Час отплытия - Мануэл Феррейра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Знаете, Жоана сварила роскошную кашупу, и мне ужасно хочется ее попробовать, — призналась Венансия.
Шокированный, Жука Флоренсио даже заерзал на стуле. Чего только не взбредет на ум этой Венансии! Появилась служанка с полной до краев миской кашупы и тарелками.
— Жука, не хотите ли отведать, хоть немножко? Сеньору прапорщику я не осмеливаюсь предлагать, он еще не привык к нашей кухне и не сможет оценить ее по достоинству. А вот вы, наверное, съедите с удовольствием.
Кашупа — национальная еда зеленомысцев, но угощать ею людей, только что приехавших из Лиссабона, не стоит. Чтобы не уронить своего достоинства, Жука отказался, хотя при виде миски с кашупой у него разгорелся аппетит.
Нья Венансия от души наслаждалась аппетитно пахнущей смесью вареной кукурузы, фасоли и сладкого батата, колбасы и сала, обильно приправленных острым соусом. У Жуки, если уж говорить откровенно, слюнки текли, но он и виду не показывал. Уважающему себя человеку всегда нужно помнить, что он не какой-нибудь мужлан неотесанный. Хотя, скажем прямо, нья Венансия ведь тоже не плебейка. Черт знает, что за нелепые выходки она себе позволяет!
Хозяйка дома ела кашупу с завидным аппетитом, и прапорщик последовал ее примеру. Он быстро покончил с едой, и только застенчивость помешала ему попросить еще. Столовался он в семье таможенника Миранды и уже знал толк в кашупе.
Жука снисходительно улыбнулся — пусть гость поступает, как ему угодно.
— Жука, возьмите хотя бы жареных бананов с сыром, — предложила Венансия.
Ну, немного бананов с сыром еще куда ни шло, тем более что сыр привезен с острова Боавишта.
— Жука, можете есть без всякого опасения. В моем доме не бывает сыра с Санту-Антана, — опять сказала Венансия.
— Разумеется, вам известно, Венансия, что я не ем сыра, который делают прокаженные, — заявил Жука с важным видом.
Венансия краем глаза глянула на часы. Жука тут же отметил про себя, что она одета наряднее, чем обычно. Куда, интересно, она спешит?
— Я собралась на пристань, ведь сегодня прибывает «Покоритель моря», но раньше девяти часов его нечего ждать.
— Вы кого-нибудь встречаете, нья Венансия?
— Да, бывшую служанку, Вию Диниш. Она моя дальняя родственница.
Жука уже догадался, что речь идет о беженцах с Сан-Николау, однако постарался изобразить на лице недоумение.
— А почему она вдруг решила к вам приехать, нья Венансия? — спросил Жука.
— Разве вы не знаете, что корабль доставит с Сан-Николау большую партию голодающих?
— В самом деле, нья Венансия? — удивился прапорщик.
Разговор оборвался. В предвечерней тишине было слышно, как по улице прогрохотал грузовик с солдатами.
— Дела у нас на родине идут из рук вон плохо, — заметила Венансия, словно очнувшись от раздумий. Исчезло радостное настроение, в котором она была так недавно. Глаза ее были устремлены на висящую на стене старинную репродукцию с портрета принца Луиса. — Горемычная наша земля, сеньор Вьегас!
— Как вы сказали, нья Венансия? Горемычная?
— Да, друг мой. Счастье обошло ее стороной. Никому нет до нее дела.
— Говорят, обычно голодающих отправляют на плантации Сан-Томе… — начал было прапорщик.
— Что за глупости? — прервал его Жука. — Люди болтают бог знает какую чушь.
— Нет, этих не отправят на Сан-Томе, — успокоила прапорщика Венансия.
— Голодающие с Сан-Николау едут к своим родственникам и друзьям, — поспешил Жука позолотить пилюлю. — Вот, например, нья Венансия, — кто не знает, какое у нее отзывчивое сердце? — приютит у себя бывшую служанку, и этот случай весьма показателен. Правительство предпринимает необходимые меры, оно делает все, что в его силах, чтобы преодолеть кризис.
— А в это время люди каждый день умирают от голода, — резко заметил Вьегас.
— Так было испокон веков, друг мой. Острова Зеленого Мыса нередко страдают от страшной засухи. Однако наши соотечественники люди мужественные. Им не впервой преодолевать невзгоды, — сказал Жука.
— Все зависит от обстоятельств, Жука. Как раз перед вашим приходом я говорила сеньору Вьегасу то же самое. А он спросил меня, не взбунтуется ли наш народ. Что за нелепое предположение!
— Чтобы наш народ взбунтовался? Да ни за что на свете! Зеленомысцы всегда отличались миролюбием, — веско заключил Жука.
Прапорщик задумался, его не оставляли сомнения. Но он не рискнул затеять спор с Жукой Флоренсио. Пора уходить. Беатрис, наверное, уже не придет. Куда ему теперь направиться? Домой или побродить по городу? А может, спросить у ньи Венансии о Беатрис? Это глупо, она ведь, как все женщины, еще заподозрит его в чем-нибудь. Уже в передней он поинтересовался, как подвигается у Жуки новая книга. Жука заулыбался, вытер вспотевший лоб. Это был самый приятный вопрос, какой он мог услышать. Вообще-то Вьегас, на его взгляд, юноша положительный, внушает доверие. Скоро выйдет очередная книга Жуки — «Очерки прямо из-под пера». Краткий, но убедительный анализ основных событий жизни в Миндело. Возможно, эти очерки послужат основой большого романа. Он мечтает создать зарисовки местного быта, подобно Эсе[8], изображавшему некогда высшее общество португальской столицы.
Прапорщик с видимым сочувствием кивал головой, но втайне разговор этот его лишь забавлял. Отлично представлял он себе, что за книги пишет Жука Флоренсио. И ему ничего не стоило польстить простодушному автору. Чудак, всему-то он верит, всем восхищается, а от самого себя просто в восторге. И Жука был наверху блаженства. Видит бог, думал он, с таким человеком можно и пооткровенничать, излить ему душу. Книги Жуки получили всемирную известность — автор, как мы знаем, сам писал об этом на суперобложках, а теперь он надеялся, что и новая будет иметь немалый успех. Он страшно много работает. Работает без отдыха, не зная устали. Он, как истый интеллигент, чувствует себя лично ответственным за все происходящее, особенно за события на Островах Зеленого Мыса. Прапорщик Вьегас слушал молча, но в его душе нарастало раздражение.
Прощальное рукопожатие скрепило их дружбу. Разумеется, так считал лишь Жука Флоренсио. Нья Венансия поспешно вернулась из кухни, извиняясь за свое отсутствие. Она поблагодарила их за нанесенный ей визит.
По пустынным улицам ветер гнал клубы красноватой пыли. В подворотне укрылась парочка влюбленных. Из казарм доносились звуки трубы. Где-то разучивали на пианино морну. Прохожих не было. Выгляни из окна хотя бы вон та незнакомая девушка, что стоит спиной к подоконнику, она еще острее почувствовала бы скуку и одиночество провинциального городка. Так тоскливо было у всех на душе. Ничто не могло
