Почему нарушаем! - Алексей Оутерицкий

Дружки его ночному счастью завидуют, а отец не дослушает даже. Мальчишкам немедленно по подзатыльнику, и через две ступеньки бегом домой:

– Где вчера ночью была? – на дочь безвинную орет.

А та удивляется:

– Мы ж с тобой до утра в карты под пиво играли. Неужто забыл?

И то правда. Почешет отец свой затылок, выйдет опять во двор, чтоб перед мальчишками извиниться, а к их разговору уже мужик взрослый, умеренно-пьяненький, подключился:

– Счастливые вы, ребята. А вот у меня поллюция в последний раз годочков этак десять назад была.

Отец моментально холодным потом покрывается, начинает высчитывать лихорадочно… «Да ведь моей Польке в ту пору всего семь лет было! И это, как педофил открыто заявляет, она в последний раз к нему приходила!»… И ну того мужика за грудки хватать. А потом бегом домой и свою дочь к гинекологу на проверку тянет. А там удивляются:

– Вы ее уже который год к нам приводите, ни одного месяца не пропускаете! Девственница она у вас, не сомневайтесь.

Но ворчали беззлобно, с уважением. Вон как папаша о дочке своей заботится. Каждый бы так…

Но однажды пришел всей этой путанице конец. И очень даже счастливым тот конец оказался. Справный такой конец, справедливый. Надоело отцу свою от педофилов оборонять, вот он и принял мудрое решение, какие цари в сказках принимают. Еле-еле терпения у него хватило, чтобы совершеннолетия доченьки дождался и план свой замечательный в жизнь претворить.

– Отдам тебя, Полька, за первого встречного, – сказал он в восемнадцатый день ее рождения. – Слово мое твердое, так тому и быть.

Поллюция обрадовалась и тотчас на улицу радостно побежала, потому что надоело ей гинекологов ложными визитами от работы отрывать. Уж лучше по делу к ним приходить. И родня с соседями – все за ней побежали, посмотреть.

А тут и первый встречный не задержался. Лицом кавказской национальности, естественно, тот первый встречный оказался, потому что лица эти вездесущие, их везде встретить можно, даже в самых неожиданных местах. А этот ходил с мешком через плечо по дворам – скупал у мирного населения взрывчатку, этому населению ненадобную. Чтоб потом вернуться к себе на родину и этими боеприпасами движение освободительное подбодрить, сил ему новых придать. Родину ту свою от лиц другой кавказской национальности освободить, в общем, мечтал. Оставалось ему мешок заплечный всего-то на какую четверть заполнить, и тут на свое счастье он в двор Поллюции забрел. И не успел он про взрывчатку спросить, как его тут же в ЗАГС повезли, а к вечеру он уже сидел за столом, сверкая золотыми зубами и трехдневной щетиной, которая у кавказцев обычно за три часа после бриться отрастает. А на свадебку пригласили и учительниц молоденьких, и классного руководителя, и мальчишек с крыльца, и еще много кого, даже того случайного педофила великовозрастного не забыли. В общем, заходи любой, кто красивые имена ценит!

А кавказец на радостях тут же все дворы, недавно обойденные, еще раз обошел, и взрывчатку, недавно купленную, обратно населению раздал и даже денег вернуть не потребовал. Просто за то раздал, что во дворах здешних такие хорошие девушки проживают. А о войне своей освободительной вообще напрочь забыл…

Так и живут молодые в счастье и согласии вот уже добрый десяток лет. И каждый день этот первый встречный кавказец свою законную Поллюцию законно и имеет. И даже вслух об этом, не стесняясь, всем говорит. И ее романтичный отец ничуть на него за это не сердится. Расписался – значит, теперь имеет право официально все эти бесчинства с его дочерью вытворять. Тут не то что отец, тут даже никакой гинеколог кавказцу не указ. Так что пусть себе и дальше свою Польку имеет. Хоть днем, а хоть бы и ночью. По праву это. Чай, заслужил.

Такая вот история.

***

– Выходит, поллюцию еще заслужить надо, – задумчиво прокомментировал Общественник и почему-то посмотрел на Фотомодель. – Нет так-то просто, оказывается, ее заиметь.

– А ты думал, – огрызнулась та. – За просто так тебе нынче и депутат не спляшет. А вообще, я уверена, что поллюцию только маньяки испытывают. Те, что в кустах стоят, девушек подстерегают.

– Ты про эксгибиционистов, наверное, – поправил ее Общественник. – Это они по кустам прячутся, плащи распахивают. А под плащами у них нет ничего.

