Бриллианты грязной воды - Пол Эрткер

надкусывать жареное тесто по краю, словно это съедобное кольцо.

Не прошло и часа, как пончики исчезли, а «Субербан» мчался по калифорнийской пустыне навстречу встающему солнцу. Еще один солнечный августовский денек, сжигающий окрестности и разливающийся повсюду всеми оттенками желтого. Двигаясь со скоростью девяносто девять миль – сто шестьдесят километров – в час, «Субербан» ворвался в начинающийся день.

Они остановились на стоянке «Лав Трэвел» к востоку от Палм-Дезерт. Экки вылез из машины, купил шесть упаковок шоколадного молока и четыре упаковки конфет «Твиззлерс», пока Гопер заправлял машину. Они ехали на восток, потом свернули на север в пустыню Мохаве. Воздух летним утром уже прогрелся настолько, что над шоссе подрагивала дымка. Они проехали через национальный парк, где царили юкка коротколистная, фукьерия блестящая и цилиндропунция сверкающая.

На заднем сиденье мисс Гунерро наслаждалась пейзажем:

– Люблю кактусы.

– Да, – согласилась женщина, сидящая рядом с ней. – Они прекрасны.

– Я не о красоте, – возразила мисс Гунерро. – Пространство, заполненное кактусами, может стать прекрасной природной тюремной стеной.

– Да. Или полем для пыток.

– Ти, вы вывели жестокость на новый уровень.

– Растения – это естественно, – сказала Ти, – а я ценю экологичность.

– Путешествия пробуждают в людях хорошие идеи, – заметила мисс Гунерро. – Лучше этого может быть только моя тезка, Сибирь, – заснеженная пустыня, украшенная ледяными кактусами!

– Отлично сказано, – ухмыльнулась Ти.

Глухой шорох шин по асфальту сменился мягким звуком, когда солнце нагрело поверхность дороги. Косые рваные лучи проникали сквозь окно, высвечивая на стекле отражение мисс Гунерро, ее волосы цвета соли с перцем и очки формы «кошачий глаз».

– Солнце ужасно, не правда ли? – спросила мисс Гунерро. – Я постоянно пользуюсь солнцезащитным кремом, чтобы сохранить свою красоту.

Она хихикнула – ее подчиненная не отличалась особой красотой. И не стремилась к ней. Ти, или мисс Ти, как ее звали все в Хорошей Компании, выглядела так, будто родилась старухой. А еще это ее прозвище, «Ти».

Некоторые думали, что оно означает пристрастие к английскому чаю[2], но большая часть сотрудников Хорошей Компании ассоциировали Ти с чем-то Тревожным. Некоторые говорили, что «Ти» означает «Тлен». Другие – что это Токсичные отходы с одного корабля, который однажды перевернулся посреди Тихого океана. Третьи настаивали, что «Ти» происходит от «Терзать» и показывали шрамы, подтверждающие их точку зрения.

Что бы эта буква ни означала – ясно, что ничего хорошего. Ти носила очки с толстыми стеклами, похожими на бутылочные донышки, а когда улыбалась, то были видны зубы, похожие на лошадиные.

– Ты думаешь, мы так сильно дорожим своей красотой, – спросила Ти с усмешкой, – потому что у нас никогда не было своих детей?

– Уверена в этом, – сказала мисс Гунерро. – Дети превращают красивых женщин в старых ведьм.

– Кстати, об этом… Как поживает «мать»?

– Она у Магнуса.

– Хммм, – задумчиво протянула Ти. Она говорила быстро, почти нервно: – Я до сих пор помню, как столкнула мать мальчика в пролив Дрейка. Ох, в тот день стоял страшный холод!

– Это была Антарктика. И вы были в международных водах.

– Как ее звали?

– Лус Каприсс, – ответила мисс Гунерро, закрывая глаза. – Она была глупой.

– Все, чего мы хотели, – немного информации, – сказала Ти. – Я до сих пор не понимаю, почему мы не смогли отследить те счета. За гранью понимания, почему это деньги не лежат в каком-нибудь банке или защищенной банковской ячейке.

– Чего не понимаю я, – сказала госпожа Гунерро, широко открыв глаза, – как простая уборщица смогла придумать план кражи моих денег.

– Там же еще были и драгоценные камни? – спросила Ти.

– Море бриллиантов! – сказала мисс Гунерро. – И золото, и целая куча слоновой кости, и кто знает, что еще Бунгуу туда положил.

Ти расплылась в лошадиной улыбке, от чего ее макияж пошел трещинами. Она нанесла столько слоев, что могло показаться, будто она упала лицом в торт и глазурь прилипла к коже.

– Так ты думаешь, мальчик просто присоединится к нам?

– Нет, – ответила мисс Гунерро. – Я уже предлагала ему работать вместе с Хорошей Компанией в Париже. Но он предпочел сбежать.

– И каков план?

– Если он решит, что его мама здесь… – сказала мисс Гунерро.

– То последует за ней.

– Все мальчишки – маменькины сынки. Они слабы и живут надеждами, а не фактами.

«Субербан» прошел очередной поворот, и солнца в машине внезапно стало больше.

– Но, Сиба, мы проверили все банки мира. Ведь где-то нам должно было повезти?

– Мальчишка расскажет нам все, – уверенно произнесла мисс Гунерро. – Как только он увидит свою мать, так сразу же растает. Они все такие.

– Повторите, как зовут мальчика?

– Лукас.

– А Лукас не узнает, что это не его мать?

– Мать есть мать – они все одинаковы. По правде, я готова поспорить, что многие дети хотели бы иметь еще одну мамочку. Немного изменить ситуацию, понимаешь? Одно и то же изо дня в день. Тот же самый завтрак, те же правила и наставления. Матери отвратительны. Живое доказательство того, что тупая рутина разрушает юные умы.

Ти достала маленькое зеркальце и нанесла еще один слой макияжа.

– Нет, – продолжала мисс Гунерро. – Единственный живой человек, который знает, как выглядит настоящая мать Лукаса, – мадам Адриана Бич из книжного магазина «Шекспир и Компания» в Париже.

– Вот почему вы отправили меня в Париж на прошлой неделе, – догадалась Ти. – Ха! Я не доложила вам, что с мадам Бич произошел несчастный случай?

Мисс Гунерро включила кондиционер и посмотрела на приближающийся дорожный знак. До Лас-Вегаса осталась сотня миль.

Глава 12

План

С начала времен человечество защищало шестое чувство. Ощущение, знание, которое возникало внутри, стоило тебе встретить кого-то и почувствовать себя некомфортно, – чувство, которое некоторые люди называли интуицией.

Шестое чувство Лукаса сигнализировало об опасности, но он не знал почему.

Во время ланча Лукас последовал за Алистером в их гостиничный номер, чтобы распаковать вещи Алистера. Они не пробыли в комнате и нескольких минут, когда в дверь постучали.

– Вот папка, которую ты просил, – сказала Налини.

Лукас забрал папку и открыл ее.

Внутри обнаружились сотни листков с цветными рисунками Джини, каракулями, диаграммами, и даже несколько страниц, похожих на загадочные заметки врача. Некоторые были написаны мелками, другие – ручками и карандашами.

– Отлично, – сказал Лукас, положив папку на кровать.

Он жестом пригласил остальных следовать за ним.

Клоди спал возле тележки уборщицы рядом с комнатой Трэвиса. Проходя мимо тележки, Алистер стянул карточку доступа с нижней полки.

Когда дверь на лестничную клетку со скрипом открылась, Клоди зарычал, в его глазах мелькнуло напряжение.

Мак Макдональд, завернутый в белое пончо,