Крепостные мастера. Книга вторая. Снайпер - Наиль Акчурин

Почему же такие отношения не сложились у него с первой, законной женой, с которой, у них был общий ребенок? С женщиной, которую он по- настоящему любил и любит до сих пор. Он готов был все ей простить и бросить к ее ногам все, что имел.

А что он тогда мог бросить? Квартиру, жалование и свою рабочую честь? Чтобы обладать такой женщиной, этого было слишком мало.

Когда ему сегодня доложили, что пришла на прием Светлана, он поначалу не поверил, а затем испугался. Испугался как тогда, много лет назад. Эти чувства вернулись к нему, и он ощутил свою слабость перед этой женщиной. Он опасался, что Светка распознает его мягкотелость. Он боялся вызвать у нее отвращение. И он просто отказал ей в аудиенции. Но он знал, что если его жена что-то надумала, она обязательно добьется поставленной цели, а значит, встречи с ней ему не миновать. Так и произошло.

Он успешно справился со своими чувствами. Светлана хоть и следила за собой, но молодым женам Василия в красоте сильно уступала. Возраст все же берет свое.

Встреча прошла успешно – он не дрогнул перед женой. Василий заранее подготовил себя к мысли, что Светлана для него посторонний человек. Связывает их в жизни только общий ребенок. Однако ведь и ребенка она оградила от него, и Василий смирился с тем, что дочь для него навеки потеряна.

Еще находясь в заключении, он продолжал надеяться и верить, что наступит такой момент, когда жена и дочь вспомнят про него, будут нуждаться в нем. И тогда он сделает все возможное и невозможное, если понадобиться, перевернет весь мир. Задавит и задушит любого, кто станет на его пути. Именно эти чувства помогли ему выжить, стали определяющими в выборе дальнейшей судьбы. Превратили его из простого работяги в авторитета преступного мира. Там, за колючей проволокой, он прошел суровое испытание духа. Не мог он жить по-прежнему, потакая чьей-то воли, чьим-то капризам. Он уже сделал один безумный шаг, чтобы вырваться из плена. Обратной дороги у него уже не было. Да и терять уже, по большому счету, было нечего. Пусть лучше его забьют насмерть, чем терпеть унижения всю оставшуюся жизнь.

Когда перед этапом на зону его из одиночного изолятора поместили в общую камеру, там на него была полная информация. Никто его не тронул.

В ожидании суда и приговора Василий пережил долгие месяцы под гнетом переосмысления своей жизни. Либо ему нужно было научиться жить заново и находить в самом процессе жизни радости. Либо все отпущенное ему земное время мучиться и искать ее смысл. После нескольких его попыток покончить жизнь самоубийством, к нему на свидание пришел Альберт. Кто он такой? Какой-то парапсихолог. Василий до сих пор в толк не возьмет как так случилось, но Альберт нашел нужные слова, чтобы вселить уверенность.

– Не нужно отчаиваться, Василий. Поступить иначе ты не мог и не должен был. Ты защищал свою честь. Без чести ни одна тварь на земле не может прожить достойно. Даже примитивная амеба, – мягкий вкрадчивый голос Альберта бальзамом оросил душевные раны. – Если бы тебе еще раз представилась такая возможность, ты поступил точно так же. Не правда ли?

Василий молча кивнул.

– Тебе нужно идти по жизни дальше, не оглядываясь назад. Идти и постигать новые вершины, перейти в иное качество для того, чтобы быть готовым к достижению этих вершин. В том прежнем состоянии высокие задачи были тебе не по плечу.

– Куда идти – в тюрьму? – Василий будто задавал вопрос самому себе.

– Да, в тюрьму. И там люди живут и находят радости. В данный период жизни, к сожалению, другого тебе не дано. Мы тебя поддержим и обеспечим достойные условия твоего содержания.

– И что вы от меня за это хотите? – отрешенно спросил Василий.

– Пока ничего. Я представляю интересы одной организации. Мы знаем, что у тебя есть хобби и хотели бы с тобой в этой области в дальнейшем сотрудничать.

– И что у вас за организация?

– Тебе это знать ни к чему? Спокойней спать будешь. Могу только сказать, что это организация с грифом секретно.

– А если я скажу нет?

– Тогда будешь идиотом, которого жизнь учит, учит и никак ничему не научит. Можно в скором времени увидеть свою жену и дочку, а можно сгнить в тюремных казематах, всеми забытым.

Воспоминания о жене и дочке больно кольнули сердце. Василий будто опомнился:

– Да согласен я, согласен. Только так и не пойму, что вам от меня нужно?

– Только дисциплина и послушание, а остальное предоставь нам, мы сами все для тебя устроим.

