Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы - Константин Михайлович Симонов

реклама, а этим нужна. Не могу. У меня, как, наверное, и у твоей стенографистки, здорово больна мать, и я должен сколотить долларов шестьсот и срочно послать ей в Рочестер на лечение. А сколотить их просто за счет отказа от выпивки – это свыше моих сил.

Пауза.

Слушай, скажи откровенно: ты в эту поездку не разочаровался в русских?

Смит. Нет.

Морфи. И они все такие же хорошие ребята, какими были во время войны?

Смит. Все такие же.

Морфи. Ей-богу, это свинство с их стороны.

Смит. Почему?

Морфи. Потому что, если бы они стали хуже, нам с тобой не было бы так совестно писать о них всю ту дрянь, которую мы о них пишем.

Входит Джесси.

Джесси. Я готова. Поехали.

Смит. До вечера, Боб. (Берет Джесси под руку.) Так сигары в столе.

Морфи. Это я уже запомнил. А вот где виски? Если не ошибаюсь, в этом шкафу?

Смит. Тыне ошибаешься.

Входит Мег.

Мег я должен перед вами очень извиниться.

Мег. Ничего. Мне Джесси уже сказала.

Смит. Через час машина вернется и отвезет вас в город. Хорошо?

Мег. Очень хорошо.

Смит. А пока побудьте за столом хозяйкой и поухаживайте за моим старым Бобом.

Мег. Хорошо, я поухаживаю за вашим старым Бобом.

Джесси. До свиданья, Мег. А вы, Боб, попробуйте продержаться на ногах до нашего прихода.

Морфи. Попробую.

Смит. До свиданья. (Выходит под руку с Джесси.)

Мег садится в кресло против

Морфи. Тишина. Шум отъезжающей машины.

Снова тишина.

Морфи (идет к шкафу, вынимает бутылки, два стакана). Виски или бренди?

Мег. Все равно.

Морфи (ставит на столик, садится). Я пью без соды. А вы?

Мег. Все равно.

Морфи (наливает). В долгий путь.

Оба пьют.

Вам, наверное, здорово противно стенографировать эту книгу?

Мег. Почему?

Морфи. Вы же левая. Впрочем, деньги есть деньги. Но со мной вам противно сидеть? Да? Ведь это бесплатно.

Мег. Нет, как ни странно, мне не противно с вами сидеть. Только…

Морфи. Что только?

Мег. Не философствуйте. Ладно?

Морфи. Ладно. (Наливает.) А вы знаете, почему я так много пью?

Мег. Почему?

Морфи. Я каждый день диктую и говорю по радио столько дряни, что мне надо постоянно дезинфицировать свою глотку. Я пью для дезинфекции.

Мег. Но иногда вы печатаете и на машинке. Вам нужно виски и для рук.

Морфи. Вы правы. Но это мне не по средствам. Пойдемте обедать.

Мег. Пойдемте. Послушайте, как тихо. Мы с вами – как два матроса на брошенном корабле.

Морфи. После кораблекрушения.

Мег. Или перед…

Долгая пауза. Оба молча выходят из комнаты.

Занавес

Картина четвертая

Та же обстановка, что и в третьей картине. Вечер. Прошло десять дней. Смит один, задумавшись, неподвижно сидит в углу в глубоком кресле. Долгое молчание. Входит Джесси, как и в предыдущей картине, в домашнем платье и фартуке.

Джесси. Что с тобой, Гарри?

Смит (очнувшись). Да. Что?

Джесси. Что с тобой, милый? Половина десятого. Ты уже четыре часа сидишь вот так.

Смит. Неужели половина десятого?

Джесси. Я уже два раза заходила, думала, что ты задремал.

Смит. Нет, я не спал.

Джесси. Ты счастлив, что кончил книгу?

Смит. Да.

Джесси. Ты устал? Да? И все мои сегодняшние гости напрасно затеяны?

Смит. Нет, нет, почему же? Очень хорошо. Только откуда ты взяла денег? По-моему, на моей чековой книжке их уже нет.

Джесси. Денег? Конечно. Уже неделя, как их там нет. Но я…

Смит. Ты заняла денег?

Джесси. Нет, просто была моя тысяча долларов, которую я сберегла еще после армии.

Смит. Зачем ты…

Джесси (перебив его). Замолчи. Сейчас же замолчи. Я была так рада тому, что у тебя кончились деньги и мы можем хотя бы неделю жить на мои. Я была горда этим. И не порти мне моей радости. Завтра Макферсон прочтет твою книгу – и ты будешь опять богат. А сегодня ты еще совершенно бедный, совершенно мой, и даже будешь ужинать за мой счет. Боже, как это приятно. Это может понять только женщина.

Смит. Я все больше люблю тебя. Сегодня мне кажется, что уже нельзя любить тебя сильнее.

Джесси. Сегодня? А завтра? Завтра ты должен любить меня еще сильнее.

Смит. Завтра? Да, может быть, завтра я буду любить тебя еще сильнее, если только…

Джесси. Что – если?

Смит. Если только ты вдруг не бросишь меня завтра.

Джесси. Что ты говоришь, сумасшедший! Что с тобой? У тебя слезы на глазах. Ты устал. Ты просто ужасно устал. (Не позволяя ему встать, становится перед ним на колени, прижимается к нему.) Что ты придумал? Куда я уйду от тебя? (Вскакивает.) Скорей, пойдем посмотрим, как я все приготовила. (Вытащив его из кресла, ведет за руку к двери столовой, открывает ее.)

В глубине столовой виден празднично накрытый стол.

Тебе нравится?

Смит. Очень.

Джесси (закрыв дверь и прохаживаясь по комнате под руку со Смитом). Ты – раз, я – два, Мег – три, Престон – четыре. Потом Фаннии Бридж и еще одна моя старая приятельница – Салли Хопкипс, по-моему, ты ее не знаешь.

Смит. Не знаю.

Джесси. Я ее даже не очень люблю. Но она была всегда такая рассудительная и так осуждала меня, а теперь я ее зову, чтобы похвастаться перед нею тобой. Это – шесть. Гульд – семь. Я знаю, ты его недолюбливаешь.

Смит. Нет, ничего.

Джесси. Но я позвала его тоже нарочно. Он всегда относился к тебе немножко свысока, особенно за глаза. Пусть приедет и посмотрит, как хорошо у нас с тобой. Во сто раз лучше, чем у него с его богатой выдрой там, в Сан-Франциско.

Смит. А Боб будет?

Джесси. Конечно. Он восьмой, и последний. Когда Мег днем поехала в Нью-Йорк отвозить твою книгу, я ей сказала, чтобы она где угодно откопала его и приехала вместе с ним.

Пауза.

Гарри!

Смит. Что, дорогая?

Джесси. Что с тобой? Что случилось? Тебя что-то мучает. Что тебя мучает? Ну, скажи мне.

Смит. Нет, ничего. Ровно ничего. Наверное, я просто отчаянно устал.

Оба подходят к стеклянной степе веранды, смотрят в сад.

Джесси. Да, совсем забыла. Видишь вот этот кусочек земли от грушевого дерева и дальше, с холмиком и тремя соснами?

Смит. Вижу!

Джесси. Красиво? Да?

Смит. Да.

Джесси. Это почти четверть акра. Я говорила сегодня с мисс Ходсон. Это ее земля. Она говорит, что может продать ее нам, и не особенно дорого. Когда ты получишь