Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы - Константин Михайлович Симонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смит. Хорошо.
Звонок.
Джесси. Слава богу. Это, наверное, Мег и Боб. (Поцеловав Смита, выбегает.)
Смит продолжает неподвижно смотреть в окно.
(Вбегает. В руках у нее большая картонка.) Приехали. Держи, и сейчас же иди переодеваться.
Смит. Что это?
Джесси. Это мой сюрприз тебе. Я послала с Мег деньги портному, чтобы выкупить твой новый костюм. Вот. Иди переодевайся. Только скорей. Я хочу поскорей увидеть тебя в нем. Ну, иди, иди. (Почти выталкивает его.)
Входят Мег и Морфи.
Мег. Я выполнила ваше поручение и даже сидела в мужской парикмахерской, пока мистер Морфи стригся и мыл голову.
Джесси. Спасибо, Мег. А вы, Боб, честное слово, могли бы приехать сюда и с немытой головой, но поскорей.
Морфи. Не мог. Я мыл голову, чтобы прийти в себя.
Мег. И заметьте, два раза.
Морфи. Да, два раза. Парикмахер мне вымыл голову, вытер и причесал меня. Но я почувствовал, что этого мне недостаточно, и попросил его вымыть мне голову еще раз. Он пробовал возражать, но я ему сказал, что это не его дело и что, если я хочу, я могу мыть собственную голову хоть пять раз подряд.
Джесси. Вы веселый сегодня. Может быть, хоть вы развеселите Гарри?
Морфи. Ладно. Вы же знаете, что я ни в чем не в состоянии отказать ни вам, ни мисс Стенли.
Мег. Только не впутывайте меня.
Морфи. Почему? С тех пор как мы с вами договорились не касаться политики, у нас чудные отношения. Вы сегодня даже пили виски из моей фляжки.
Джесси. Мег, что я слышу?
Мег. Шел дождь, я вела машину и замерзла, а у него вечно оттопыриваются карманы от этих фляжек. А вам уже стало жаль, что я обездолила вас на один глоток виски?
Входит Смит, переодетый в темно-синий костюм.
Джесси (вертит его). Так. Очень хорошо. Мег, вы не находите, что здесь в синие морщит и немножко широко?
Морфи. Теперь так шьют.
Джесси. А вы молчите. На вас вообще все сидит как на вешалке. Как, Мег?
Мег. Нет, по-моему, хорошо.
Смит. Довольно меня вертеть, я не глобус.
Джесси (ворчливо). Ну, конечно, галстук, как всегда, под мышкой. (Поправляет галстук, потом тянется к нему и целует его в губы.) Неправда, ты очень хорошо завязал сегодня галстук. Это я нарочно, чтобы незаметно тебя поцеловать. (Мег и Морфи.) Вы ведь ничего не заметили?
Морфи, Мег. (хором) Нет, мы ничего не заметили.
Джесси. Мег, идемте со мной, у нас еще тысяча дол…
Морфи. Подождите. Посмотрите на сюрприз, который я привез для Гарри. (Роется в кармане, вытаскивает газету, развертывает ее. Видно, что во весь газетный лист что-то крупно напечатано.)
Джесси. Что это?
Морфи. А это Макферсон дал сегодня воскресное приложение, и в нем целую страницу занимает (кивает на Смита) наш достопочтенный друг. Здесь написано, какой гениальной будет его книга, какой он сам талантливый, объективный, честный, какой красивый будет переплет и, главное, как недорого будет стоить все это, вместе взятое. Ну, как?
Джесси. Очень внушительно.
Морфи. И заметьте! Все это, еще не читая его книги. Честное слово, так бывает раз в сто лет!
Смит. Да.
Морфи. Его имя – по два дюйма каждая буква.
Джесси. Просто чудно. Я даже не думала, что так будет. А ты, Гарри?
Смит. Я тоже не думал. То есть не вполне представлял себе.
Джесси. Вот видишь, а ты сегодня весь день грустишь. Растормошите его, Боб, а то я буду сердиться на вас обоих. Идемте, Мег.
Джесси и Мег выходят.
Морфи. Я вижу, тебя что-то не очень порадовал мой сюрприз.
Смит. По правде говоря, не очень.
Морфи. Почему?
Смит. Это долго рассказывать.
Пауза.
А впрочем, можно и коротко. Видишь ли, Боб, дело в том, что я написал совсем не ту книгу, которой от меня ждут.
Морфи. Что?
Смит. Именно то, что я сказал. Не ту книгу. (Берет в руки принесенную Морфи газету.) «Русские хотят войны?» Так вот, я отвечаю на этот вопрос отрицательно. Русские не хотят войны.
Морфи (с восторгом). Вот это отмочил. Будь ты проклят. Это здорово. И книга уже у Макферсона?
Смит. Да, уже четыре часа, как она у Макферсона.
Морфи (хохочет). Воображаю себе!
Смит. Что?
Морфи. Воображаю себе физиономию Макферсона. (Заглядывает в газету.) «Гарри Смит, известный своей объективностью и честностью». (Смеется.) Интересно, как они теперь будут давать задний ход?
Смит. Не знаю. Я не думал, что дело зайдет так далеко, особенно эта проклятая и неожиданная реклама.
Морфи (задумчиво). А знаешь, ведь, пожалуй, твое дело плохо.
Смит. Неважно.
Морфи. Ты… ты в самом деле написал книгу, которая категорически не подойдет Макферсону, или…
Смит (перевивая его). В этом русском вопросе не может быть «или». Только «да» и «нет». Макферсону нужно было «да», а я сказал «нет». Вот и все.
Морфи. Нет, еще не все. Есть еще договор.
Смит. Ну что же, я не получу по нему больше ни цента.
Морфи. Но и это еще не все. Они могут попробовать заставить тебя вернуть то, что ты уже взял.
Смит. Наплевать. Все равно я ужо нищий – возвращать или не возвращать эти деньги. Когда подойдут сразу все платежи по рассрочкам, все это станет уже не моим. Начиная с этого дома и кончая машиной, на которой ты приехал.
Морфи. Подожди. А если другое издательство?
Смит. Уже думал. Не выйдет. Макферсон, то есть, вернее, его издатель Кесслер, заключил со мной договор, по которому они имеют гарантийный срок для издания – два года.
Морфи. Ну?
Смит. Ну и все.
Морфи. Но если они отвергнут и вернут тебе книгу?
Смит. И не подумают. Зачем? Наоборот. Они формально ее не отвергнут и не вернут, а просто будут два года держать ее у себя и не издавать. А я тоже не смогу нигде ее издать, потому что на эти два года она – их собственность. А через два года ее ужо поздно будет издавать – это не роман и не книжка стихов, это репортаж, он умрет через полгода.
Морфи. Подожди, ты понимал это, когда садился писать книгу?
Смит. В общем, да, понимал.
Морфи. Так какого же дьявола ты ввязался в это безнадежное дело, из которого нет выхода? Как ты мог?
Смит. Не знаю. Мог. Мог так и не мог иначе. Это было сильней меня.
