Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты - Кричащий Волк

Естественно, никто не относится исключительно к той или иной категории. Случаются пересечения. Однако в целом лишь небольшая часть общества, около 12 %, способны проникнуться проблемами животных, которые описываются в этой книге. Разумеется, 12 % из 270 миллионов — это целых 30 миллионов человек, что представляет собой внушительную цифру. Если некоторые из этих людей однажды очнутся и осознают факт угнетения животных, они принесут зоозащитному движению огромную пользу и поддержку. Есть данные о том, что 10 миллионов человек являются членами организаций за права животных. Когда задумываешься о том, что подобные взгляды были редкостью еще десять лет назад, движущая сила действительно кажется громадной.

В результате просветления этих новобранцев определенные сферы рынка пожелали измениться. Вегетарианская пища стала более доступной, чем раньше (хотя большинство вегетарианский блюд имеют в составе молочные продукты и/или яйца). Некоторые производители косметики решили прекратить опыты на животных. И даже освещение средствами массовой информации проблем животных увеличилось в масштабах, вызвав подъем уровня осведомленности. Перемены, как результат усилий, направленных на то, чтобы повлиять на эти 12 % населения, безусловно, можно наблюдать.

Однако такие перемены скорее прикрытие, чем суть вещей. Точки общепита, косметические компании и СМИ ориентируются на спрос потребителей. Если рестораны будут получать прибыль от любителей животных, разумеется, продолжат появляться все новые заведения, стремящиеся занять нишу.

Прежде чем мы проникнемся к ненасильственному подходу доверием, нужно спросить себя, к каким практическим изменениям он привел. Вегетарианство стало существенно популярней, хотя он является таковым все еще для очень узкого сегмента населения, в первую очередь благодаря своей очевидной пользе для здоровья. Иными словами, люди становятся вегетарианцами по антропоцентрическим и эгоцентрическим причинам.

Поскольку люди склонны изменять свое поведение для достижения личных целей, а не по этическим причинам, всегда остается вероятность того, что они вернутся к прежнему образу жизни, поверив очередному продавцу здоровья и красоты. Мясная и медицинская индустрии знают об этом. Именно поэтому эти отрасли сражаются что есть мочи, стремясь поддерживать угнетение животных. Они напирают на то, что постное мясо полезно и даже жизненно необходимо для здоровья. Им известно, что помешанные на здоровье люди снова станут есть плоть, если им внушить, что это хорошо для них.

И производители добиваются успехов. Свидетельство тому столькие «вегетарианцы», возвращающиеся к мясному питанию, боясь недостатка белка или кальция. Большинство вегетарианцев считают, что заключили сделку века, когда прислушиваются к советам, поступающим с обеих сторон, то есть, отказываясь от мяса, но употребляя молочные продукты и яйца. Неужели это можно считать победой зоозащитного движения?

Другой пример — рынок этичной обуви. Магазины вроде Payless Shoe Stores[8] предлагают обувь из пластика и материи. Сторонники ненасильственной борьбы за права животных спешат утверждать, что это победа их подхода. Но задаются ли они вопросом, сколькие люди в движении все еще носят кожу и ставят моду выше этики? Неужели Payless и другие магазины обязаны своим успехом избегающим кожи любителям животных? Или просто дело в том, что пластиковая и матерчатая обувь дешевле кожаной? Сегодняшних людей привлекает дешевизна товаров. Payless и ему подобные попросту ориентируются на людей с ограниченным бюджетом. Так можно ли считать растущую популярность сети магазинов победой в борьбе за животных?

В свою очередь, в сфере вивисекции мало вообще что изменилось. Если угодно, все стало даже хуже. Создание технологий генной инженерии открыло новые возможности для эксплуатации животных. Теперь специальных мышей можно не только производить, но и заражать определенными генетическими заболеваниями. Биомедицинская резня животных продолжается неослабно. Разве что у вивисекторов прибавилось бумажной работы. Несмотря на растущую осведомленность о подобном угнетении любители животных продолжают стекаться в кабинеты терапевтов, финансово стимулируемых кровожадными вивисекторам, и покупать лекарства, тестированные на животных.

