Чародей поневоле (пер. В.М.Федоров) - Кристофер Сташефф

— Э, нет, мастер! — отшатнулся Большой Том. — Дело не в этом, совсем не в этом! Просто… ну… я решил, что я, если вам может… то есть… Я…

Он крутил шляпу, придавая ей такие вращения, которые поразили бы тополога; затем слова вышли единым духом.

— Я думал, не может ли вам понадобиться слуга, знаете — своего рода грум или лакей — и… — Его голос оборвался. Он искоса поглядел на Рода, полный страха и надежд.

Миг-другой Род стоял замерев. Он рыскал глазами по открытому, почти обожающему лицу великана.

Затем он скрестил руки на груди и снова привалился к косяку.

— Это как же это так, Большой Том? Не прошло и получаса, как ты пытался ограбить меня? А теперь предлагаешь мне доверять тебе, как оруженосцу?

Большой Том нахмурясь зажал меж зубов нижнюю губу.

— Я знаю, мастер, это не кажется правильным, но… — Он сделал неопределенный жест руками. — Ну, дело в том, что вы единственный человек из всех, на кого я поднимал руку, который смог побить меня, и…

Голос его снова сник. Род медленно кивнул, не сводя глаз с Большого Тома.

— И следовательно, ты должен мне служить.

Большой Том обиженно оттопырил нижнюю губу.

— Не должен, мой мастер, я хочу.

— Грабитель, — произнес Род. — Разбойник. И я должен тебе доверять.

Шляпа Большого Тома снова завертелась.

— У тебя открытое лицо, — размышлял вслух Род. — Не такое, чтобы прятать свои чувства.

Большой Том широко улыбнулся, кивая.

— Это, конечно, ничего не значит, — продолжал Род. — Я знал немало кажущихся невинными девушек, оказавшихся первоклассными суками.

Лицо Тома вытянулось.

— Так что ты можешь быть честным — или ты можешь быть основательным негодяем. Загадка — В Е К Сиди думай.

Голос у него за ухом произнес:

— Предварительная интерпретация доступных данных указывает на простоватую в основном структуру личности. Вероятность того, что этот индивидуум послужит надежным источником информации по местным социальным переменным, превосходит вероятность того, что индивидуум будет практиковать серьезную двуличность.

Род медленно кивнул. Он удовольствовался бы и равным шансом. Он выудил из кошеля обрезок серебра — тот слегка пах чесноком — и хлопнул его в ладонь великана.

Тот уставился на серебро в своей руке, затем на Рода, потом снова на металл.

Внезапно его рука сжалась в кулак и слегка задрожала. Его пристальный взгляд снова встретился с глазами Рода.

— Ты принял мою монету, — пояснил Род. — Ты мой человек.

Лицо Большого Тома раскололось в усмешке от уха до уха.

— Да, мастер! Благодарю вас, мастер. Навек благодарен вам, мастер! Я…

— Сообщение принял. — Роду было крайне неприятно видеть, как пресмыкается взрослый человек. — Ты поступаешь на службу прямо сейчас. Скажи мне, какие есть шансы получить работу в армии королевы?

— О, самые блестящие, мастер! — ухмыльнулся Большой Том. — Они всегда нуждаются в новых содатах.

Дурной знак, решил Род.

— О'кей, — сказал он. — Дуй обратно в трактир, выясни, которая комната отведена нам, и удостоверься, что там нет в шкафу какого-нибудь головореза.

— Да, мастер! Счас же! — Большой Том заторопился обратно в трактир.

Род улыбнулся, закрыв глаза, и привалился затылком к косяку. Он помотал головой из стороны в сторону, молча смеясь. Он никогда не перестанет изумляться психологии грубиянов: как этот человек мог меньше чем за десять минут перейти от надменности к верности, ему никогда не понять.

Ночной воздух прорезал низкий вой, переходящий в пронзительный визг.

Глаза Рода резко распахнулись. Сирена? В этой культуре?

Звук доносился слева, он поднял взгляд и увидел там замок на вершине холма.

И там, у основания башни, что-то пылало и пронзительно визжало, словно «черный ворон», оплакивающий смерть нескольких патрульных машин.

Посетители в беспорядке выбежали из трактира и столпились во дворе, глазея и тыча пальцами.

— То баньши!

— Снова!

— Нет, все будет хорошо. Разве он не появлялся уже трижды? А королева все жива!

— Векс, — осторожно позвал Род.

— Да, Род.

— Векс, там баньши. На стене замка. Баньши, Векс.

Ответа не было.

Затем за ухом Рода зарычало хриплое гудение, нараставшее до тех пор, пока не стало угрожать разорвать ему голову, и оборвалось…

Род помотал головой и постучал себя по макушке ладонью.

— Придется мне сделать этому парню капитальный ремонт, — пробурчал он. — У него, бывало, случались тихие приступы.

Для Рода было бы глупо идти в конюшню вновь включать Векса, пока во дворе было полно зевак: он бы сильно бросался в глаза.

Поэтому он поднялся в свою комнату полежать, пока все малость не поутихнет; и, конечно, к тому времени, когда двор опустел, Род уже слишком удобно устроился, чтобы брать на себя труд спускаться в конюшню. В любом случае, нет никакой причины включать робота, ночь будет тихой.

В комнате было темно за исключением длинной полосы света самой большой луны, струившегося из окна. Из пивного зала доносилось приглушенное бормотание и клацанье — загулявшие клиенты-полуночники пили допоздна. В комнате Рода было очень мирно.

Однако, не тихо. Большой Том, свернувшийся на тюфяке в ногах постели, храпел как бульдозер на холостом ходу, издавая больше шума во сне, чем учинял бодрствуя.

Вот тут была загадка — Большой Том. Род никогда не участвовал в драке, где его не ударили хотя бы раз. Большой Том всякий раз подставлял себя под удар; и разумеется, он был рослым, но он не должен был оказаться таким неуклюжим. Рослые люди могут быть быстрыми…

Но зачем тогда Большой Том затеял драку?

Чтобы Род взял его слугой?

И что насчет Эдама и Одноухого? Их разговор, кажется, указывал на то, что они были на митинге-накачке у верфи, что означало, в свою очередь, их принадлежность к пролетарской партии. Как там ее называл тот юный демагог? Да, Дом Хлодвига.

Но если Эдам и Одноухий были представительными образчиками, Дом Хлодвига был домом, разделившимся в самом себе. Там, кажется, существовало две фракции: одна, поддерживающая Логайра — юного оратора? — и другая, возглавляемая Пересмешником, кто бы там он ни был. Обычные две фракции, ненасильственная и насильственная, язык и меч.

Так вот, почему вдруг Большому Тому захотелось получить работу дворецкого? Может быть, он хочет подняться по социальной лестнице? Нет, он был не подхалимного типа. Лучшее жалование? Но он, кажется, умеренно преуспевал, как районный тяжеловес.

Чтобы не спускать глаз с Рода?

Род перекатился на бок. Том вполне мог быть немаловажным членом Дома Хлодвига. Но зачем Дому держать его под колпаком? Они ведь не могли ничего подозревать, не так ли?