Неизлечимый детектив - Андрей Кокоулин

– Ваш друг пнул меня, – проворчал, успокаиваясь, «жилетный».

– Ничего страшного, сэр, – наклонился к нему Гарпаст, – он и меня тоже пнул. Это очень несдержанный молодой человек. Простим его?

– Как хотите.

– Да где этот Оливер? – грянул артиллерийский капитан. Потом пошевелил усами. – В конце концов, мы можем начать и без отца. Холодное мясо становится как сапожная подошва. Полюбуйтесь, – он поднял обжаренный кусок на вилке, – все, уже невозможно есть.

Сын, подумал я.

Наверху, получается, отец. «Жилетный», наверное, брат. С дочерью. Анна – жена и мачеха.

Молодая. Ненавидимая.

Неясной для меня осталась только женщина, сидящая за Анной. Кто она? Что она? Какое-то молчаливое существо.

И все же – от что значит тесное общение с выдающимся детективом! Не прошло и десяти минут, а я уже могу сказать, кто кому кем приходится.

Мало того, могу даже представить, кто к кому какие чувства испытывает. С любовью, конечно, эти чувства сходство имеют весьма отдаленное.

Нет, я мастер!

Я даже приосанился, свысока оглядывая общество. Хранят свои секреты, хранят, а для внимательного человека все они – как на ладони.

Родерик вздохнул, с тоской взирая на нетронутый обед.

– Так мы едим?

– Нет! – «жилетный» сдернул салфетку с шеи. – Я сейчас поднимусь и поговорю с Монтгомери. Сам же завел правила…

Он встал. Салфетка, наоборот, упала.

Но покинуть нашу голодную компанию ему было не суждено.

Появившийся в дверях Оливер тут же прислонился к створке. Ноги не держали его. Свеча прыгала в руке, и отблески пламени только усугубляли выражение ужаса на лице. Какое-то время он только и делал, что беззвучно открывал и закрывал рот.

– Ну! – хмурясь, поторопил его «жилетный». – В чем дело? Он идет?

– Мистер Рэндалл… – наконец выдохнул старик. – Сэр Рэндалл убит!

И сполз вниз.

– Боже мой!

– Невозможно!

– Убит?

Разом загрохотали отодвигаемые стулья.

Оливер был перемещен на кушетку, над ним захлопотала горничная. Артиллерист подхватил свечу, Анна, «жилетный» и молчаливая женщина сгрудились вокруг него.

– Нам надо идти и посмотреть! – решительно произнесла последняя.

Она оказалась обладателем низкого, почти мужского голоса. А также усиков, тяжелой челюсти и грушеподобной фигуры. Темное закрытое платье. Вязаная шаль.

Я так и не смог определить, кто она. Компаньон владельца? Сестра? Дальняя родственница?

– Да-да, – подтвердила взволнованно Анна, – нам необходимо убедиться…

Вчетвером, тесной группой, они двинулись из столовой.

Но тут слово взял Родерик. Ослепительный. Великолепный. Вдохновленный.

– Стойте! – крикнул он.

На него обернулись.

– Стойте! – повторил Родерик. – Я – Гарпаст! Убийства – по моей части.

– Вы – кто? – качнулся на носках артиллерист.

– Детектив Родерик Гарпаст, – представился мой друг. – Это во-первых. А во-вторых, нам нужно больше света.

Он подхватил подсвечник со стола.

– Идемте.

В нем было столько уверенного напора, что никто не осмелился ему возражать. Мало того, никто не стал оспаривать его самозваное лидерство.

Перед ним расступились.

Родерик поднял подсвечник повыше.

– Джонатан! – позвал он меня.

Бросив взгляд на так и уткнувшуюся в тарелку девушку, я присоединился к нему в дверях. Глаза у Гарпаста лихорадочно блестели.

– Наконец-то нам свезло, – шепнул он мне, – Убийство, мой друг, убийство! – И добавил уже для всех: – Вперед!

Глава 4. Труп и все остальные

По скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж.

– Теперь направо, – подсказал «жилетный», когда коридор разделился на два рукава. – Там у Монтгомери кабинет.

Стены выступали из темноты.

Картины. Узкие тумбы с вазами. Прямоугольники дверей.

– Нет, я не понимаю, почему вы экономите? – тихо возмущался Родерик. – Дело, конечно, не мое, но свечи дешевы.

Окно в конце коридора осветилось молнией.

Я имел несчастье в этот момент оглянуться на следующих за мной обитателей поместья – выражения лиц застыли, словно схваченные фототипией.

Скорби не было ни на одном.

Мало того, радостный оскал артиллерийского капитана трактовать приходилось однозначно – он не испытывает по поводу смерти отца ни йоты сожаления.

Запомним.

Молния погасла.

– Понимаете, э-э… – подал голос «жилетный».

– Родерик, – напомнил Гарпаст.

