Загадка лондонского Мясника - Тони Парсонс

Очаровательно, подумал я, когда она обратила такой же любезный взгляд на два обнаженных трупа, лежавших на столах из нержавеющей стали.

– Наш таинственный незнакомец, – сказала Эльза, кивая на истощенного наркотиками бродягу. – Зовут его Адам Джонс. Родился под Новый год в семьдесят третьем. Убит десятого октября две тысячи восьмого.

Она показала на холеное тело банкира.

– Хьюго Бака вы уже знаете. Родился седьмого января семьдесят третьего, убит девятого октября две тысячи восьмого.

Эльза замолчала. Мы с Мэллори смотрели на тела.

Родились с разницей в неделю, умерли с разницей в сутки. Но что еще связывало этих людей, кроме жутких ран, которые черными щелями зияли на горле? Ведь они словно прибыли с разных планет.

Даже после смерти Хьюго Бак выглядел как спортсмен-любитель, который только начал накапливать жирок. Это было тело человека, который регулярно занимался в тренажерке, где за пятьдесят фунтов в час на него покрикивал персональный тренер. Но годы шли, банкир обедал в дорогих ресторанах, часто выпивал с партнерами и друзьями.

Жену избивал, ублюдок, подумал я.

Джонс, наоборот, дошел до последней степени истощения – жалкий мешок с костями, измаранный уродливыми тату. На руках – рубцы поврежденной ткани, гнусные памятки от множества игл. Он выглядел дряхлым стариком, словно впрыскивал в вену не только разные вещества, но и годы.

Меня пробрала дрожь.

Тут было чуть выше ноля градусов. Глядя на трупы, я не чувствовал ничего, кроме нетерпения. Души отлетели, в холодной комнате остались лишь их пустые, искалеченные оболочки.

– Первые четыре вопроса смерти, – начала Эльза Ольсен. – Причина. Орудие. Характер. Время. – Она мило улыбнулась. – Последний, пятый вопрос, кто преступник, я оставлю вам, джентльмены. И леди. – Эльза кивнула инспектору Уайтстоун. – Причиной смерти обоих мужчин стало удушье.

– Не потеря крови? – спросил Мэллори.

Эльза покачала головой:

– Удар ножом вызвал сильнейшее кровотечение. Это быстрая и тихая смерть, после которой много хлопот с уборкой. Когда рассекли артерию, сначала брызнула струя, потом кровь хлынула рекой. Как вы заметили, убийца перерезал дыхательное горло, поэтому кричать было невозможно – попросту нечем. Но перерезали не только трахею. Сонную артерию и яремную вену – тоже. Оба мужчины умерли почти мгновенно, однако ни тот, ни другой не могли истечь кровью, потому что быстро задохнулись.

Как все скандинавы, живущие за границей, Эльза свободно говорила по-английски. Она была родом из Норвегии. Лет сорока, высокая, стройная, темноволосая и голубоглазая – одна из тех, кто опровергает стереотип о нордических блондинах и блондинках. Мэллори признавался мне, что Эльза – его любимый патологоанатом, потому что она говорит о мертвых не как о трупах, а как о людях, которые когда-то жили. По его словам, так делают не все.

– Оружия у нас нет, – сказал старший инспектор. – Мы даже не представляем, чем их убили. Какой нож сможет разрезать горло подобным образом?

– Длинный, узкий, острый, как бритва, – ответила Эльза, глядя на черную щель, из-за которой шея Хьюго Бака стала похожа на почтовый ящик.

Крови на теле не осталось, лишь от уха до уха тянулся черный надрез.

– Убийца стоял у жертвы за спиной, это видно по классическому длинному разрезу. Оружие – нечто вроде короткого, обоюдоострого меча или длинного скальпеля. Что-то с острым концом и хорошо заточенное, ведь края раны безупречны. Разорванная артерия сокращается и сдерживает кровотечение, но разрезанная – кровоточит без остановки… Характер смерти – убийство, – добавила она, помолчав.

– Время? – спросила Уайтстоун.

– Что касается Хьюго Бака, то после смерти температура тела была тридцать шесть целых и одиннадцать сотых по Цельсию. Чуть ниже нормальной. У Джонса – тридцать пять градусов. Но мистер Джонс умер на улице, а банкир – в кабинете.

– И на открытом воздухе тела остывают быстрее, – сказала Уайтстоун, глядя на Гейна.

– Адама Джонса нашли вечером, в начале восьмого, – сказала Эльза. – Думаю, его убили между пятью и семью. Хьюго Бака обнаружили в шесть. Он умер между четырьмя и шестью утра.

– Двухчасовой интервал? Решила себе соломки подстелить, да? – Мэллори улыбнулся. – А я думаю, обоих обнаружили почти сразу после убийства. Оба погибли незадолго до того, как мы прибыли на место.