– Так уж прямо и ничего! – возразила Фотомодель. Затем, заметив взгляды собравшихся, почему-то покраснела и поспешно добавила: – Хотя сама я, конечно, ничего такого не видела. Мужского, в смысле. Так, слыхала от кого-то, будто есть у них там что-то. А вот ты откуда такие подробности знаешь? Небось, сам подобными делами балуешься? – перешла она в наступление, и теперь покраснел Общественник.

– Может, выпьем? – поспешил предложить он.

– Пора бы, – согласился Бывалый. И вдруг прищурился, заметив что-то, валяющееся в ногах Общественника. – Это что там у тебя такое?

Тот посмотрел вниз и ахнул:

– Господа, это же мои пропавшие документы! – Он поспешно нагнулся и поднял с земли черную папку. Заботливо обтерев ее рукавом, он сдул с кожаной поверхности последние пылинки и обвел всех счастливым взглядом: – Но откуда! Я ее аж в прошлом месяце потерял! И совсем недавно здесь ничего не валялось; я, когда ящики устанавливал, внимательно все кругом осмотрел! Нет, ну надо же… – Он еще раз любовно погладил кожу неожиданной находки.

– Пить надо меньше, – снисходительно сказал Бывалый. – Тогда и документы не будешь терять. И под ногами все замечать станешь.

– Я не пью! – вскинулся Общественник.

– Да знаем, знаем, – успокоил его Бывалый и поинтересовался: – В ней, небось, ценные общественные документы? Протоколы собраний жильцов, жалобы в домоуправление и все такое прочее?

– А что! – вскинулся Общественник. – Между прочим, это не повод для шуток. Я свои права знаю! И отстаивать их умею! Даже других этому делу учу. Не так-то просто, к твоему сведению, гражданскую сознательность в людях пробудить. Да взять хотя бы тебя, к примеру… – Он прищурился. – Вот ты весь из себя такой бывалый, байки всяческие рассказываешь, других жизни учишь, а сам хотя бы свои права знаешь?

– Да уж небось поболее, чем некоторые.

– А ну скажи.

– Ладно, слушай…

И Бывалый без малейшего промедления, слегка скучающим голосом выдал следующее:

Про гражданские права

Обычные люди имеют права, но не очень твердо знают, какие конкретно. Правозащитники или адвокаты не только хорошо знают, какие права имеют, но имеют право защищать права других. Но круче всех обычный милиционер: он имеет права всех этих, вместе взятых людей, как хочет.

***

Трое некоторое время молчали, переваривая несколько неожиданную трактовку своих гражданских прав.

– Признаю поражение, – наконец выдавил из себя Общественник и посмотрел на Бывалого с еще большим уважением, хотя и до этого оно было весьма немалым. – А хотите, я вам еще что-нибудь насчет гражданских прав расскажу? Я недавно с лекцией в домоуправлении выступал, поэтому вопрос хорошо изучил. – Он вдруг осекся и недоверчиво всмотрелся в нутро распахнутой папки.

Несколько секунд Бывалый с любопытством смотрел на растерянно что-то бормочущего собутыльника, потом спросил:

– Что-то не так?

– Документы не те! – возбужденно выкрикнул Общественник. – Нет, но кому понадобилось подменять мои бумаги!

– Может, шпионам, – предположил Бывалый и с ехидством покосился на Интеллигента. – А кто у нас здесь шпион?

– Я только хотел им стать, – напомнил тот. – И то, не шпионом, а разведчиком!

– А какая разница, – не поняла Фотомодель.

– Шпионов сажают, а разведчикам медали выдают, – сказал Бывалый.

– А как их различают?

– Шпионы по-иностранному говорят, – пояснил Бывалый и опять повернул голову к Общественнику: – В твоей папке было что-то важное?

– Важнее не бывает, – мрачно подтвердил тот. – Самое главное, пропал протокол опроса жильцов, протестующих против сооружения здесь свалки.

– Так свалка-то – вот она, – напомнил Бывалый. – Чего теперь протестовать?

Общественник не нашел что ответить, и обиженно засопел, перелистывая свои бумажки.

– Налейте человеку, у него горе, – сочувственно сказал Бывалый. Он с интересом проследил, как разнервничавшийся Общественник опрокинул полновесный водочный стакан и спросил: – А что там сейчас? Чем подменили твои ценные документы?

– Да ерунда какая-то! – с чувством воскликнул Общественник. – Сам не пойму. Какие-то, что ли, памятки…

– А ты зачитай вслух, – попросил Интеллигент.

– Да говорю же, полная чушь.

– А если я попрошу? – кокетливо спросила Фотомодель.

Общественник посмотрел на нее с обожанием и вздохнул, сдаваясь.

– Ладно, слушайте…