Ошибочная версия - Василий Лазерко

друзей, поскольку привык к таким «разборкам», то на лице дамы при каждом ударе, который наносил Мельникайте, скажем так, ее гражданский, далеко не первый, и скорее всего не последний муж, появлялось подобие улыбки. Со стороны могло показаться, что ей даже нравилось это представление. Тем более, что избивали не Мельникайте. Это он молотил по Ивану, как по груше боксерской. Она словно аплодировала победителю. Создавалось впечатление, что она гордилась им. Ей было глубоко наплевать на то, что Игорек избивал беззащитного и не оказывавшего никакого сопротивления хозяина квартиры, человека, который пригласил их всех, и ее в том числе, в свой дом, угощает их и спиртным, и едой и даже сигаретами. Она про это просто не задумывалась. По всему ее виду и поведению было заметно, что Эльвира восхищалась возлюбленным. Вот он, какой герой!

— Ну, что вспомнил? — с угрозой в голосе спросил Игорь.

По всему его виду было видно, что он гордился собой. Тем более все происходило на глазах Эльвиры. Будет потом что вспомнить. Но он устал. Это стало заметно по прерывистому дыханию.

Видимо, постоянные пьянки, недоедание, нервозы подорвали его силы. Да, и не молоденький он уже. К слову сказать, физическими тренировками он свой проспиртованный организм не особенно утруждал.

Постояв еще некоторое время, Мельникайте присел на диван рядом с корчащимся от боли Иваном. Тот молчал. Только постанывал тихонько, очень даже жалобно.

На глаза Игорьку попалась последняя бутылка водки.

— Начисляй, — скомандовал он, обращаясь к Мокрому.

Тот не стал дожидаться, пока ему повторят, что нужно делать. Тем более, что он решил, что все страшное уже позади. Ведь Мельникайте больше не избивал хозяина квартиры. Быстренько разлил всю оставшуюся водку по четырем стаканам.

Выпили молча. Так же молча стали закусывать.

Иван по-прежнему сидел, скорчившись на диване и постанывал. При этом он даже не притронулся к своему стакану.

Заметив это, Мельникайте спросил с вызовом в голосе:

— Брезгуешь выпить с нами? Падла! (подлец, мерзавец, негодяй, жаргонное — от автора). Тогда дели его порцию на всех.

Последняя фраза относилась уже к Мокрому.

И опять тот поспешил выполнить приказ. А как же? Тем более, что Иван фактически не возражал.

Выпили. Стали закусывать, чем сестра Ивана снабдила брата, явно не рассчитывая о такой вот компании.

Кстати, закуска быстро кончалась, как и спиртное.

— Значит, говоришь, что не брал часики? — На удивление тихим, спокойным голосом спросил экзекутор.

— Да, сколько тебе раз повторять, что не брал я никаких часов, — простонал Иван.

— Ну, что ж. Сам напросился на неприятности. И они сейчас у тебя будут.

Игорь говорил это так, как будто перед этим у Ивана от него не было никаких неприятностей, и все было хорошо. Не было никакого избиения, угроз.

Неожиданно Игорек резко наотмашь ударил локтем в лицо Ивана. Удар пришелся в лоб. От этого тот снова откинулся на спинку дивана. Но, видимо, удар был настолько сильным и неожиданным, что голова Ивана так откинулась назад, что он затылком ударился о стену. Обхватив голову руками, хозяин квартиры, как бы защищаясь, снова застонал в голос:

— Будь человеком, хватит молотить меня. Я же тебе не груша. Мне же больно.

— Хватит? Хватит, будет тогда, когда вернешь мне часы или деньги за них, если уже успел сбагрить (избавиться от чего — то, отдав или продав кому — либо, — от автора) их. Я тебе и сумму скажу, которую ты должен.

— Я уже устал говорить тебе, что не брал никаких часов. Ни твоих, ни чьих — то еще. Понял? Не б — р — а — л, — последнее слово он произнес по буквам.

— Ты меня «на понял» не бери, понял? Мне твои понты без надобности. Я хочу вернуть свою вещь. И я ее получу. Не уговорами, как сейчас, так битьем. Пойми, ты, дурья башка, все равно ведь придется отдать. Так сделай это сейчас. Тебе же легче будет. Здоровье сохранишь.

Произнося эти слова, Игорь изо всех сил с размаху ударил рукой в лицо Ивана.

Видимо, Игорь вложил в этот удар очень много силы. Потому, что голова хозяина квартиры снова откинулась назад и ударилась затылком о стену.

Издавая стоны, Жаркевич начал медленно сползать с дивана. Вероятно, тем самым он хотел избежать ударов в голову и затылком о стену.

Наверное. Но мы можем только предполагать для чего он это сделал. Он никому не рассказал об этом. Оказавшись на полу, продолжая стонать, упал на живот и прикрыл голову руками, как бы защищая ее от последующих ударов.

— Ну, и доходяга ты, — сам еле переводя дух, прокомментировал его поведение Мельникайте.

— Может, хватит с него. Ты ведь его так убить можешь. А мы в свидетели попадем. Зачем мне это нужно? — пробормотал Мокрый.

Из его «речи» было не понятно, защищает он Ивана или прикрывает свой зад.

— Ничего с ним не станется. Скрипучее дерево долго скрипит. Но что — то я подустал. Отвык «работать» с таким дерьмом. Но сейчас мы ему еще поддадим.

С этими словами Игорь вышел из комнаты в прихожую. Достал телефон. Набрал нужный номер. Когда ему ответил мужской голос, сказал:

— Привет, Андрюха! Ты сейчас очень занят?

Послушав некоторое время, что ему отвечал низкий мужской голос, Мельникайте продолжил:

— Тут мы с компанией собрались в квартире у Ваньки Жаркевича. Как — то не очень давно он тут же тиснул у меня часики. Я по-хорошему хотел узнать, когда он вернет мне их или деньги за них. А он уперся, как осел. Твердит, что не брал их. Но это дело его рук. Иначе быть не может. Послушай. Я устал уже с ним сражаться. Здоровый битюг оказывается. Может, ты подскочишь сюда и поможешь мне выбить у него мои часы? Я в долгу не останусь.

Некоторое время он слушал то, что ему говорили в телефоне.

— Да, я уверен, что это он мои часики тиснул. Больше некому.

Послушал еще не много.

Потом передразнил того, с кем разговаривал:

— Какие, какие часы. Мои. И неважно видел ты их у меня или нет. Повторяю еще раз. У меня были часы наручные. И он их тиснул.

Снова послушав разговаривающего с ним, сказал в трубку:

— Хорошо, жду. Не тяни только.

Поговорив, таким образом, с кем-то, Игорь зашел в туалет. Справив малую нужду, вернулся в комнату, где все оставалось по-прежнему. Иван лежал вдоль дивана на полу. Эльвира и Мокрый сидели за столом.

— Подождем немного, — ни к кому не обращаясь конкретно, сказал Мельникайте.

И, обращаясь уже к