Атлантида - Пьер Бенуа

— Приношу вам тысячу извинений, дорогой товарищ,сказал он голосом, редкая искренность которого меня глубоко поразила. — Вы, должно быть, очень злы на мою назой39 ливость, расстроившую ваши планы и задержавшую ваш отъезд.

— Нисколько, капитан, — холодно ответил я.

— Пеняйте немного на самого себя. Виной тому — известное всему Парижу ваше знакомство с южными путями, возбудившее во мне желание видеть вас своим гидом, когда министерства народного просвещения и торговли, а также Географическое общество, возложили на меня поручение, которое привело меня сюда. Эти три почтенных учреждения предложили мне исследовать и установить старый торговый тракт, по которому, начиная с девятого столетия, ходили караваны между Тунисом и Суданом, через Тозер, Варглу, Эс-Сук и излучину Нигера у Буррума, а также решить вопрос, — не представляется ли возможным вернуть этой караванной дороге ее былое значение. Как раз в это время я узнал в Географическом обществе о предпринимаемом вами путешествии. От Варглы до Ших-Салы мне с вами по пути. Должен вам, вместе с тем, признаться, что экскурсию такого рода я предпринимаю впервые. Я мог бы в течение часа читать лекцию об арабской литературе в аудитории любого института восточных языков, но я чувствую, что в пустыне мне пришлось бы часто справляться о том, куда повернуть: направо или налево. Мне представился исключительный случай, благодаря сообщению одного милейшего товарища, заручиться опытным попутчиком. Вы не должны на меня сердиться, если я им воспользовался и пустил в ход все свое влияние, чтобы отсрочить ваш отъезд из Варглы до того момента, когда я смогу к вам присоединиться. Ко всему сказанному мне остается добавить еще два слова. Мне дано поручение от учреждений, деятельность которых придает моей миссии глубоко гражданский характер. Вас командирует военное министерство. До того дня, когда мы, прибыв в Ших-Салу, повернемся друг к другу спиной, чтобы ехать дальше: вы — по направлению к Туату, а я — к Нигеру, до того дня я буду следовать всем вашим советам и приказаниям точно и беспрекословно, как подчиненный, а также, надеюсь, как друг.

По мере того как он говорил с таким приятным чистосердечием, я чувствовал, как меня охватывала бесконечная радость при мысли, что мои наихудшие опасения не имели никакого основания. Тем не менее я испытывал злое желание быть с ним сдержанным и отомстить ему за то, что он выбрал меня в спутники за глаза, не спросив меня о моем согласии.

— Я вам очень признателен, капитан, за ваши лестные слова. Когда желаете вы выехать из Варглы?

Он сделал равнодушный жест.

— Когда вам будет угодно. Завтра… сегодня вечером. Я вас задержал. Ваши приготовления, вероятно, уже давно закончены?

Моя маленькая хитрость обратилась против меня самого, так как, по некоторым соображениям, мне не хотелось выезжать раньше будущей недели…

— Завтра, капитан? А ваш… багаж?

Он добродушно усмехнулся.

— Я решил, что надо везти с собой как можно меньше вещей. Самые необходимые предметы, некоторое количество бумаги, — все это мой доблестный верблюд доставил без труда. Что касается остального, то я полагаюсь на ваши советы и на ресурсы Варглы.

Игра была проиграна. Я не находил возражений. Да и помимо того, открытая душа и манеры этого человека уже начинали странным образом меня подкупать.

— Итак, — сказали мне товарищи, когда мы собрались в установленный час, чтобы заняться своими аперитивами,итак, твой капитан — прямо душка.

— Если хотите.

— У тебя с ним никаких историй, конечно, не будет. Но ты все-таки следи за тем, чтобы, в конце концов, он тебя не оставил в дураках.

— Дак ведь, мы работаем в разных областях, — уклончиво ответил я.

Клянусь, что в ту минуту я очень мало думал о том, что говорил. Просто-напросто я больше не сердился на Моранжа. Однако, моя сдержанность убедила офицеров в том, что я был на него зол. И все они, — ты слышишь, — все они потом заявляли, когда насчет этого дела пошли темные слухи: «Конечно, он виноват. Ведь мы-то видели, как они уезжали вместе, и потому можем это утверждать».

Я виновен… да… Но не в низком чувстве зависти…

Какая мерзость так думать!..

После этого только и остается бежать без оглядки туда, где нет людей, которые толкуют и рассуждают…

Вошел начальник форта, под руку с Моранжем.

— Господа, — громко сказал он, — позвольте представить: капитан Моранж! Офицер старой школы, в смысле уменья повеселиться и посмеяться… Маху не даст… Он хочет ехать завтра. Мы должны устроить ему такой прием, чтобы через два часа у него от этой мысли не осталось и следа.

Послушайте, капитан, вы должны дать нам неделю сроку…

— Я нахожусь в распоряжении поручика Сент-Ави,ответил с благожелательной улыбкой Моранж.

Разговор сделался общим. Звон стаканов смешался со смехом. Мои товарищи хохотали до упаду, слушая бесконечные забавные истории, которые, с неизменным добродушием, им рассказывал гость… Но мне никогда еще не было так грустно, как тогда.

Наступил час обеда, и мы перешли в столовую.

— Садитесь справа от меня, капитан! — закричал начальник, лицо которого сияло все ярче и ярче. — Я надеюсь, что вы не перестанете нас угощать парижскими новостями.

Сюда, вы знаете, ничего не доходит.

— Слушаю, господин майор, — ответил Моранж.

— Садитесь, господа.

Офицеры повиновались, шумно и весело передвигая стулья.

Я не спускал глаз с Моранжа, продолжавшего стоять на ногах.

— Майор… господа… вы позволите, — сказал он.

И прежде чем сесть за стол, за которым он оставался затем самым забавным из собеседников, капитан Моранж, полузакрыв глаза, прочитал вполголоса «Benedicite"21.

IV. К 25 ГРАДУСУ СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ

I

— Вот видите, — говорил мне две недели спустя капи тан Моранж: — оказывается, что вы знаете старые караванные дороги Сахары гораздо лучше, чем я мог предположить с ваших слов, потому что вам известно о существовании двух Тадекк. Тадекка, только что вами упомянутая, — это та, которую Ибн-Батута помещает в семидесяти днях пути от Туата, а Ширмер — вполне правильно — в неисследованной стране ауэлимиденов. Именно через эту Тадекку проходили в девятнадцатом веке караваны племени сонраев, направлявшиеся ежегодно в Египет.

«Моя Тадекка — другая: это — столица „людей в покрывалах“, которую Ибн-Халдун помещает в двадцати днях пути к югу от Варглы, а Эль-Бекри, который называет ее Тадмеккой, — в тридцати. Вот к этой-то Тадмекке я и направляюсь. Вот эту-то Тадмекку и надо обнаружить среди развалин Эс-Сука. Именно через Эс-Сук шла торговая дорога, связывавшая в девятом столетии тунисский Джерид с излучинами Нигера у Буррума. Поручение, возложенное на меня министерствами и доставившее мне удовольствие быть вашим спутником, состоит в том, чтобы определить, не представляется ли возможным восстановить этот старинный караванный тракт.