Состояние аффекта - Ева Львова

Больше я ни о чем не спрашивала, а рысцой трусила за изящной спиной Екатерины Андреевны. Бабушкина подруга имела спортивную фигуру, которой позавидовала бы любая юная девушка, светлые волосы, забранные в пучок, и миловидное лицо с приветливой улыбкой, которая сейчас покинула ее лицо, сделав его сосредоточенным и суровым.

На проходной Меллина не только предъявила охраннику пропуск, но и приложила к детектору руку, после чего сканер, установленный на уровне лица человека среднего роста, отсканировал сетчатку ее глаза. И только тогда начальница экспериментальной лаборатории смогла попасть в здание института. То же самое проделали и со мной, вот только я так и не поняла, с чем приборам следовало сравнивать отпечатки пальцев и рисунок глазной сетчатки, ведь у них не было моих данных. Или все-таки были? Если отец говорил правду и я действительно была подопытным кроликом, то в стенах института, вне всякого сомнения, хранились мои физиологические параметры. Хотя, может, мои антропометрические показатели собирались просто-напросто приобщить к базе данных посетителей института, если, конечно, таковая имелась.

Миновав проходную, мы торопливо пробежали по вытертым плитам мраморного пола до центра коридора и едва успели запрыгнуть в просторную кабину лифта, где уже толпились с десяток человек. Дверцы за нами медленно закрылись, и перегруженная кабина, задрожав, медленно поползла вверх. Лифт останавливался на каждом этаже, выпуская по одному-два человека, и до последнего этажа мы с Екатериной Андреевной добрались вдвоем.

– Мне на секунду нужно заглянуть в лабораторию, подожди в коридоре, – распорядилась Меллина и скрылась за раздвижными дверями.

Потоптавшись на месте минут пять, я неторопливо двинулась по коридору, на ходу проверяя, все ли двери заперты. Оказавшись в институте экспериментальной биофизики, я не собиралась упускать блестящую возможность осмотреть секретный объект, на который при других обстоятельствах и попасть не мечтала. Третья по счету дверь оказалась открыта. Толкнув ее, я очутилась в залитом электрическим светом зале, заставленном различной аппаратурой. Стеклянная стена отгораживала помещение от белой комнаты с железной койкой и письменным столом, за которым сидела женщина в спортивном костюме и что-то быстро писала. Высокая стопка исписанных листов занимала левый край стола, справа лежала чистая бумага, куда постоянно тянулась рука женщины за новым листком. Меня она не заметила – должно быть, стекло было прозрачным только с этой стороны. Оторвавшись от созерцания пишущей, я огляделась вокруг, увидела у стены чей-то рабочий стол, заваленный папками, и поспешно направилась к нему, но меня остановил недовольный мужской голос.

– Ну наконец-то! – едко проговорили за моей спиной. – Вы новенькая, что ли?

Обернувшись, я увидела лысого мужчину в очках и белом халате, сжимавшего в руках длинные распечатки с какими-то диаграммами.

– Лаборантки у Меллиной не слишком расторопны, – усмехнулся он. – Результаты по Лужиной были готовы еще полчаса назад, где вы ходите – я не понимаю!

Всучив мне метровые простыни, исписанные кривыми осциллографа, он важно удалился в соседнее помещение, и я могла видеть, как сотрудник лаборатории склонился над работающей в поте лица женщиной и стал внимательно вчитываться в ее записи. Затем надел ей на голову стальной обруч, от которого тянулись к стене разноцветные проводки, и, вернувшись в зал с приборами, уселся перед экраном, на котором тут же замелькали цифры и знаки.

– Агата! – донеслось из коридора, и я со всех ног устремилась на зов.

Екатерина Андреевна Меллина шла мне навстречу по коридору, и лицо ее не выражало ничего хорошего. Упреждая удар соперника, я торопливо заговорила, протягивая диаграммы:

– Честное слово, я всего лишь стояла у лифта, а лысый дядечка в очках поманил меня из своего кабинета. Я подумала, что ему нужна моя помощь, а он, оказывается, принял меня за лаборантку и попросил передать вам эти бумаги. Сказал, что это результаты по Лужиной.

И, решив до конца прикидываться дурочкой, я доверчиво взглянула на подзащитную и наивно осведомилась:

– Лужина – это женщина за стеклом, да?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – недовольно поморщилась клиентка, забирая распечатки у меня из рук. – Нужно поторапливаться, у нас осталось на все про все сорок минут.