– Да, Родерик… Мой брат уже стар и несколько чудаковат. К тому же от света у него периодически болели глаза. Поэтому…

– Понятно, – не слишком вежливо оборвал его мой друг.

Массивная дверь кабинета единственная была приоткрыта. Изнутри пробивалась полоска совсем тусклого света.

– Это, похоже, слуга не закрыл, – пробормотал, посмотрев на меня, Гарпаст.

– Или убийца, – сказал я.

За моей спиной кто-то судорожно вздохнул. Анна?

– Так, – повернулся Гарпаст, – мы войдем первыми.

– А мы? – обиженно произнес «жилетный».

– А вы можете смотреть с порога.

Гарпаст отдал мне подсвечник и, присев, осмотрел дверной замок. Похмыкал, выпрямился, что-то сложное изобразил лицом и одним пальцем толкнул дверь.

Она распахнулась без скрипа.

Кабинет освещала всего одна свеча, еще и закрытая чем-то вроде бумажного абажура. Она стояла на краю широкого стола.

Углы кабинета тонули во тьме. Сквозь шторы угадывалось окно. Закрытое. Шум дождя был едва слышен.

Мистер Монтгомери Рэндалл, раскинув руки, лежал на столешнице лицом вниз. Моему взору предстал желтоватый череп в обрамлении редких волос.

– Боже, – сказала женщина с низким голосом.

На затылке мертвеца неподвижно сидел голубь. Крылья чуть расправлены, голова повернута влево, светится янтарный глаз.

И только присмотревшись можно было определить, что птица является вырезанным из камня пресс-папье.

– Итак…

Гарпаст ступил в кабинет.

Он не подошел сразу к столу, а, щурясь, огляделся и направился по левой стене в обход.

– Джонатан, будьте добры, свет.

Я шагнул следом.

– Нет-нет, – сказал мне Родерик, – встаньте справа от двери.

– Как скажете.

Я застыл рядом с гравюрой, запечатлевшей мрачный берег Темзы.

Постукивая по стенным панелям, мой друг медленно продвигался к окну. Взгляд его казалось бы беспорядочно блуждал, но я не сомневался, что Гарпаст сейчас замечает все до мельчайших деталей.

Бордовый ковер на полу чист. Стулья стоят ровно. Пыль на мебели отсутствует.

Часть стены занимал книжный шкаф, и его Родерик едва удостоил вниманием – обогнул, выбив кончиками пальцев легкое стакатто по боковине.

Бюро в углу. Подоконник…

Скрывшись за шторой, Гарпаст подергал створки окна. Штора колыхала складками.

– Прекрасно…

– Что прекрасно? Что прекрасно-то? – на высокой ноте спросила Анна. – Монти… Монти, он все?

– Погодите, – сказал я. – Сейчас все выясним.

Между подоконником и придвинутым к столу креслом расстояние было небольшое, и Родерику пришлось протискиваться.

Оказавшись по другую сторону стола, он дотронулся до руки и шеи мертвеца, проверяя пульс, затем внимательно осмотрел примостившуюся на затылке птицу.

– Крови совсем немного.

– Так он мертв? – нетерпеливо спросил «жилетный».

– Да, – сказал Родерик, – но признаков трупного окоченения еще нет. Кисти холодные. Скорее всего, его убили не более двух часов назад.

Застывшие в дверном проеме переглянулись.

При этом я увидел, как «жилетный» едва заметно кивнул племяннику-артиллеристу на Анну. Ох, не любили они ее!

Но как не признать, что смерть старого мужа в первую очередь выгодна молодой жене, а теперь, получается, вдове?

Правда, при наличии завещания…

– Джонатан! – позвал меня Гарпаст.

– Свет? – я приблизил подсвечник к столу.

– И это тоже, – Родерик аккуратно, за крылья, приподнял каменного голубя. – Будьте добры, сейчас отклоните мертвеца.

– Куда?

– В кресло.

Я замешкался, не зная, куда деть подсвечник.

Извилистая молния неожиданно полыхнула за окном, кто-то ахнул, на короткий миг вспышки птица в руках Родерика ожила, словно бы дернула лапами…

– Джонатан, вы где? – рявкнул Гарпаст.

– Здесь.

Я брякнул подсвечник на столешницу и занялся мертвым мистером Рэндаллом. Просунув руку под грудь, я отклонил его назад. Безжизненная кисть стукнула о подлокотник. Седые волосы мазнули меня по носу. Тело попыталось сползти вниз, но я вовремя поймал его и подвинул вглубь кресла.

К лицу мертвеца прилип лист бумаги.

– Не надо, – сказал мне Родерик, едва я протянул пальцы, чтобы его сорвать.

Он поставил пресс-папье на освободившееся место.

Там, где лежал мистер Рэндалл, на зеленое сукно была опрокинута чернильница, часть чернил впитала растрепанная пачка чистой бумаги, часть, видимо, задержанная чем-то, образовала пятнистый узор. Рядом обнаружилось и перо.