Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год - Вокруг Света

Они пошли дальше, только Мерц оглянулся на всякий случаи — рыбак все еще кивал, не мог остановиться. Торайк посмотрел, и как-то показалось: рыбак злорадствует. Кивает: «Давай, давай иди!» «Не нравится мне это», — сказал Мерц и посмотрел вперед.

Они обогнули скалу, и тут из-за кустов поднялись солдаты. Если бы патруль — двух врагов Мерц укладывал, сталкивая лбами. Но тут на них навели десяток автоматов. Торайк посмотрел по сторонам — бог ты мой! — со всех сторон...

«М-да», — сказал Гонсалес. Солдат подошел к Мерцу, ткнул автоматом в грудь: «Контрабандист?» — «Крестьянин», — ответил Мерц. «Покажи руки, крестьянин». Мерц изменился в лице. «Вот так», — сказал солдат, но не ударил. «А ты?» — спросил он Гонсалеса. Тот молчал. Солдат влепил ему оплеуху — Торайк увидел, как на лице товарища отпечаталась белая пятерня и мгновенно щека стала красной. «Контрабандист?!» Солдат был худой, черный от солнца, осатанелый от усталости. «Это коммунист, — сказал другой. — Я его знаю, он у них главный». Офицер отодвинул солдата: «Вот как?» — и ударил Гонсалеса в пах. Торайк увидел, как скорчился и упал его товарищ. Пятеро солдат вязали Мерца. Офицер пинал Гонсалеса в лицо, пританцовывая, — казалось, он начинает игру в футбол. Потом откуда-то взялся рыбак. Его окружили солдаты, и Мерц крикнул ему: «Сволочь!»

С Торайком почему-то ничего не сделали — дали коленом под зад (с их стороны это было почти вежливо): «Иди!» Он пошел. Невыносимо было слышать, как волокут по камням Гонсалеса. Потом он увидел корабль. Офицер сказал: «Мы устроим вам чилийскую прогулку». Подвели к трапу, и тут Торайк изведал, как подгоняют прикладом. Потом их спихнули в трюм. Гонсалеса бросили на палубе, облили водой, избили, когда пришел в себя, и столкнули туда же. Руки его связали мокрой веревкой, свободный конец оставили наверху. «Ну что?» — спросил Мерц. «Ничего, — ответил Гонсалес. — Задания не выполнили, вот что». — «Теперь кого?» — спросил Мерц. «А я знаю?» — усмехнулся Гонсалес. Он приподнялся на локте. «Вот что, ребята. — Он говорил с трудом. — Будут спрашивать, говорите правду. Ты из города, а ты из леса. Ты, Хоакин, неплохо жил, но допекла диктатура. А ты, мышонок... Тебе просто повезло: пришли миссионеры и забрали у мамочки для бога. Остальные отправились к нему прямиком — деревня подохла с голоду. Почему же ты с нами, не у попов? А все будут с нами — дай только разобраться. Там разные солдаты — сегодня с ними, завтра могут быть с нами. Пусть хоть один запнется, хоть один задумается... А насчет задания — хоть умри...» — «А я вообще ничего не знаю», — сказал Торайк. «Да ну? — изумился Гонсалес. — Какая овечка!» Поманил его пальцем — Торайк наклонился к изуродованному лицу: «Держись, малыш». И это . были его последние слова. Потом его вытаскивали из трюма, а когда бросали назад, он уже не мог говорить.

Офицер сказал им в темноту: «Бросайте жребий — кому завтра». Но на завтра их не тронули — сказали, что все еще впереди, на берегу...

— Вставай! — Мерц тряс его за плечи.

— Да, — сказал Торайк. — Я сейчас. Уже?

— Тише, дурень! Скоро уже, вот-вот.

Они прислушались, как звери в лесу, хотя сквозь гул машины и содрогание корпуса ничего нельзя было разобрать. Качка усилилась, похоже, близился шторм.

— Послушай, Хоакин... — Торайк подбирал слова. — А если там будут два солдата?

— Почему два? — удивился Мерц. Он все рассчитал: вчера был один.

— Ну ладно, один. А дальше? Они же схватят нас на палубе...

— Труса празднуешь? Завтра нас повесят. Или прибьют, как Гонсалеса, понял? Значит, так, — снова горячо зашептал Мерц, — солдат открывает люк — ты сразу становишься сюда. Он светит — нас нет. Тогда он просовывает голову, а я в ту же секунду прыгаю тебе на плечи — и на него!

— Он заорет... — усомнился Торайк.