Глава третья

Придурок

Кридин, нарушив свои традиции, задержался на работе дольше обычного. Он терпеливо дождался, когда над городом нависнут сумерки, и под их покровом он попытается затеряться среди праздно гуляющих горожан.

Ему хватило несколько секунд, чтобы оценить обстановку на улице, и он, как разведчик, изменив походку, двинулся к автобусной остановке.

Обычно Кридин возвращался домой на автомобиле. Но сегодня возле него, как на ответственном посту, стояли два молодчика. Александр Григорьевич понял, что это не случайное совпадение и решил возвращаться домой пешком, выбирая из двух зол меньшее: лучше остаться без автомобиля, чем без головы. Колени его тряслись, лоб покрыла испарина, глаза остекленели и губы вздрагивали от мольбы: «Господи помоги!»

В Бога Александр Григорьевич никогда до этого не верил, да и теперь произносил свою просьбу, не вкладывая в слова должного смысла. Поэтому, наверное, его просьбу не удовлетворили. Когда он отошел от проходной сто метров и, чтобы снять напряжение, решил передохнутьна скамейке в павильоне остановки, там его уже ожидали. По всей видимости, это был пост номер два. Один гоблин направился к Кридину, другой вышел в зону видимости своих подельников, засунул в рот два пальца, свистнул, затем показал пальцем в сторону Кридина. Убедившись, что его услышали и увидели, подошел и сел на скамейку возле Александра Григорьевича. Через три минуты к остановке подъехали две машины с затемненными стеклами – «Нива» и «восьмерка». На глазах у знакомых сотрудников института, коллег по работе, бледного от страха Кридина здоровенные парни взяли под руки и втолкнули в машину. Александр Григорьевич не сопротивлялся, даже постарался сделать вид, что это всего лишь запланированная, рабочая поездка. Кричать и просить о помощи, было бесполезно. Герои пали на поле брани или просто вымерли. Кридин понимал, что в глубине души коллеги по работе считают его выскочкой, человеком, не заслуженно добившимся положения в обществе, и заранее предрекают ему незавидную участь. Кричать и просить о помощи – только радовать и тешить их самолюбие.

В салоне автомобиля громко играла музыка, пахло новенькой облицовкой и винным перегаром, которым на него дышали поочередно то с одной, то с другой стороны. На переднем сиденье машины сидел пожилой мужчина, добрый и веселый. Он, как и парни, был немного под хмельком, но в отличие от них находился в прекрасном расположении духа. Ведь алкоголь на всех действует по-разному. Самым суровым выглядел водитель. Выпить за рулем ему не позволяла трудовая дисциплина, которая, видимо, каралась не записью в трудовой книжке, а телесными наказаниями, поэтому он скрипел зубами, цепким взглядом выхватывал дорогу и давил на газ. Александр Григорьевич получил пару ударов под ребра и совсем потерял силу духа. Он только понимал, что молить о пощаде этих людей бесполезно.

– Ты, что же это, дорогой наш человек, уехал от нас не попрощавшись? – старичок, задал вопрос Кридину, как старый закадычный друг, с улыбкой на губах и восторженным блеском в глазах.

Бледный Александр Григорьевич, молча, сидел, стиснутый двумя парнями и запоминал дорогу, по которой его увозили. Страшные мысли крутились в его голове. Что теперь будет? Куда его везут? Суждено ли будет ему остаться живым? Будучи человеком мягким и ранимым, он конечно пытки не выдержит. И будто в подтверждение этой мысли он получил сбоку еще один болезненный удар в область печени.

– Ты чё, придурок, молчишь, когда тебя спрашивают? – гоблин по имени Санек был суров. Сидевший с левой стороны парень по имени Павлик тоже замахнулся для удара, но в последний момент пожалел свой кулак и лишь провел им по холеной щеке Кридина – в назидание быть дисциплинированным и учтивым.

– Мы куда едем? – со страха спросил Кридин и тут же получил еще один удар в бок.

– Щас увидишь, придурок…

Придурком Александра Григорьевича никогда никто не называл, это обращение для него было оскорбительным, тем более от людей, которые вдвое его моложе и менее образованы. Но в данном случае с этим обращением он мирился. А кто же он еще, если попал в такую ситуацию?

Выехав на окраину города, машина свернула в сторону гаражного кооператива. Проехала несколько рядов строений, свернула на нужный ей уровень и вскоре остановилась возле двухэтажного гаражного бокса. Кридина за шиворот вытащили из машины, хотя он и не сопротивлялся, и пинками затолкали в гараж. В боксе было сумрачно и пусто. Павлик пошел в угол бокса и открыл крышку подпола.