Его волчица. Я тебя приручу (СИ) - Невинная Яна

– Но не в таких же количествах!

– В каких же? Вы видели? Взвешивали? На взгляд оценили? Не глупите! Вы ничего не видели и ни черта не поняли. Примерещилось. У страха глаза велики.

– Не морочьте мне голову, профессор. Я не слепая. Вы ее почти замучили. – Поворачиваюсь к рыжей, чтобы проверить ее состояние.

И с удивлением обнаруживаю, что она выглядит гораздо лучше, чем помню. Странно. Ее кожа была серого, почти землистого оттенка.

Теперь же она естественного оттенка. Перемены поражают. Да она должна еле на ногах стоять, но, напротив, девушка держится как совершенно нормальный здоровый человек, да еще и агрессивно настроенный.

Она буравит взглядом профессора, и поза странная – ноги расставлены, а руки выставлены вперед с растопыренными пальцами. То ли хочет защититься, то ли напасть.

Кладу руку ей на плечо и утешительно поглаживаю, приговаривая, что всё хорошо. Взгляд девушки перебегает с одного медбрата на другого, как будто она оценивает силы противника. Но, может, так и есть.

Они же буквально взяли ее в плен! Меня передергивает от воспоминаний, как она была заперта в боксе среди волков. Наверняка ей было жутко слышать их рычание, вой, скрежет когтей по железным стенкам боксов.

Каким надо быть извергом, чтобы запереть человека вместе с животными и пытать?

С отвращением гляжу на Вежбицки, и пусть он видит выражение моего лица. Мне всё равно.

А он меж тем отвлекся. Я слышу знакомое стрекотание раций, которые висят на поясах у мужчин. Отрывистые сообщения по-польски совершенно не понимаю, но вижу, что все обеспокоены, жадно вслушиваются в глухие далекие звуки.

Незнакомка тоже понимает, о чем речь. Я здесь одна как в бронепоезде, лишенная возможности вникнуть в ситуацию. И уверена, что мне никто ничего не будет объяснять.

Вежбицки оставил меня в покое и быстро переговаривается со своим персоналом, отдает какие-то команды, изредка бросая на меня взгляды, будто спрашивая себя, что же делать, пока решается новая внештатная ситуация.

Незнакомка ведет себя настороженно, хватает меня за руку и тащит в сторону, но я не спешу следовать за ней.

Никому здесь я не могу доверять, но пока опасность разоблачения отступила, мне нужно позвонить Жене и посоветоваться.

Конечно, мой план обречен на провал с самого начала. Даже не успеваю достать смартфон, как Вежбицки качает головой из стороны в сторону и грозит мне пальцем. Мол, даже не думайте. Со вздохом возвращаю смартфон на место. Профессор протягивает руку, требуя отдать его мне, но я не намерена подчиняться ему.

С какой стати? Он не имеет права ни угрожать мне, ни отбирать личные вещи. Пусть бы я даже работала на него в должности простой санитарки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Отдайте! – приказывает он. – Быстро!

– И не подумаю! – отрезаю я, пятясь назад.

Вижу, что он хочет применить силу, вернее, приказать своим амбалам отнять у меня единственное средство связи.

Но я готова за него бороться до конца! Ведь если останусь без смартфона, кто знает, что тут со мной сделают! В чужой стране, под землей!

Будут ли Беловы вызволять меня? Конечно же, нет! Какой я была дурой, когда согласилась на это экстремальное задание…

Поворачиваюсь и что есть сил бегу в сторону боксов с животными. Кажется, я видела там запасной выход, но, естественно, мой глупый безумный порыв легко останавливает сам профессор, обхватывая руками, отнимая смартфон и заталкивая в какое-то подсобное помещение.

– Что за дурная девка! Курва! – восклицает он, продолжая ругать меня уже по-польски. Следом за мной в полумрак небольшой комнатки запихивают рыжую, которая превратилась в фурию, царапается и кусается, но недолго – ей вкалывают успокоительное, и она кулем падает мне под ноги.

– Вернусь, и будем разбираться! – жестко сообщает мне Вежбицки, захлопывая дверь. Этот звенящий сильный хлопок отдается во всем моем теле дрожью и напряжением. Адреналин зашкаливает.

