Золотая пчела. Мистраль - М. Таргис

Он подошел к чаше со святой водой, а патер вернулся в исповедальню, где его ждала явившаяся за отпущением грехов прихожанка.

14

– Дело становится интересным, – пробормотал Аксель, застав в театре лихорадочную возню и активное перетаскивание деталей наконец-то доставленной машинерии и техники.

Он с интересом осматривал сложный, многофункциональный подъемник, когда где-то наверху послышался шум, что-то грохочуще перекатилось, и тяжеленная металлическая катушка с останками оборвавшегося троса обрушилась на пол. Аксель едва успел отскочить в сторону, приложившись плечом о деревянную подпорку и едва не вышибив еще и ее из общей конструкции.

– Это уже неостроумно! – пожаловался Аксель в пустоту, не без труда оторвал катушку от пола и стал разглядывать.

– Что случилось? – подбежал дядя Ганс, старый машинист сцены, услышав шум сквозь грохочущее крещендо пролога, доносившееся из-за стен.

– Все в порядке вещей! – раздраженно ответил Аксель, криво улыбнулся дяде Гансу, с грохотом уронил катушку обратно на пол и направился на сцену.

15

– В конце концов, я есть хочу! – пожаловался Аксель стоявшей рядом Терезе, и ведущая актриса согласно кивнула. – Столько времени тратим зазря, а потом все равно придется все делать наоборот!

Хайнц, молодой дублер, в глубине сцены устало выслушивал режиссера и равномерно кивал, то и дело поправляя упорно сползавший с плеча черный плащ. Его глаза были сильно подведены; немолодая женщина-гример поправляла на нем светлый гладкий парик, имитирующий – без особого успеха – прическу Шаттенгланца. От геля прилизанные волосы Акселя потемнели, и цвет не совпадал.

– Да черт с ним, с цветом, это можно подкорректировать освещением! – Аксель не выдержал и направился к ним. – Он все равно не похож на меня, как ни старайся! Остается только сделать так, чтобы я был на свету, а он в тени, и все будет…

– Очевидно! – прорычал режиссер. – Это же должно выглядеть, like magic[17]!

– Тогда понадобится настоящее чудо, чтобы он казался мной!

– Конечно, Аксу непременно нужно, чтобы он находился в центре внимания! – вполголоса пробурчал кто-то, и рядом хихикнули.

Аксель резко развернулся и окинул толпу актеров неверящим взглядом, полным упрека. Там засмеялись.

– Рост тот же, плечи можно еще надставить, но понимаете – скулы, – вздохнула гример. – Такая прическа как раз зрительно делает лицо шире, но этого недостаточно. Лепить что-то, чтобы сделать скулы еще шире… и подбородок, – Она оглянулась на Акселя. – Так красиво не получится.

– А если я встану в профиль? – предложил Аксель. – Чтобы в главный момент нас видели с разных точек зрения?

Через несколько минут все, кто находился на сцене и поблизости, ринулись в зал посмотреть, что получится. Аксель бросил реплику в глубине сцены и, взметнув широкий плащ, исчез в люке во вспышке света, а его место тут же занял Хайнц. Пока голос Акселя в записи звучал в зрительном зале, сам актер со всей возможной скоростью промчался сквозь трюм, чтобы внезапно возникнуть на авансцене. Метнувшийся луч света обратил на него внимание сидящих в зале, и тут же его окружила синеватая полутьма, только скромно мерцали мелко искрящаяся, как мокрый асфальт, ткань плаща и прилизанные волосы, а четкий профиль с прямым носом и тяжелой челюстью был ясно прорисован на фоне сияния, заливавшего глубину сцены, золотой фон задника и словно бы светящуюся фигуру в центре – бледное лицо, огромные темные глаза и насколько возможно подчеркнутые стараниями гримеров скулы.

– It’s perfect![18] – признал режиссер.

Хайнц подошел к Акселю, тот, вздернув бровь, окинул его суровым критическим взглядом, рассмеялся и стиснул юношу в объятьях перед камерой местного фоторепортера, готовившего рекламную статью.

– И сколько времени ушло на подготовку этого эпизода в две с половиной минуты? – поинтересовался тот.

– Недели две на все вместе? – Аксель обернулся к двойнику, и тот согласно кивнул. – Но это ответственный эпизод, конец первого акта. Дальше, впрочем, будет еще круче…

– А вы не боитесь быть слишком похожим на самого Акса Эдлигера? – спросил журналист у Хайнца.

– Боюсь? – приподнял тот густые, нарисованные «под Акселя» брови.

– Ну, звездам, как известно, угрожают завистники, недоброжелатели, сумасшедшие всякие, в конце концов… – весело напомнил репортер. – Вдруг вас перепутают?

