Взгляд на жизнь, или Охота на птицу удачи - Дан Борисов

Почему-то в питерском зоосаде гораздо веселее. Мне кажется зверям там лучше даже, чем в Нью-Джерси, где они живут практически на свободе.

Одним словом, про зоопарк мне говорить не хочется.

10. «Свои» животные

Первые «свои» животные у меня появились в Туле.

На самом деле, понятие «свои» для живых существ весьма относительно. Вот, например, что говорит по этому поводу Лев Толстой от имени пегого мерина Холстомера:

«…для меня совершенно было темно тогда, что такое значили слова: СВОЕГО, его жеребенка, из которых я видел, что люди предполагали какую-то связь между мною и конюшим. В чем состояла эта связь, я никак не мог понять тогда. Только гораздо уже после, когда меня отделили от других лошадей, я понял, что это значило. Тогда же я никак не мог понять, что такое значило то, что меня называли собственностью человека. Слова: моя лошадь, относимые ко мне, живой лошади, казались мне так же странны, как слова: моя земля, мой воздух, моя вода.

Есть люди, которые землю называют своею, а никогда не видали этой земли и никогда по ней не проходили. Есть люди, которые других людей называют своими, а никогда не видали этих людей; и все отношение их к этим людям состоит в том, что они делают им зло. Есть люди, которые женщин называют своими женщинами или женами, а женщины эти живут с другими мужчинами. И люди стремятся в жизни не к тому, чтобы делать то, что они считают хорошим, а к тому, чтобы называть как можно больше вещей своими. Я убежден теперь, что в этом-то и состоит существенное различие людей от нас. И потому, не говоря уже о других наших преимуществах перед людьми, мы уже по одному этому смело можем сказать, что стоим в лестнице живых существ выше, чем люди: деятельность людей – по крайней мере, тех, с которыми я был в сношениях, руководима словами, наша же – делом… Это открытие сильно поразило меня и вместе с теми мыслями и суждениями, которые вызывала в людях моя пегая масть, и с задумчивостью, вызванною во мне изменою моей матери, заставило меня сделаться тем серьезным и глубокомысленным мерином, которым я есмь.»

Впрочем, всё в этом мире относительно. Мы не можем не употреблять слов «мой», «свой» и т. п. и не все согласны с тем, что животные могут что-то думать по этому поводу. Хотя, я лично считаю, что могут, но думают по-разному. Мне кажется, что собаки, например, ничуть не против, когда их называют своими, а кошки этого терпеть не могут. Кошка думает, что не она твоя кошка, а ты её кормилец, поэтому с тебя нужно постоянно что-то требовать.

Собак у нас в Туле никогда не было. Да и соседи мало кто держал цепных псов, видно охранять особо нечего было. А просто так кормить собаку считали накладным.

Нашу рыжую корову Зорьку я совсем не помню – маленький еще был, когда хрущевский волюнтаризм запретил держать коров в городах.

Главными домашними животными у нас были куры. Их было десятка полтора во главе с петухом. Они ночевали в сарае на жердочках над поросячьим закутком. Это называлось «насест» или «нашест», второе казалось более правильным, потому что жердочки ведь можно назвать шестами. Ночью они сидели тихо и только слегка поквохтывали, когда проходишь мимо них в туалет.

Утром, когда дверь сарая открывалась, куры завтракали пшеничным зерном и водой рядом с поросячьей лоханкой, из уголков которой добирали заодно недоеденное поросенком с вечера, потом осторожно выглядывали во двор и, предводительствуемые петухом отправлялись на улицу.

Я любил наблюдать за курами, сидя на лавочке во дворе. Днём они ходили периодически в сарай, чтобы напиться. Ходили по одной или парами. Входят в калитку, высоко задрав голову, важно, но на подходе к скамейке начинают волноваться, замедлять ход, потом, наклонив голову и раскрылетившись, быстро пробегут мимо и опять принимают вальяжный вид. Дворик у нас был длинный, но узкий обойти безопасно у них не получалось. А нам же, детям хотелось поймать курицу и подержать её на руках. Курам это не очень нравилось.

Но и просто наблюдать за ними было интересно. Вот курица подходит к поилке. Не по прямой идет, а слегка наискосок, потом вдруг повернется, наклониться, наберет воды в клюв, вытянет шею вверх, проглотит и опять наклоняется. Напьется, проскрипит что-то довольное и направляется на улицу к народу. Там у них своя территория. Если кто зайдет дальше, чем нужно, петух вернет.

Куры у нас всегда были белые, а петухи чаще красные, большие. Помню только двух белых петухов, оба были клевачие и быстро попали в суп.

Петуха с соседским не спутаешь, а куры были помечены синей полоской на шее.

Куры считаются самыми глупыми из домашней живности. Может это и правда, но где критерий? Мы часто называем и людей дураками, но как отличить глупого от умного? Чаще всего мы называем дураком того, чьё мнение не соответствует нашему. Не понимает, что мы умные, значит дурак. Но это ведь неверно. Кто доказал, что в нашем мнении заложена истина? Видимо критерий нужно искать другой. Я, например, считаю, что есть такой критерий, верней признак. И признак этот – непомерная важность. Только дурак может всерьёз думать, что он умней и лучше всех остальных.

Конец ознакомительного фрагмента.