Крепостные мастера. Книга вторая. Снайпер - Наиль Акчурин

Кридин, конечно же, не был наивным романтиком, у которого счастье придет завтра или через час, и тем более он не собирался проводить досуг на заслуженной пенсии. Он ковал свое счастье каждый час, каждое мгновение, но тем было для него и обиднее, что рушилось счастье, собранное им по крупицам. Механизм его счастья работал четко, рационально, соизмеряя возможности, в соответствии с реалиями текущего момента. Он занял свою нишу на иерархической лестнице. Он старался никому не мешать. Если его просили, он услужливо уступал место рядом. Даже не испытывая душевных мук, потому что был уверен в себе, в своих знаниях, в понимании человеческой сути и, наконец, в понимании жизни. Считал ее течение в этом русле непоколебимым. Как он любил говаривать: на наш век хватит.

Жизнь текла плавно и размеренно. Сын заканчивал институт, пусть не самый престижный – политехнический, при этом два раза из-за неуспеваемости побывал в академическом отпуске. Но Кридин считал, что пусть хоть балетно-копытный, главное иметь диплом о высшем образовании. А неуспеваемость? Он же не водку за углом пил, а отстаивал честь города на престижных соревнованиях. И если есть такая возможность, почему парню не поездить, не посмотреть страну, мир. Одна нам молодость дана… А учиться никогда не поздно…

Дочка оканчивала медицинское училище, правда, больше смотрелась в зеркало и бегала на танцы. Кридин решил: пусть продолжает династию зубных врачей. А что? У Алевтины устоявшаяся клиентура, которая записывается на прием за месяц. Состоятельные граждане, с определенным положением…

И откуда только взялась эта грёбаная перестройка?

Да попросту народу стало весело и интересно: что будет дальше? Вышел на трибуну сладкоречивый мужичок в шляпе и начал учить жить. Поначалу показалось, что он хоть немного знает то, о чем говорит. Перестройка, ускорение, гласность. Блеск появился в глазах людей – заживем по-новому. Всем уже надоела тихая размеренная жизнь. Все хотели раскрыть свои способности и получать по труду. Кридин тоже затрепыхался. В период перемен кто-то теряет накопленное годами имущество, а кто-то неожиданно приобретает и становиться баснословно богатым. И Александру Григорьевичу так хотелось в это верить. Иногда он заходил в курилку, слушал рассуждения коллег, вслух высказанные мечты: о своей деревеньке, мужиках и бабах счастливо работающих на хозяйских полях, усадьбе, не уступающей по размерам и архитектуре дворцу Меньшикова. И все это так явственно представлялось в воображении и так гармонично вписывалось в мечты взамен разваливающихся колхозов и совхозов, что Александр Григорьевич только молча улыбался. Хотя прекрасно понимал, что книжные герои всегда отличаются от подлинных, от реальных. Но так хотелось в них верить. И Кридин верил, пока жизнь не повернулась к нему обратной стороной.

– Господи помоги! – кричал он, спрятавшись от всего мира в маленькой темной комнате, совсем недавно принадлежавшей бабушке жены. Кридин после ее смерти стал почти, что верующим человеком. Со смертью бабушки жизнь Александра Григорьевича, плавно и размеренно идущая по восходящей линии, вдруг резко покатилась вниз. На что так осерчала бабушка!? Ну не любил ее Кридин, конечно, но ведь и не обижал. А может быть, обижал?

Александр Григорьевич перебирал в голове все возможные эпизоды его общения с бабушкой и ничего предосудительного не находил. Даже когда бабушка подглядывала за их интимной супружеской жизнью, он оставался спокоен и после добротно выполненного супружеского долга, находил в себе мужество шутить: «Опять проклятые мыши скребутся!»

В этот момент жена Алевтина с воплем вскакивала с постели и бежала в соседнюю комнату, где непременно сталкивалась с бабушкой. Кридин от души смеялся, но не имел даже мысли обидеть или унизить бабушку. Так за что же она с того света стала ему козни строить? Он уж сходил к ней на могилку и памятник справил в институте не хуже, чем любому уважаемому человеку, а жизнь становилась все тревожнее и тревожнее.

На прошлой неделе Кридин получил по почте заказное письмо от Красноармейского завода с просьбой погасить возникшую задолженность, и окончательно потерял самообладание: Почему письмо адресовано ему, а не председателю кооператива или на худой конец начальнику института? И не пора ли ему обратиться в правоохранительные органы.

Оказалось, что пора. Но он не пошел в органы по одной простой причине, потому что не верил, что они предпримут действия в его защиту. Сколько их развелось, оборотней в погонах! Разве можно им доверять свою жизнь, свою судьбу?..

Дверь гаража наверху скрипнула, Кридин вздрогнул, и самые ужасные мысли заставили сжаться его сердце: будут бить или убивать. Ни того, ни другого Александру Григорьевичу испытывать не хотелось. Он схватился руками за каретку кровати и сжался в предвкушении мук. У него закружилась голова, и от звука приближающихся сверху шагов он потерял сознание.

