Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот вечер, позже, Люк извинился и обещал почаще бывать дома. А на следующий – пришел с работы, бурля восторгом, с огромным букетом моих любимых пионов. Поцеловал меня и сказал, что договорился с родителями – те на выходных посидят с Адди, а мы уедем вдвоем, только он и я. Объяснил, что понял: мы не отдыхали с тех пор, как родилась дочь, нам нужна передышка. Нам это пойдет на пользу – снова побыть Роуз и Люком, а не Роуз, Люком и Адди.
«Да, – подумала я. – Да».
Мы остановились в маленькой гостинице у океана с видом на воду; здание стояло так близко к берегу, что казалось, волны совсем рядом. Мы сидели в баре, как взрослые, не отягощенные ребенком, потягивали вино, болтали, смеялись, будто в старые добрые времена. У нас был прекрасный, роскошный ужин, а потом мы отправились в постель и занялись любовью – с той раскрепощенностью, какую испытывали до рождения Адди, не волнуясь, что нас прервут или что мы будем слишком шуметь. Я вспомнила, почему люблю мужчину, за которого вышла замуж, – родительство заставляет об этом забывать. Думаю, Люк тоже вспомнил обо всем. Надеюсь, вспомнил.
Отец и мать мужа нам не звонили, ни разу.
– Хорошо проведите время, – сказала мне свекровь Нэнси на прощание. Я была так ей благодарна, что вдруг сделала то, чего не делала годами, – обняла ее. Нэнси удивленно ахнула, когда я обхватила руками ее стройную фигурку. А потом крепко обняла меня в ответ.
Я так и не забыла, как родители Люка обращались со мной, пока я отказывалась заводить детей. Теперь-то все в порядке, потому что они бабушка и дедушка Адди, но если убрать дочку из уравнения, наши отношения в лучшем случае напоминают коктейль из креветок – холодный и, вопреки ожиданиям, не столь вкусный.
И все же в тот миг я испытала такой прилив теплоты от этого проблеска душевной щедрости свекров, что не сумела сдержаться и вдобавок обняла Джо, отца Люка.
Поэтому муж поехал в отпуск с улыбкой. Моя злость на его родителей всегда стояла между нами – «твой отказ простить», как говорил Люк, не замечая, что они рядом со мной постоянно испытывают неловкость.
После этого наш отдых стал только лучше.
И теперь, когда бывает совсем тяжко, когда Люк все неохотнее встает с кровати, чтобы погулять с Адди в парке, как обещал, я стараюсь вспоминать те два дня в гостинице у океана. Я говорю себе: хватит одного уикенда и мы все исправим. Бац – и готово!
* * *
Раздается дверной звонок.
– Кто там, мамочка?
Мы с Адди все в муке, на руках, даже на предплечьях у нас липкое тесто. У Адди оно к тому же в волосах и на щеках. Дочь выглядит так, будто каталась по столешнице.
– Оставайся здесь, – велю я, – и ничего не трогай.
Мы как раз миновали сложный этап в процессе приготовления пасты – разбили колодец. На фоне Мэрайя Кэри[5] поет мою любимую рождественскую песню. Я подпеваю, отмывая руки в раковине – тесто совсем не легко отскрести. Позже, когда отправлюсь спать, я найду его на руках, на шее и даже на ноге.
Звонок звенит снова и снова.
– Иду, иду! – Закрываю кран и вытираю так и не отмытые руки. Тесто прилипло к ладоням, пальцам и отслаивается, как кожа зомби.
– А может, это рождественские подарки? – с надеждой говорит Адди.
Она стоит на маленьком стульчике, подпрыгивает, подражая Мэрайе. Нам с Люком удалось убедить дочь, что иногда Санта посылает с подарками своих помощников пораньше. Они не могут нарядиться эльфами, поскольку притворяются работниками доставки.
Я открываю дверь. За порогом стоит моя подруга Джилл, профессор психологии в нашем университете. В руках у нее – большой коричневый пакет из супермаркета.
– Я звонила тебе, но ты не взяла трубку! – Окинув взглядом меня, обсыпанную мукой, мой фартук, Джилл добавляет: – Доктор шеф!
– Телефон на беззвучном режиме.
Она входит и сразу берет тапочки, которые оставила у нас для себя.
– О, Мэрайя Кэри! «Я хочу лишь быть с тобой, все сомнения долой…»
Посмеиваясь, иду за ней: Джилл поет, не попадая в такт, громко и задорно.
– Мне бы лучше ничего не трогать, а то все испачкаю, – говорю я, но Джилл не слушает.
Она ставит пакет на стол.
– Привет, Булочка! – восклицает Джилл, крепко сжимая Адди в объятиях.
Та взрывается смехом. У Джилл нет детей. Она, как и я, не хочет их иметь. Как я когда-то…
– Прости, что прервала вашу кулинарную феерию, но у меня дело к твоей мамочке. – Джилл шумно целует Адди в щеку, покачивая бедрами в такт музыке, и поворачивается ко мне: – А Люк где? Спит?
– Где ж еще?
Джилл начинает доставать покупки: коробку пончиков, шоколад, пакет круассанов из моей любимой пекарни.
– Что это? – удивляюсь я. – Вечеринка?
Джилл вытаскивает свежевыжатый апельсиновый сок и шампанское.
– Что происходит?
– Ты с утра еще не выходила в интернет? Почту проверяла?
– Нет. Рассказывай.
Джилл с улыбкой открывает сок.
– Боже, правда? Неужели я его получила?!
Джилл выдерживает паузу, а потом принимается барабанить по столешнице.
– Да! Ты получила грант! Список выложили сегодня утром.
– Мать твою, да быть не может! – кричу я и захлопываю ладонью рот, когда Адди поворачивается ко мне. – Ура, ура! Обалдеть! Потрясающе! Охренеть!
– Мама!
– Прости, солнышко. Больше не буду.
Направив горлышко бутылки в сторону, Джилл с хлопком ее откупоривает. Адди удивленно охает.
Достаю из шкафчика три бокала. Наверное, вручить один из них Адди – идея так себе, но удержаться я не в силах. К тому же в ее бокале будет только сок.
Ставлю фужеры в ряд на присыпанном мукой столе, а Джилл начинает разливать «Мимозу».
– Это газировка? – спрашивает Адди, показывая на шампанское.
Она наклоняется вперед и внимательно рассматривает бутылку.
– Это мамочкина газировка, – говорит Джилл.
– А-а… – разочарованно тянет Адди.
Детство полно ужасных разочарований, непрерывной череды «нет» – то нельзя, это тоже нельзя, нельзя что-то говорить или делать. Адди все время на это жалуется. Почему ей всегда говорят «нет»? И я когда-то об этом спрашивала, как любит напоминать мне мама. И это тоже сводило ее с ума, с довольной усмешкой рассказывает она.
Джилл, которая стоит у противоположного края столешницы, берет свой бокал. Между нами посреди взрыва муки высится полуготовое тесто.
– За тебя, Роуз!
Беру бокал и помогаю Адди взять свой. Слегка пошатнувшись, дочь наклоняет длинную ножку, и сок капает на стойку.
– Ура-а!
С нашими возгласами смешивается хохот Адди.
Мы чокаемся бокалами, дочь снова проливает сок, на