Передав бумаги стоящей в дверях лаборатории девушке, Екатерина Андреевна подхватила меня под руку и увлекла за собой в сторону лифта. Спустившись на три этажа ниже, мы оказались перед стеклянным «аквариумом», на котором красовалась табличка: «Отдел кадров». В центре помещения возвышался длинный стол, аккуратно расставленные вокруг него стулья были задвинуты под столешницу. Остальное пространство рабочего «аквариума» было поделено на три клетушки. В двух сидели сотрудницы отдела кадров, третий закуток – побольше и посветлее – пустовал. Заведующая экспериментальной лабораторией решительно распахнула стеклянную дверь и с порога объявила:

– Наталья, Светлана Ивановна, прошу вас пройти в переговорную.

Женщины неохотно поднялись со своих мест и, покинув кельи, двинулись к общему столу. Они устроились на соседних стульях, держась одной командой, напротив уселась Екатерина Андреевна и, кивнув мне на стул рядом с собой, заговорила:

– Вот, девушки, как и обещала, я привела к вам своего адвоката. Зовут ее Агата Львовна, и очень вас прошу, уделите нам пару минут!

– Добрый день, я сразу перейду к делу, – выкладывая из сумки на стол смартфон, ручку и блокнот, заговорила я. – Убийство вашей начальницы произошло в понедельник вечером. Кто-нибудь помнит, может, в этот день случилось что-то из ряда вон выходящее?

– Случилось, – тут же кивнула головой короткостриженая девица в брючном костюме. – Как только я пришла на работу, Ольга Петровна тут же попросила сигарету и отправилась в курилку, хотя до этого за ней ничего подобного не замечалось. Она не курит уже пять лет.

– Да, точно, я тоже заметила, что наша Ольга сильно возбуждена, – подхватила полная женщина в длинной кашемировой юбке и белой блузе. Чувствовалось, что в институте строго следят за дресс-кодом и не позволяют сотрудникам даже в такую жару расхаживать в веселеньких летних платьицах и легкомысленных брючках. – Ольга весь день качала головой, как будто не могла во что-то поверить, а когда мы шли с ней на обед, она сказала: «Представляешь, Света, я встретила утром на автобусной остановке одного человека, которого не видела лет двадцать. Он здесь работал в экспериментальной лаборатории над проектом Фишмана и мне очень нравился – если бы позвал замуж, точно бы выскочила за него. Но в институте этот персонаж пользовался бешеной популярностью у дам и лично меня в упор не замечал, поэтому я и сижу в старых девах». Я не стала расспрашивать, что да как, все-таки у нас с Ольгой Петровной были не те отношения, чтобы лезть друг другу в душу.

– Вот-вот, и мне она то же самое рассказала, – подхватила Наталья. – Но я в отличие от вас, Светлана Ивановна, спросила нашу начальницу, кто же этот таинственный принц, в которого были влюблены все здешние дамы? И знаете, что она мне ответила? Она сказала: «Это, Наташенька, самый необычный человек, которого я когда-либо знала». И еще сказала: «Расскажу Катерине, ни за что не поверит!»

– И это все? – разочарованно протянула я, уже открывшая блокнот на чистой страничке и приготовившаяся записывать фамилию таинственного незнакомца.

– Ну да, – тряхнула короткими волосами Наталья. И с любопытством уточнила: – Ну, Екатерина Андреевна, и кто он? Вам Ольга не говорила?

– Нет, к сожалению, не успела. Я ушла на прогревание, а когда вернулась, Оли уже не было в живых.

– Ну надо же, как обидно! – расстроилась подчиненная погибшей. – Могла бы сказать хоть кому-нибудь из нас его имя, а теперь ломай голову!

Было заметно, что разговор Меллиной неприятен. Екатерина Андреевна демонстративно подтянула вверх рукав блузки и красноречиво взглянула на часы. Я тут же принялась складывать вещи обратно в сумку, приговаривая:

– Если не возражаете, я взгляну на рабочее место убитой. А вас я пока попрошу подготовить мне личные дела сотрудников, работавших над проектом Фишмана.

– Это невозможно, – категорично проговорила Светлана Ивановна. – Личные дела сотрудников по проекту Фишмана утром затребовала головная организация.

– Ну да, – поддакнула Наталья. – Из «Сигмы» прислали курьера, и мы ему передали все шесть папок.

– Можете выписать хотя бы фамилии этих людей? – уточнила я.

– Простите, Агата Львовна, но нам не нужны неприятности, – откликнулась разбитная Наталья. – Екатерина Андреевна, если захочет, может назвать этих людей: она тоже работала над проектом Фишмана и лучше нас знает своих коллег.

Меллина невесело усмехнулась, наблюдая, как я исследую стол ее погибшей подруги, и Наталья, заметив этот взгляд, сказала: