Перегон - Игорь Сапожков

Вор не спал уже несколько ночей подряд. Высокая влажность растревожила радикулит в пояснице, но с этим он ещё кое-как справлялся. Инстинкт, которому он часто доверял больше, чем фактам, предсказывал самое плохое и похоже в очередной раз был прав. Он уже давно сомневался, всё шло слишком чисто и гладко, никаких шмонов и проверок почти всю дорогу, никаких ментовских наездов или дубинала, что само по себе подозрительно. Недавний разговор с кумом[5] рассеял его сомнения. Но всё же что-то не вязалось.

О ящике с деньгами, кроме него знало ещё четыре вора. Если бы скажем, общак сдал кто-нибудь из них, то наверняка Самоса знал бы и о его местонахождении и изъял бы его при первой возможности. А може и того хуже, Самоса мент ушлый и опытный, деньги бы вытащил, а ящик набил газетами. Поди потом отмойся… Но нет, такого не случилось, кум не знает где общак, поэтому задаёт вопросы, значит слили его не воры… Этот вариант отпадал. Аркадий Петрович придерживаясь за поясницу, подсел ближе к остывающей буржуйке и закурил. В голове крутился один и тот же вопрос — кто стучит ментам? Может быть Лёха или Миха? Пацаны хоть и проверенные, но молодые, не незрелые, что ли. Кто знает, что на уме у одного или другого. Да и что они знают, какой информацией располагают? Им известно только-то, что они должны будут выполнить важное поручение о котором узнают, когда придёт время. Поплотнее укутавшись в ватник, вор прикрыл усталые глаза. Есть ещё монах, но тот бьёт поклоны, замаливает грехи молодости и ему не до мирской суеты. Савелию три жизни не хватит, всех своих жмуриков отпеть… К тому же вряд ли в глухом монастыре староверов есть телефон или другие средства связи, там до ближайшей почты вёрст двадцать… Нет, монах отпадает. Аркадий Петрович приоткрыл буржуйку и аккуратно стряхнул в печку длинный столбик пепла. А что если Самоса просто взял меня на понт. Допустим он получил оперативные сведения с других этапов и решил проверить «Перегон». Так-так… Вероятность большая, хотя вариант с амбалами, полностью отбрасывать нельзя. Как же теперь быть? В последней маляве, сходняк сообщал, что этап будет в районе монастыря, приблизительно через два месяца. Надо попробовать прогнать амбалам, чтобы готовились к заданию послезавтра и посмотреть, как поведёт себя эта свора в погонах. Как там японцы учат: «Если не знаешь, что делать, сделай шаг вперед». Вор глубоко затянулся, затем бросил окурок на тлеющие угли, медленно встал и ухватился рукой за верхние нары. На помощь ему тут же подскочил Миха…

Над эшелоном замерло густое, сибирское небо без звёзд. Перегон словно переживая нервное напряжение, мелко трясся. Устало скрипели дубовые нары, раздражённо вибрировали стальные сетки, лихорадочно вздрагивал огонь керосинки, под куцыми, казёными одеялами, дрожали от холода сотни тел. Жирные, размером с палец клопы, которых боялись даже крысы, жадно впивались в тощие спины зэков.

Немолодой, измотанный долгими дорогами прапорщик Косорот шёл по вагону придерживаясь за стены руками. Его откровенно побаивались и заключённые, и охрана. Этобыл крупный, молчаливый человек, его большие рыбьи глаза не выражали никаких эмоций, за исключением презрения ко всем и всему окружающему. Помимо своей основной работы, Косорот выполнял некоторые деликатные поручения кума, за которые получал дополнительные пол ставки. Вот и сейчас он изъял из тайника, организованного им в уборной, крохотную записку и нёс её капитану Самсонову.

Утром был шмон. Состав загнали в тупик, заключённых построили на щебёночной насыпи, вдоль железнодорожного полотна и продержали три часа под косым ледяным дождём, который вскоре превратился в мелкий колючий снег. После команды «вольно» зэки расселись на корточках накинув на головы мокрые ватники. Аркадий Петрович стоял чуть в стороне и тихо говорил с худым, жилистым зэком под погонялом Фадей. Между тем вагоны перевернули вверх дном, перетрусили даже кухню, хозблок, прачечную и больничку…

Через несколько дней, в этапе случилось первое ЧП,[6] исчезли два зэка — Лёха и Миха. Побег обнаружился на утренней проверке, состав остановили и на первой же станции отвели на запасные пути. Тем временем хозяин транзита, майор Жилкявичус, срочно связался с ближайшей частью Внутренних Войск и местной милицией. Для организации поисков был выделен розыскной взвод Отдела Внутеренних Дел. Из-за сильного снегопада спецгруппа кинологов со служебными собаками к месту побега так и не добралась. Пока шли поиски, всех без исключения этапников, по очереди вызывали на допрос к куму. Тот был вне себя от злости, пугал довесками к срокам, грозил «дизелем», но толком ничего и не узнал. Ночью, когда когда произошёл побег, «Перегон» делал всего одну пятнадцатиминутную остановку, именно в том районе и решено было осуществлять главные поиски. В Омское УВД были отправлены фотографии и особые приметы заключённых. Беглых зэков искали неделю, но не нашли ни одного следа, они будто провалились сквозь землю.

Сбивая лёдяную корку с рельс, «Перегон» продвигался на Восток. Валивший вторую неделю снег, обратил унылый заоконный пейзаж в дивную сказку. Когда через редкие прорехи в облаках выглядывала полная луна, всё вокруг празднично блестело и переливалось. Войдя в прачечную Саша остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. В вагоне стоял едкий запах стирального порошка. По узкому проходу, между полок с постиранным и сложенным бельём, Саша прошёл вглубь вагона. Там у окна, он увидел сидящую к нему спиной девушку. Он подошёл ближе, она услышала его шаги, резко встала, оглянулась и улыбнулась. Этой улыбки запросто хватило бы, чтоб согреть весь этап, вместе со всем конвойно-надзирающим персоналом. Саше вдруг стало весело и хорошо, так хорошо, как не было уже много месяцев. «Перегон» остановился и замер, словно зверь перед решающим прыжком. Неожиданный порыв ветра разорвал облака, оставив над эшелоном клочок торжественно-чёрного неба. Сквозь зарешеченное окно в вагон ворвался голубоватый свет луны, в небе высыпали звёзды, окно заиндевело причудливым узором, оставив в центре небольшой круг.

Они так и стояли напротив друг друга, не проронив ни единого слова, вероятно боялись спугнуть эту волшебную тишину. Саше вдруг показалось, что девушка пахнет его любимым миндальным печеньем, от удовольствия он закрыл глаза.

— Давай пожалуйста не будем спать, жалко тратить время на сон… — её шёпот спугнул тишину.

— Хорошо… Меня зовут Саша…

— А я Оля…

— Мне кажется я шёл к тебе всю жизнь…