– Вроде отходит, – Александр Григорьевич услышал над собой голос.

– Ты че, придурок, цирк нам решил устроить?

Санек плеснул Кридину в лицо водой, а затем, чтобы привести его в чувства отвесил две звонкие пощечины.

– Хватит тебе руки-то распускать! – Егорыч остудил пыл своего подчиненного, – Сказали доставить на место. Вот и выполняй. Залили зенки, а может, ему действительно плохо.

– Плохо!? Да придуряется! За такие деньги он и в могилу ляжет, лишь бы не отдавать.

– Но это теперь не твое дело. Давайте вытащим его на свежий воздух, а то не дай бог, что с ним случиться, хлопот не оберемся.

– Вставай, придурок.

Валек и Санек взяли Кридина под руки и потащили к лестнице.

– Я сам.

Александр Григорьевич попытался освободиться от грубых помощников.

– Иди. Только попробуй еще раз упасть, я сам тебя здесь похороню, и заступники твои не помогут, – пригрозил Санек Кридину.

Но тут же получил от Егорыча затрещину.

– Чего мелешь, идиот? Быстро поднимайтесь наверх.

На улице вечерняя прохлада и свежий ветер, как бальзам на раны, вернули Кридина к жизни. У него сдали нервы, и он упал на колени.

– Ребята не убивайте, я все отдам.

– Отдашь, куда ты денешься, – Павлик решил продлить сцену откровения, – только число и месяц назови.

– Я завтра все отдам.

– Вот видишь, а говорил, что нет. Вставай, сейчас поедем, расписку нам напишешь.

Но Кридин не верил, что его не будут убивать, и продолжал слезно просить: – Ну, пожалуйста, отпустите. Я, честное слово, отдам.

– Садись в машину, придурок, мы тебя до дому довезем.

– Я не хочу с вами никуда ехать. Я лучше на такси доеду.

– Сейчас еще раз пасть откроешь, я тебя точно замочу! – Санек уже не сдерживал своих эмоций.

– Ну не надо, я вас очень прошу.

– Садись в машину!!!

– Помогите!!! – Кридин начал истошно кричать, прощаясь с жизнью.

Егорыч вовремя оценил ситуацию, махнул рукой.

– Пусть остается, поехали. Сам доберется, ничего с ним не случится. Дерьмо не тонет, а только плавает.

Глава четвертая

Жанна д, Арк

Для любовных встреч со Светланой Михаил снимал однокомнатную квартиру в самом центре города, в пятиэтажном доме с уютным тихим двориком. Обычно они встречались два раза в неделю по вторникам и пятницам. Но иногда Михаил настаивал на дополнительной встрече. Светлана не возражала, она понимала, что для Шохина стало важно не столько любовное свидание, сколько возможность поделиться с ней своими переживаниями и волнениями, узнать ее мнение, выслушать комплименты в свой адрес, которыми Светлана щедро его одаривала. Ей приятно было наблюдать, как он преображается, душа его наполняется восторгом, и этот восторг моментально отражался на его лице.

– Кролик!.. – ласково называла она Михаила, и про себя добавляла: – …подопытный.

Никаких особых требований она к нему не предъявляла. Мужик он и есть мужик. Близко к сердцу Светка подпускать никого больше не хотела. Для удобства жизни есть влюбленный в тебя мужчина – пусть будет. Но, сейчас, глядя в окно третьего этажа в ожидании прихода Михаила, она вновь и вновь ощущала знакомую душевную боль и понимала, что не может она жить наполовину, дышать наполовину, а уж любить наполовину тем более. Чем дольше она встречалась с Шохиным, тем больше мучилась мыслями о своей жизни и дальнейшей судьбе. Ведь ничего радужного в перспективе не просматривалось. Отношения с Шохиным в скором времени закончатся. И снова нужно будет пережить боль расставания, когда жизнь режет по живому, отрезая одну пуповину от другой.

Светлана гнала эти мысли. Но не могла с ними справиться в минуты ожидания и одиночества.

На улице светило солнце. Девять утра. Молодые мамы с колясками, пенсионеры выходили во двор подышать свежим воздухом. Светлана позавидовала их свободе и праздности. В отличие от них она вынуждена сидеть и ждать. А как известно, ждать и догонять – самое неблагодарное занятие. К тому же всю предыдущую ночь она плохо спала. Встреча с Василием всколыхнула забытые чувства, и память непроизвольно напомнила об ушедшей молодости. Она явно переволновалась. Перед глазами отчетливо вырисовывались картинки из прошлой жизни. Светлана ворочалась на кровати, пыталась успокоиться, выпила горсть снотворных таблеток, но ничего не помогало. Лишь под утро она немного задремала. Но еще не было шести часов, когда она словно по сигналу будильника встревожено проснулась. Бессонная ночь давала о себе знать. Светлана чувствовала напряжение во всем теле и тупую боль в голове.