– Сочту за честь возможность принять удар на себя! – улыбнулся Хайнц.

Аксель крепче сжал его плечи и заверил:

– У меня врагов нет.

– Повторим еще раз! – распорядился режиссер.

Артисты, пианист и осветители жалобно взвыли, но покорно направились на свои места. Два Шаттенгланца устало прошествовали вглубь сцены. Юноша подтягивал на ходу сползший плащ, Аксель же шел не глядя под ноги, сдвинув брови и задумчиво потирая покрытый густым слоем пудры подбородок.

16

Хайди поймала себя на том, что вот уже несколько минут смотрит не на экран нетбука с многообещающей надписью «Глава шестая», а на буйно разросшийся сад за окном, находясь в состоянии совершенно непродуктивной мечтательности. Если раньше пребывание в кабинете Лауры Таннен заметно повышало ее работоспособность, то сейчас он начал оказывать на Хайди как раз обратное действие. Наличие старого дивана за спиной и шорох маранты рядом упорно напоминали о вышитом покрывале, теперь снова аккуратно расстеленном на старинной кровати; о пустом месте на ковре, где несколько часов простояла пара дорогих черных туфель; о вороте клетчатой рубашки, который она держала под струей холодной воды, чтобы отстирать кровь…

– Черт возьми! – Хайди захлопнула нетбук. – Медитировать можно и дома. Если я еще и увижу его, то только на сцене, может быть, на выходе из театра. Но было, как сказала бы Вероника, «прикольно»! И почему я опять не сообразила взять для нее автограф?

Хайди подошла к окну, распахнула раму с надтреснутым стеклом и отодвинула фигурные листья хмеля, упорно лезущие в комнату – растения любили этот дом.

Внизу качнулась, открываясь, чугунная калитка рядом с воротами, и Хайди вздрогнула. По гравиевой дорожке упругой походкой шествовал мужчина. Его холодно-светлые волосы были гладко зачесаны назад и казались чуть темнее, чем в прошлый раз, однако эту непропорциональную широкоплечую фигуру Хайди не спутала бы ни с какой другой.

Увидев ее в окне, Аксель помахал рукой и направился к входным дверям. Хайди поспешила ему навстречу.

Он вежливо ждал в вестибюле, словно ему нужно было ее разрешение, чтобы подняться в верхние комнаты.

– Я надеялся, что ты еще тут. Не помешаю?

– Разумеется, нет. В любом случае, это твой дом! – Хайди посмотрела на его гладко зачесанные волосы.

– Так будет в спектакле, – поняв ее взгляд, улыбнулся Аксель.

– Как ты себя чувствуешь?

Аксель посмотрел на нее с удивлением, и Хайди пояснила:

– Ну, тот ушиб.

– Ах! Еще тот случай. Все прекрасно.

– А что, был еще какой-то случай?

– Да нет, это просто что-то вроде паранойи…

Хайди, сделав приглашающий жест, стала подниматься по лестнице, и Аксель пошел за ней.

– Ностальгия? – весело спросила Хайди, наблюдая, как Аксель оглядывает комнату, словно ища что-то, а потом подходит к окну, где она только что стояла.

– Скорее, наоборот, – вздохнул он. – Этот город меня не любит.

– Не может быть!

– Возможно, он мстит мне за то, что я его бросил. Но с тех пор, как я сюда приехал, со мной постоянно происходят какие-то глупости. Причем иногда довольно опасные глупости. Вроде того, как получилось с тобой. То есть, – он обернулся с улыбкой, – я ни в коем случае не жалею, что мы познакомились, но согласись, сложись обстоятельства чуть-чуть иначе, и кого-то из нас, если не обоих, уже не было бы в живых.

– Вероятно, – медленно произнесла Хайди. – Но все ведь обошлось, не так ли?

– Обошлось. Но это все больше действует на нервы. Хотя чья-то злая воля вроде бы исключается: я просто не могу представить себе, чтобы все это можно было организовать… и настолько безуспешно! Если бы кто-то хотел мне навредить, то при таком усердии давно уже чего-то добился бы… Да и зачем? Я еще понимаю, если бы такое происходило раньше, когда я находился на вершине успеха… В общем, я созрел до того, чтобы рассматривать любые версии вплоть до сверхъестественных. Но не знаю, с чего начать. Ты скажешь, что все это чушь, да? И, конечно, будешь права.

– Ты говоришь с человеком, который отчаянно старается совместить реальность и сказки, – напомнила Хайди. – Ты полагаешь, что я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Понятия не имею. Я просто хотел попросить у тебя ту книгу. Не насовсем, только полистать. Или мы можем просмотреть ее вместе, если ты не против потратить на меня еще одну ночь.