Обитель теней - Средневековые убийцы

— Твой муж сказал, что Кристина не слишком радовалась предстоящему браку?

И снова жена Бомона подтвердила уже известное Джону, добавив, впрочем:

— Еще несколько месяцев назад мы надеялись, что моя падчерица Элеонора войдет в семью Невиллей. Она давно восхищается Джорданом, которого знает с детских лет. В сущности, именно навещая нас в Уирксворте, он и познакомился с Кристиной.

— А в Уирксворт он приезжал к Кристине или к Элеоноре? — спросил Джон.

Ависа Бомон потупила взор под длинными ресницами.

— По правде сказать, ни к той, ни к другой. Он сопровождал свою мать, мою кузину. Однако мы надеялись, что со временем их потянет друг к другу и… это еще может случиться! — с надеждой добавила она.

— Значит, смерть Кристины открывает дорогу к браку с молодым человеком, наследующим значительное состояние? — уточнил Джон.

При этом рискованном заявлении леди Ависа, подобно своему мужу, помрачнела и обожгла коронера взглядом.

— Это не так, сэр Джон, и недостойно с твоей стороны предполагать такое! Так или иначе, моя падчерица была не единственной соперницей, — туманно добавила она и отказалась объяснить смысл последнего замечания.

Де Вулф задал еще несколько вопросов, но, как и в случае с Бомоном, не узнал ничего существенного. Леди явно не желала признавать смерть девушки насильственной и твердо стояла на версии несчастного случая — хотя не сумела объяснить, что могло понадобиться Кристине в склепе-кладовой.

Когда она удалилась, довольно надменно пообещав прислать к коронеру дочь Роже, Джон обернулся к клирику, дрожавшему в дальнем от жаровни углу.

— Тебе пока ничего не приходит в голову, Томас? У тебя самый проницательный ум из всех нас, — сказал он.

Редкая похвала согрела маленького священника лучше любого огня, и он поспешил высказать свое мнение.

— Как ты сам сказал, коронер, у них обоих были причины убрать с дороги леди Кристину, а вот стали бы они — или могли бы — опуститься до убийства — это другой вопрос. Сэр Роже вполне способен сгоряча ударить девочку и сломать ей шею… Насчет леди я не так уверен, хотя она высокая и выглядит сильной.

Их прервало появление Элеоноры Бомон. Она, хоть и была довольно миловидной, но до красоты мачехи ей было далеко, а крепким сложением она походила на отца. Томас подумал, что ей бы лучше было уродиться мальчиком, потому что, судя по виду, она легко могла бы управиться с мечом или натянуть лук. Девица повторила, что за прошедшие шесть лет полюбила Кристину как младшую сестру, и хотя и не прослезилась, но де Вулф решил, что надо быть очень хорошей актрисой, чтобы так убедительно изобразить печаль о смерти подруги.

— Как я понял, ты располагалась в комнате рядом с отцом и матерью?

Элеонора кивнула и обернулась к стоявшей рядом с ней девушке.

— Сара спала на подстилке у моей двери, в той же комнате.

В этих словах крылся намек, что она не могла бы выйти из комнаты без ведома служанки.

— Со слов леди Ависы я понял, что ты сама надеялась стать женой Джордана де Невилля? — спросил Джон с присущей ему сегодня особой «деликатностью», которую, однако, постарался сгладить интонацией.

Девушка вспыхнула.

— Она не могла так сказать! Правда, я очень привязана к Джордану, но он меня почти и не замечает.

— Так на ком же он женится теперь, когда ее не стало? — настаивал Джон.

Элеонора вспыхнула, отчего стала еще сильнее походить на отца.

— Об этом лучше спросить его самого, сэр!

Это коронер и сделал в самом скором времени, когда жених, лишившейся своей нареченной, явился в его кабинет. Джордану де Невиллю было двадцать три года, и он успел провести некоторое время при дворе Ричарда Львиное Сердце в Руане, благодаря связям рода Невиллей, набиравшего силу в коридорах власти.

Это был высокий стройный юноша с шапкой густых черных волос. Одет он был по новейшей моде, и удлиненные носки туфель, набитые шерстью, загибались почти до лодыжек. Заносчивые манеры не улучшали его наружности, мягко говоря, весьма заурядной. Джон решил, что от вида этого молодого человека ни у одной девицы сердце не забьется чаше, если только не скажется несомненное богатство и влияние его семьи.

Когда Джордан уселся перед коронером, тот вяло произнес что-то сочувственное по поводу трагической гибели его невесты. Джордан принял подобающий скорбный вид и выразил свою печаль в изящных словах, но де Вулф не сомневался, что все это напускное, и приступил к делу с почти жестокой прямотой.