Мечусь по комнатушке, в которой находится постельное белье и прочие мелочи. Вроде бы нужно укрыть несчастную девушку, лежащую у моих ног, но шкафы закрыты. Конечно, всем хочется украсть не только волшебную формулу, но еще и комплект белья до кучи прихватить! Могли бы и не запирать шкафы с бельем!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Какое-то время дергаю входную дверь за ручку, прекрасно понимая, что это бесполезно. Когда рыжая начинает стонать, кидаюсь к ней и сажусь на колени, подтаскивая безвольное тело к себе ближе, чтобы мои ноги служили своеобразной подушкой для головы девушки.

– Тихо, тсс, – говорю ей, поглаживая по волосам, думая, что она уснет, но вместо этого рыжая делает попытку подняться.

– Стой, тебе нельзя. Осторожно, – уговариваю я, на что она никак не реагирует, подскакивая, подбегая к двери и прикладывая к ней ухо.

Что она хочет там услышать? Прикрыв глаза, девушка странно двигает головой и морщит нос, будто принюхивается. Всё это напрягает.

– Как ты? – спрашиваю я, сопровождая речь жестами: показываю на живот. Надо налаживать коммуникацию, хоть на пальцах.

Она поглаживает живот и кивает, давая понять, что всё в порядке. По виду она уже на последнем месяце, и я бы не хотела принимать роды.

Крайне опрометчиво закрывать нас тут. Выходит, случилось нечто действительно экстренное, раз решение вопроса с нами отложили на потом. Или я много воображаю о значимости двух слабых девушек, которых эти громилы могут убить одной рукой?

О чем я вообще думаю! Никто нас не будет убивать! Но что же нас ждет? Начинаю ходить по комнатушке, просто не в силах стоять на месте. Рыжая встает передо мной и тычет пальцем в грудь.

– Ты! Отвартэ! – указывает на дверь.

– Я? Но как?

– Отвартэ! Магнэтычна карта.

– Она не подходит, не получится, – мотаю я головой, с удивлением понимая польский язык.

– Дай ми, – говорит она, хватая вынутую мной из кармана карту, подходит к двери и подносит к считывателю. Но он не срабатывает. Так часто бывает. Считыватель установлен, но не на всех помещениях он включен для использования магнитных карт.

Старый добрый замок, обычный ключ. Здесь такая же ситуация.

– Пся крев! – ругается девушка, но этой фразы я не понимаю от слова совсем. Она начинает дергать ручку, шатать ее из стороны в сторону, и удивительно, но ей почти удается расшатать дверь.

Откуда в таком хрупком теле столько силы? Списываю это на инстинкт матери защищать свое нерожденное дитя. Иначе бы эта дверь не поддалась. А мне мерещатся странные вещи. Будто под кожей у беременной что-то бугрится и перекатывается. Зажмуриваюсь и трясу головой. Это от усталости и перенапряжения. Так переволновалась, что начинаются галлюцинации.

Еще немного, и совсем с катушек слечу. Потихоньку сползаю по стенке, садясь на холодный пол и прикрывая ладонями лицо. Господи, ну и переделка…

Глава 10. Вера. Монстры

За дверью шум, гвалт, даже слышатся выстрелы. У рыжей постоянно навострены уши, она прислушивается к происходящему снаружи и странно морщит нос. Это напоминает поведение животного.

Неужели переняла привычки волков, томясь в железном плену? Сколько времени сумасшедший профессор держал эту несчастную в заточении и что с ней делал? Чьим ребенком она беременна?

Вопросы проносятся у меня в голове и исчезают, не имея ответа, сменяясь новыми. И чего я расселась на полу и молча паникую? Надо что-то делать.

С другой стороны, не лучше ли пересидеть в закрытом помещении, пока хотя бы выстрелы не прекратятся? Не хочется попасть под шальную пулю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но у моей знакомой своя точка зрения, она тяжело бухается плечом в железную дверь, отчего я каждый раз содрогаюсь. Представляю, как ей больно. Она точно не в себе, если надеется проломиться наружу своим истощенным телом.

Но, к моему удивлению, в двери отчетливо проявляется большая вмятина, она начинает нетвердо держаться на петлях, а рыжая продолжает упорно двигаться к цели. И кажется, что ей совершенно не больно. Ошеломленная, даже не нахожу слов, просто молча наблюдаю за происходящим.