Еще один провал ненасильственного подхода — это ситуация с охотой. За последнее десятилетие зоозащитникам не удалось добиться буквально ничего для животных в этом плане. Более того, сейчас действуют законы, запрещающие активистам за права животных шататься по лесам и мешать убийствам диких зверей и птиц.

Почему вивисекция и охота остались невосприимчивы к прогрессу, в то время как другие области оказались более гибкими для перемен? Ответ прост: потребители влияют на прибыль компаний, таких, как рестораны и производители косметики. Им ничего не стоит добавить этичный товар в прейскурант, как это сделал в свое время Burger King, начав продажу вегетарианских бургеров наряду с обычными. Однако фармацевтическая и медицинская индустрии знают, что люди будут покупать их продукцию вне зависимости от того, тестирована она на животных или нет. Как было сказано выше, если людям больно, их моральные принципы идут ко всем чертям. Что касается охоты, то это изолированный бизнес, на который не влияют интересы и склонности обывателя. Охотники приобретают ружья и амуницию в специальных магазинах и платят лицензионные сборы, поддерживая тем самым государственные институты, присматривающие за охотой. Широкая общественность мало влияет на эти сферы жизни.

Освободители призывают любителей животных быть реалистами в оценке успешности ненасильственного подхода, если говорить о его помощи животным. Действительно, мы можем наблюдать кое-какие перемены. Однако освободители привыкли рассматривать эти изменения в контексте других социальных сфер, таких, как экономика, учитывая, что корпорации руководствуются непостоянными интересами корыстных потребителей, которые заботятся главным образом о своем здоровье и долголетии.

Все изменения, с которыми столкнулись животные, являются прямым следствием заботы людей о собственных интересах. Популярность вегетарианства является лишь одним из доказательств этой истины. Многие группы, сражающиеся с опытами на животных, говорят общественности, что такие эксперименты вредят человеческому здоровью. Они призывают: остановите вивисекцию, ведь она убивает людей! Подход Ганса Роша[9] именно таков, когда он разоблачает различные факты относительно человеческих смертей, как последствий тестирования лекарств на животных.

Законодателям, которые выступают с инициативами против трапперов, приходится апеллировать скорее к потенциальной угрозе капканов для детей или домашних животных, нежели к тому, как страдают дикие звери. Попытки покончить малогабаритными загонами для лабораторных животных были неразрывно связаны с утверждениями о том, что в таких загонах здоровье животных всегда ослаблено, что приводит к ложным медицинским выводам относительно препаратов, которые тестируются на узниках. Группы вроде Комиссии за модернизацию медицинских исследований особенно яро атакуют вивисекцию за ее неэффективность в помощи людям.

Индустрия косметики на первый взгляд кажется исключением для зоозащитного движения. На самом же деле она не является никаким исключением. Чтобы продавать косметику, необходимо вызывать у людей чувства и образы. Чтобы бороться с вивисекцией, активисты используют фотографии ослепленных кроликов, вызывая у потребителей неприятные ассоциации с товарами, которые они покупают. Точно так же они рождают в обывателях ощущения умиления и сострадания, связанные с продукцией, не тестированной на животных, когда показывают картинки с нежными, красивыми людьми, ласкающими мягких, пушистых зверьков. Корысть потребителей, страждущих красивых изображений, мотивирует их покупать товары, не имеющие ничего общего с жестокостью к животным, потому что жестокость к животным откровенно непривлекательна.

Для освободителей эта необходимость зоозащитных групп взывать к человеческой корысти означает, что эти группы в действительности служат антропоцентризму в людях, а не животным. Любая выгода для последних становится результатом удачного стечения обстоятельств.

Наиболее позитивное заявление, какое освободители могут сделать относительно ненасильственного подхода, заключается в том, что он позволяет информировать те 12 % граждан, которым интересны вопросы морали. Часть этих людей создает новый рынок этичных товаров и услуг. Но более широкая картина такова, что это капля в море, и не существует уважительных причин полагать считать эту тенденцию необратимой.