Эльза подняла руки – безупречная хозяйка, которая старается не допустить неприятной сцены.

– Точное время назвать невозможно. Вы это знаете не хуже меня.

– Не будем слишком строгими, – сказал Мэллори, по-прежнему улыбаясь. – Время смерти может оправдать человека или приговорить его. Поэтому здесь наши коллеги, судмедэксперты, не склонны строить догадки.

– А детективы отчаянно желают точности, – ответила Эльза.

– Следов борьбы не осталось? – спросил ее Гейн. – Я их не вижу.

– Их нет. У жертв не было ни сил, ни возможности себя защитить. – Эльза поглядела на тело бродяги. – Правда, у мистера Джонса я заметила несколько старых порезов, синяков и ссадин, оставшихся после более ранних инцидентов.

– Улица берет свое, – сказал я. – Нет признаков передозировки? В момент смерти он ничего не употреблял?

Эльза покачала головой.

– Как ни странно, нет. – В ее голосе мелькнула нотка сожаления. – В крови мистера Джонса не содержалось наркотиков. Он хотел изменить свою жизнь, несмотря на то что мы видим.

А видели мы измученные вены – дорожки уколов, миниатюрные рельсы героиновой зависимости. Они уже поблекли.

– Мне кажется, он пытался завязать, – сказала Эльза. – И не раз. – Она виновато улыбнулась. – Если я начну делать вашу работу, вы меня остановите, ладно?

– Знак Зодиака? – спросил старший инспектор.

Эльза широко раскрыла глаза:

– Телец. Об этом свидетельствует гобой, о котором вы упоминали в заметках. Тельцы очень музыкальны. Да отстаньте же от меня, Мэллори!

Все рассмеялись.

Я наклонился и осмотрел шею Адама Джонса, потом – Хьюго Бака. По длине, глубине и цвету раны были совершенно одинаковыми.

– Один разрез, – сказал я. – Один разрез в правильно выбранном месте.

– Порой и одного хватает, – отозвался Мэллори. – Заговорщики нанесли Цезарю двадцать три раны. Но римский врач, который его осматривал, заключил, что Цезарь выжил бы, если бы один из ударов не попал в сердце.

Эльза показала на швы, оставшиеся на телах там, где она разрезала их, чтобы изучить содержимое желудков.

– Как видно по сжатым кулакам, в момент смерти у мистера Бака случился трупный спазм. То, что вы любите называть Помпейским моментом, инспектор. Однако с мистером Джонсом дело обстоит иначе. Окоченели у него только ноги. Как вы знаете, обычно тела застывают в течение двух часов. Если только какая-нибудь часть тела не тратит энергию. В этом случае происходит химическая реакция – потеря аденозинтрифосфата, или АТФ, – вследствие которой мышцы затвердевают и сокращаются. Поэтому окоченение ног означает одно – перед смертью их мышцы очень активно работали.

Мы посмотрели на тело Адама Джонса.

– Выходит, он бежал, – сказал Мэллори. – Нет…

– Убегал, – закончил я.

Ольсен улыбнулась мне, как учительница – лучшему ученику, и протянула что-то, будто вручая награду.

– Это принадлежало банкиру. – Она уронила мне в ладонь какую-то штуковину.

Я разжал пальцы. На меня, точно из могилы, таращился твердый голубой шарик.

– У Хьюго Бака был стеклянный глаз, – сказала Эльза.

Шесть

Вечерело. Я припарковался неподалеку от Риджентс-парк. В буйстве красного и золотого цветов деревья были прекрасны, до листопада еще оставалось время. Правда, совсем немного, подумал я, направляясь к стеклянным дверям многоквартирного дома и жалея, что не надел пальто. Холодало прямо на глазах.

Консьерж безропотно меня впустил. Миссис Бак снова была в халате. Я все не мог решить, рановато сейчас для него или слишком поздно. Однако на этот раз волосы Наташи были сухими. И она оказалась не одна.

Через гостиную прошел мужчина с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой. Я узнал шофера из черного «мерса». Даже несмотря на то, что он был в трусах.

– Вы поздно, – сказала миссис Бак.

– Я всего на минуту.

Шофер подошел к двери, потягивая шампанское. Он стал на ступеньку выше в этом мире.

– Какие-то проблемы?

– Пока нет, – ответил я. – Но если захочешь, будут.

– Я подожду в другой комнате.

Шофер с бокалом ушел. Умница.

– Расскажите мне про искусственный глаз вашего мужа, – попросил я.

– Что именно вы хотите знать?

– Как он его потерял?

– В школе. Получил ногой в лицо во время матча по регби. Хьюго был прирожденным спортсменом, – с гордостью сказала она. – Все английские игры – регби, крикет, теннис, футбол – давались ему легко.