— Мне известно, что брак намечался не по вашему желанию, а был устроен вашими семьями согласно воле нашего суверена, короля Ричарда?

Тактика оказалась удачной, и молодой человек разразился потоком слов, словно только и ждал возможности излить на кого-нибудь свои чувства. Джон распознал в нем слабовольного юнца, легко поддающегося чужому влиянию. Невилль признался, что, хотя ему и нравилась Кристина, он не хотел на ней жениться, потому что его сильнее привлекала подруга девушки, Маргарет Куртене, с которой он теперь надеется обвенчаться. Он отмахнулся от предложения Джона рассмотреть в качестве варианта Элеонору Бомон, хоть и знал, что та всеми силами старается его приманить.

— Мои родители и дядя склонили короля устроить этот брак, чтобы слить земли Невиллей и Гланвиллей, — это был политический союз. Мои желания никого не интересовали, — уныло добавил он.

Де Вулф перешел к обстоятельствам случившегося.

— Ты был здесь, в Бермондси, в ночь, когда исчезла Кристина? — резко спросил он.

Джордан явно оскорбился, уловив намек.

— Разумеется, был! Уехал за час до полуночи, когда все монахи потянулись в церковь на молитву. Тогда я уехал со своим оруженосцем и при лунном свете добрался до своей гостиницы.

— Где ты провел вечер?

— Все общество собралось в трапезной. Мы поужинали и засиделись за беседой до девятого часа, когда Кристина со своими камеристками отправилась к себе, и сэр Роже с леди Ависой тоже. Я остался поговорить с Маргарет и настоятелем еще примерно на час. Элеонора упрямо сидела с нами, как бы мне ни хотелось от нее отделаться, но и она в конце концов отправилась спать.

— А ты остался наедине со своей возлюбленной, и расстались вы гораздо позже?

На лине Джордана снова мелькнула обида. «Любит он обижаться», — подумал Джон.

— Мы не оставались наедине — это неприлично. С ней была ее камеристка и еще настоятель Роберт, а двое монахов, Фердинанд и Игнатий, то приходили, то выходили по каким-то делам.

Как и прежде, никакие расспросы не помогли извлечь что-либо полезное из этого молодого щеголя, и коронер с нетерпением ожидал явления последней гостьи обители.

Маргарет Куртене избавилась от дуэньи, приказав служанке ждать снаружи и решительно закрыв за собой дверь. Джон поднялся поприветствовать ее. Девушка держалась с большим самообладанием и совсем не походила на Элеонору Бомон. Несколько постарше — возможно, уже за двадцать, хорошенькая блондинка, которой совсем чуть-чуть недоставало до настоящей красавицы. Сильная воля сказывалась и в лице, и в одежде, почти скрытой теплым плащом. Платье было простым, но элегантным. Голову покрывала вуаль из плотного белого шелка, спереди из-под нее выбивались золотистые завитки волос.

Джон повторил все тот же скучный ряд вопросов. Она была третьей дочерью барона из Западного графства, и несколько лет назад ее прислали послушницей в Семпрингемский монастырь, чтобы испытать, подходит ли ей судьба монахини. Там она и познакомилась с Кристиной, а когда та покинула Семпрингем, Маргарет решительно отказалась от мысли о принятии обета и вернулась домой к родителям. Она не раз бывала в Уирксворте и встречалась там с Джорданом де Невиллем. Она не делала тайны из желания стать его женой, но их планы были нарушены вынужденным браком, на котором настаивали власть имущие. Де Вулф оставил разговор с ней под конец. Девушка вполне могла оказаться последней, кто видел Кристину живой.

— Ты, как я понимаю, вернулась к себе заметно позже, чем Кристина? — спросил он.

— Я воспользовалась случаем еще немного побыть с Джорданом, — сказала девушка. — Я думала, что, наверно, последний раз мы встречаемся так свободно. Когда я вернулась, Кристина была уже в постели, и я зашла пожелать ей доброй ночи. Во всяком случае ее служанка, лежавшая у дверей, шепнула мне, что ее госпожа, наверно, уже спит.

— И тогда ты тоже легла? Тебя ничто не разбудило в ту ночь?

Маргарет покачала головой.

— Ничто, и моя служанка за дверью тоже ничего не слышала. Правда, она спит, как чурбан, и ее ничем не разбудишь, — пренебрежительно добавила Маргарет.

Де Вулф крякнул от досады. Ни от кого из них не удалось добиться никакого толку.

— Ты несколько лет была знакома с Кристиной. Не знаешь ли, кто мог желать ей смерти?