Братья-арбузики и Гоша Галошин плюс Татка Пузырь - Олег Фокич Коряков

Дёрн сложили около беседки, ведро отнесли домой к Боровиковым. Затем ещё раз состоялся военный совет.

Идти к дяде Филе Саше было страшновато. Боялся и Гоша. Но раз надо — значит, надо. Татка почти так и сказала.

— Мы же договорились. Идти на попятный уже нельзя. Вы, главное, не трусьте. Мальчишки должны быть храбрыми. А если кто трусит — это уже не мальчишка.

— Ладно, — решительно сказал Саша и повернулся к Гоше: — Идём. Только ты молчи — разговаривать с ним буду я.

— Ладно, — согласился Гоша.

Они ушли. Татка с Колей присели в беседке. Было тревожно. Коля сказал опасливо:

— Вот он их как турнёт!

Татка нахмурилась:

— Не турнёт. А если турнёт, тогда я пойду. Я ему такой трам-тара-рам задам!

— Ну да, — недоверчиво сказал Коля, однако на Татку посмотрел с уважением.

Ребята всё не возвращались. Даже Жмурик начал беспокоиться. Он всё лежал в тени, а тут поднялся и стал бродить от беседки к подъезду, от подъезда к беседке и обратно.

Вышли во двор розовые сестрёнки-близнецы. Завидев Татку, они побежали к беседке.

— А мы будем опять играть?

— Ты будешь нас спасать?

Видно, игра в Арктику понравилась им.

Татка промолчала.

— Ой, травка! — заметила дёрн одна из сестричек.

— Не трогайте, — строго предупредил Коля. — Это дёрн, мы будем его укладывать.

— Верно, давай-ка возьмёмся за дело. — Татка выпрыгнула из беседки. — Только его очень мало.

Они быстро уложили дёрн. Он занял совсем немного места. Чтобы обложить беседку кругом, дёрна понадобилось бы им, наверное, раз в двадцать больше.

— Будем носить ещё, — сказала Татка.

— А давай, пусть Саша с Гошей носят, а мы с тобой будем укладывать, — предложил Коля.

Татка скосила на него глаза и усмехнулась:

— Ох ты и лодырь…

Тут Жмурик взгавкнул и вприпрыжку помчался к подъезду. Оттуда выходили Саша и Гоша. Саша победно размахивал пистолетом. Однако Гоша опасливо оглядывался на дверь.

— Получилось? — радостно воскликнула Татка.

— А ты думала! — небрежно сказал Саша.

На самом деле он лишь храбрился. Всё было не так просто.

Дядя Филя встретил их не с раскрытыми объятиями. Он, и верно, чуть не турнул их. Правда, это Сашу не испугало. Он наступал на дворника и требовал вернуть пистолет. «Это мой пистолет», — повторял он. Наконец, дяде Филе, видно, все надоело, и он вытащил игрушку из комода. «Возьми, Боровиков, возьми, только знай, что я ещё у твоего отца спрошу, чья это пушка». Вот это Сашу уже напугало — разговор с отцом.

— Что же теперь будем делать? — растерянно спросила Татка.

— Опять придётся что-то врать, — уныло отозвался Саша.

Ребята сидели в беседке задумавшись. Сестрёнки-близнецы тоже притихли, а потом куда-то исчезли — ушли, наверное, играть в свои дошкольные игры.

— Ладно, — решительно тряхнула головой Татка, и её косички и бант подпрыгнули. — Расскажем обо всём деду. Он у нас мудрый, он рассудит.

— Ага! — возмущённо откликнулся Гоша. — Этого ещё не хватало. То была тайна как тайна, а теперь все будут в меня пальцем тыкать.

— Нельзя рассказывать, — поддержал его Саша.

— Может, вы сами очень умные, — ехидно сказала Татка, — скажите тогда, что надо делать.

Тут к беседке подошёл Карп Иванович.

— Неужто ссоримся? — весело поинтересовался он.

— Да нет, — сказал Гоша.

— Мы так, — сказал Саша.

А Коля выпалил:

— Так — пятак, нет — монет.

Карп Иванович шутливо щёлкнул его по носу:

— Дразнишься, арбузик? Ну-ну. А кто же это дёрн сюда приволок?

— А это мы, — охотно доложил Коля. — Мы его ещё приволокём. Всю беседку им обложим и поливать будем.

— Ишь ты, — улыбнулся Карп Иванович, — озеленители! Впрочем, это вовсе неплохая идея. Только ещё бы и цветочков сюда, а? У нас дома лишняя рассада намечается. Может, высадим?

— Обязательно высадим! — воскликнул Коля. — У нас тоже лишняя рассада есть, мама говорила.

Карп Иванович озабоченно поглядывал на остальных ребят. «Почему это, — размышлял он, — один Коля за всех объясняется, а те помалкивают?»

А Татка в это время думала: «Как же это нехорошо получается. Вот будем дёрн таскать, цветы садить, а потом все узнают, что мы лгуны. Позор!»

Она опять тряхнула косичками:

— Я всё-таки скажу! — но на всякий случай повернулась к ребятам: — Сказать, а?

Саша тяжело вздохнул и обречённо махнул рукой. Гоша пожал плечами.

И тут они всё рассказали Карпу Ивановичу. От Гошиной тайны даже маленького хвостика не осталось.

Карп Иванович помолчал, потом протянул:

— Н-да-а… Это, знаете, всегда так: одна ложь обязательно тянет за собой другую. Цепочка получается… Рубить надо эту цепочку!

— А как?

— Правдой рубить… Вот что. Вы тут посидите или займитесь каким-нибудь делом, а я пойду. Я пойду, — повторил он, поправил шляпу и решительно зашагал к дому.

Он шёл к подъезду, где жили Боровиковы. В груди у Саши заныло. Да и не только у него…

Большой совет и дело

Двор накрыло уже настоящим вечером, а ребята всё ещё сидели в беседке и не ведали, не знали, что происходит в доме.

Карп Иванович вышел во двор с отцом Саши и Коли. Братья-арбузики присели за перилами беседки. Но отец даже не взглянул в их сторону. Вместе с Карпом Ивановичем он прошёл в подъезд к дяде Филе.

— Что они затеяли? — встревоженно спросила Татка.

Но кто же из ребят мог ответить на её вопрос!

Вскоре в тот же подъезд вошла тётка Гоши — вернулась с работы. Газированной водой она торговала и в воскресенье.

Нахохленные, грустные, сидели ребята в беседке.

— Саша, Коля, домой! — раздалось с балкона Боровиковых.

Звала мама. Братья-арбузики топтались в нерешительности.

Вдруг дверь подъезда распахнулась, из неё вышли Карп Иванович, Сашин-Колин отец, дядя Филя и еще двое или трое жильцов. Все они направились к беседке, только Карп Иванович пошёл зачем-то в следующий подъезд.

Тут ребята совсем струхнули. Но всё обошлось благополучно. Лишь дядя Филя буркнул сердито:

— Георгий, марш домой, ужинать и спать.

И Сашин-Колин отец сказал:

— Вы всё ещё тут? Домой!

Ох, уж это «домой», «домой»! Однако хочешь, не хочешь, а идти надо. Жмурик