Час отплытия - Мануэл Феррейра

в гости к Венансии не поболтать, а совсем с другой целью. Ему не терпелось увидеть Беатрис, и в глубине души он надеялся, что она вот-вот выйдет. Но Беатрис все не появлялась, и он попросил разрешения откланяться. Так скоро? Оставайтесь чай пить. Но прапорщик Вьегас не мог скрыть своего разочарования.

Радость жизни для прапорщика заключалась в беседах с друзьями. Мыслимо ли жить без товарищей, без общения с приятными людьми? Минделу городок тихий, однако чрезмерная тишина тоже утомительна. Только частые встречи и нескончаемые разговоры с приятелями помогают коротать долгие вечера. Нья Венансия всегда была женщиной общительной, у нее часто собирались гости, а иногда она любила посидеть на скамейке перед домом. Она объездила полсвета, часто бывала в Лиссабоне, но все-таки, на ее взгляд, ничто не могло сравниться с Островами Зеленого Мыса, с ее родным Сан-Висенти. «Добрый день, нья Венансия», «Добрый вечер, нья Венансия, как она, жизнь-то?», «Как самочувствие, нья Венансия?», «Как поживают ваши племянники, нья Венансия? Они вам пишут из Америки? Как-нибудь на днях заскочу к вам в гости. Всего доброго, нья Венансия». И все это говорится с проникновенной теплотой, такое только на родине и возможно. Потому что она знает здесь всех и каждого и все знают и любят ее. Спокойная жизнь, расцвеченная маленькими приятными неожиданностями. Широкий круг знакомых, близкие, друзья превратили заштатный провинциальный городок с нелепыми порой обычаями и привычками в лучший на свете. Кто бы знался с ней в огромном людском муравейнике Лиссабоне, кроме пяти-шести подруг, живущих в разных концах города? Многим из соотечественниц ньи Венансии Португалия казалась землей обетованной, но не раз они находили там свою погибель. И замужние, и одинокие. Конечно, где можно лучше, чем в Лиссабоне, отдохнуть и повеселиться месяц-другой? Но что ни говорите, ничто не сравнится с нашим родным Сан-Висенти.

Прапорщик выпил чаю, отведал медовых булочек и уже собрался распрощаться, но в этот момент раздался стук в дверь, и сердце у него в груди бешено забилось. Нья Венансия пошла открывать.

— Ах, дорогой, сколько лет, сколько зим!

Опять неудача! Это не Беатрис. И все-таки Вьегас остался. Хотел ли он дождаться прихода девушки или завязать знакомство с новым человеком? Прапорщик, пожалуй, и сам не сумел бы ответить на этот вопрос.

— Вы знакомы? — спросила нья Венансия, представляя их друг другу.

11

Это был ньо Жука. На кухне Жоана проворчала себе под нос: «Жука Флоренсио явился. Только его здесь не хватало!» Он оставил в прихожей цилиндр, делавший его похожим на дипломата, и, опираясь на трость, вошел в гостиную с такой непринужденной самоуверенностью, точно находился у себя дома.

Завидя прапорщика, Жука начал рисоваться.

— Жара просто невыносимая! — воскликнул он, вытирая пот со лба. — Хорошо бы сейчас очутиться в Лиссабоне, на пляжах Капарики или Эсторила[7].

Прапорщик оглядел Жуку. Высокого роста, нескладный, даже уродливый, глаза навыкате.

— Вы бывали в Португалии?

— Я всего два месяца как возвратился оттуда. — И Жука самодовольно ухмыльнулся.

В те времена поездки в метрополию были привилегией избранных.

— Всякий раз, как у меня выдается свободная неделька, я направляю свои стопы в Лиссабон. Я чувствую себя там как дома. В последний раз я бродил по Капарике и завязал там знакомство с главным редактором «О Секуло». Теперь я пишу для этой газеты очерки о наших Островах — там целая страница посвящена заморским провинциям. А еще, между прочим, я подружился с одним графом из Обидоса. Лиссабон — замечательный город, мой друг. Представляю, как вы по нему скучаете. Ведь здесь не жизнь, а прямо тоска смертная.

— Знаете, Жука, — вступила в разговор Венансия, — мы только что говорили о кризисе, который переживает страна.

— Кстати, каково ваше мнение о вчерашнем выступлении министра? — спросил прапорщик Жуку.

— Верно, дорогой мой, очень верно подмечено.

Жука был абсолютно уверен в том, что новый знакомый разделяет его мнение. Ведь если здесь, на Островах Зеленого Мыса, и встречались недовольные этой речью, то в Лиссабоне, — так он полагал, — их быть не могло, тем более среди военных, к которым принадлежал Вьегас.

— Видите ли, положительных качеств у зеленомысцев хоть отбавляй, однако нам определенно не хватает инициативы. Народ у нас вялый, апатичный. Его превосходительство нащупал наше слабое место. Вот именно, сеньор. Море, омывающее Острова, удивительно богато рыбой, а рыболовством креолы почти не занимаются. Что мы предприняли, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки? Откровенно говоря, ничего, положительным образом ничего. Невероятно, но факт. А как известно, правда глаза колет. Что скрывать, мы самые настоящие лодыри и бездельники.

— Но почему вы сводите проблему кризиса только к рыболовству?

— Просто к слову пришлось, друг мой. Можно привести множество других примеров. У нас, как вы знаете, изобилие фруктов. Бананы. Апельсины. А прилагаем ли мы усилия, чтобы выращивать их и экспортировать?

Прапорщик Вьегас более или менее разбирался в положении дел на архипелаге. Редкие дожди, аварийное состояние портов и дорог, отсутствие оросительных систем, медленное развитие индустрии — все эти наболевшие проблемы он перечислил Жуке Флоренсио. Но тот упорно стоял на своем.

— Видите ли, и Рим не сразу строился, ведь так? Министр прав, и я не согласен с вашими возражениями. Море кишит рыбой, а мы едва ли не на краю гибели. Я уже выбился из сил, доказывая это с пеной у рта, и порой мне кажется, что у моих соотечественников шоры на глазах.

Доводы Жуки показались прапорщику весьма неубедительными. Венансию они тоже не очень-то вдохновили. Неужели Жука полагает, что стоит начать ловить рыбу — и голод, точно по мановению волшебной палочки, исчезнет? Как бы не так! А засухи? А отсталое сельское хозяйство? Зачем, однако, продолжать бесполезный спор, если Жука уперся на своем и его невозможно разубедить? Единственное, к чему сейчас стремился Жука Флоренсио, — это сохранить душевное равновесие, а взгляды его лишь отражали позицию тех, кто находится у кормила власти. Вьегас мгновенно раскусил Жуку, приспособленца до мозга костей, человека, придерживающегося наиболее выгодного для себя образа мыслей. Такое же впечатление давно сложилось и у Венансии — наивной дурочкой ее нельзя было назвать.

Служанка принесла чай и булочки. Разговоры о кризисе и о речи министра, произнесенной в актовом зале лицея для элиты, прекратились сами собой. Гости с удовольствием болтали о пустяках: о невыносимой жаре, о том, что ветер поднимает клубы пыли, о великолепном аргентинском печенье — теперь такая редкость! — о непревзойденном английском шоколаде — Жука прямо-таки обожает его; о гигантской акуле — в прошлое