под простыней. Он вспомнил, как, несмотря на смущение, панику и боль или все это вместе взятое, он был поражен холодной красотой ее четко очерченного арабо-европейского лица и умом, который светился в глазах.
Он был прав, это была незаурядная женщина. Она держалась независимо, почти вызывающе, даже сейчас, когда подходила к массивным дверям «стерильного» дома, внутри которого ее ожидало неведомое. Кендрик наблюдал за ней бесстрастно, он не ощущал прилива знакомой теплоты — только холодное острое любопытство. Она лгала ему тогда вечером в Бахрейне, лгала и в том, что она сказала, и в том, что она не сказала. Он задавался вопросом, солжет ли она ему теперь.
Майор воздушных сил открыл перед Эдриен Рашад дверь огромной гостиной. Войдя в нее, она застыла в неподвижности, пристально глядя на Эвана, стоящего у окна. В ее глазах не было удивления, только бесстрастный блеск интеллекта.
— Я ухожу, — сказал офицер воздушных сил.
— Спасибо вам, майор.
Дверь закрылась, и Кендрик сделал шаг вперед.
— Привет, Калехла. Ведь вы Калехла, не так ли?
— Как вам будет угодно, — ответила она спокойно.
— Значит, не Калехла, да? Эдриен, Эдриен Рашад.
— Как вам будет угодно, — повторила она. — Все это очень глупо, конгрессмен. Вы привезли меня сюда, чтобы представить еще одного свидетеля своих подвигов. Если это так, то вы напрасно старались.
— Свидетеля? Именно этого я хочу меньше всего.
— Хорошо, тогда я рада за вас. Я уверена, что представитель Колорадо имеет все необходимые подтверждения. Значит, нет необходимости кому-либо, чья жизнь и жизни большого количества его коллег зависят от анонимности, выходить на сцену, открывая себя, и вносить свою долю в бурные овации на вашу честь.
— Что вы несете? Я хочу подтверждения и оваций?!
— А что я должна думать? Что вы оторвали меня от моей работы, разоблачили меня перед посольством, может быть, разрушили мою легенду, которую я создавала последние несколько лет, только потому, что я легла с вами в постель? Это случилось один раз, но, уверяю вас, этого никогда больше не повторится.
— Эй, подождите минутку, леди, — запротестовал Эван. — Я совершенно не искал приключений. Боже мой, я не сознавал тогда, где находился, что случилось, что произойдет в следующую минуту. Я был напуган до смерти, я знал, что мне нужно сделать то, что, как мне казалось, не в состоянии был сделать.
— Вы были измучены, — добавила Эдриен Рашад. — Я тоже. Это случается.
— И Сван так говорил.
— Этот мерзавец?
— Нет, прекратите. Френк Сван не мерзавец.
— Мне употребить другое слово? Например, подлец? Бессовестный подлец?
— Вы ошибаетесь. Я не знаю, какие у вас с ним были дела, но он должен был делать то, что ему надлежит делать.
— Например, принести вас в жертву?
— Может быть… я признаю, что