— Не успеет! Просто не сообразит, что произошло. Я прибью его, и тут же — понял? — ты хватаешь автомат, я штык. Ты становишься на солдата — вот так. Я прыгаю тебе на плечи — и туда!

«Мама, спаси меня», — подумал Торайк. И услышал, как молится Мерц:

— Я, Хоакин Мерц, из батальона имени Сандино, клянусь...

И Торайк понял, что все кончится на палубе. Катер — это так, приманка — они просто выманивают тебя на палубу катером. Мерц сошел с ума от этой камеры, гула и жажды, и он, Торайк, рехнулся вместе с ним. Ладно, решил Торайк, надо умереть с честью. В катер он не верил. Он верил в автомат...

Все произошло так, как рассчитал Мерц. Торайк отлетел в сторону от удара его ноги, но солдат уже оказался внизу — Мерц ухватил его за волосы и буквально вдернул внутрь. «Быстрее!» — услышал. Торайк и наткнулся на что-то (Мерц уже совал ему автомат). Солдат стонал, мычал как корова: «Мм-м...»

— Сволочь! — сказал ему Мерц и подтащил ближе к люку. — Давай!

Он схватил Торайка железной рукой и швырнул на стонущего солдата.

— Ну? — Он снова уперся в его плечо тяжелой пятой. — Ну!

И вот уже Торайк хватается за его ноги, не разбирая, где правая, где левая, и ему ужасно мешает автомат.

— О-ох!.. — Дрожа от изнеможения, Мерц вытаскивает его на палубу тральщика. В темноте перед ними громоздится силуэт катера.

В эту минуту кто-то спрашивает рядом:

— Антонио, ты куда запропастился?

— Я здесь, — отвечает Мерц и бьет штыком в темноту. На мгновение нож блестит, как рыба. Палуба сильно накреняется, их обдают соленые брызги. «Давай!» — шепчет Мерц, и они бросаются к катеру.

И тут оказывается, что у них не осталось сил вытолкнуть катер из кильблоков. Но Мерц ложится под днище и все-таки находит момент: катер накреняется, Мерц сдвигает его в сторону, и тот соскальзывает вниз. Они прыгают и несколько секунд висят в катере над бездной, как маляры в люльке, — Мерц со стоном перепиливает канат. Второй он успел надрезать раньше, и вот катер сваливается за корму тральщика — обоих с головой обдает соленая вода.

Им невероятно повезло: силуэт корабля стал уже отдаляться, когда завыла сирена и взметнулся сноп прожектора. Но Мерц уже нажал что-то на пульте управления, и они уходили в сторону — далеко-далеко. Вдогонку им открыли огонь, корабль развернулся и пошел в погоню.

— Во! — показал Мерц непристойный жест. — Эта техника лучше!

Однако выручила не техника, а внезапный в этих широтах шквал. За сплошной пеленой дождя и соленых брызг они ушли в другую сторону и затерялись среди волн в ночи.

Поутру над ними пролетел военный самолет, и стало ясно, что жить им осталось недолго.

— Где автомат? — спросил Мерц. Торайк отдал ему автомат и подумал, что мог бы стрелять и сам. Катер шел на полной скорости к северу — Мерц надеялся дотянуть до вод соседней страны. Некоторое время казалось, что они парят над волнами: катер вышел на редан и выскакивал из воды, как дельфин. Потом заглох мотор.

— Так, — сказал Мерц. — Это я не умею.

— А может, кончилось горючее?.. — спросил Торайк.

— Ты прав, мышонок, — сказал Мерц. На горизонте потянулся дымок. — Ну вот и все.

Солнце поднялось в зенит, невероятно хотелось пить.

— Поймаем рыбу? — предложил Торайк.

— Каким образом? — спросил Мерц.

— Не знаю.

— Я тоже.

Установился полный штиль. Они лежали на дне катера и ждали, когда все это хоть как-то кончится.

— Хоакин, — сказал Торайк, — ты думал, что так будет?

— Молчи! — разлепил губы Мерц.

«Я, Хоакин Мерц, клянусь...» Торайк вспомнил, как Мерц подталкивал его к фальшборту: «Ну!» Когда катер вывалился за борт, у Торайка почему-то подкосились ноги. Мерц вцепился ему стальными клешнями в плечи — Торайк почувствовал, что тот раскроет его, как ракушку, и послушно прыгнул в бездну. Он, собственно, даже не понял, почему попал в катер, а не в воду. Было темно, подкатывал шторм, от свежего воздуха Торайк обезумел и растерялся. Мерц не растерялся. Но теперь они лежали на дне катера и вялились на солнце, как дохлая рыба. Невероятно хотелось пить.

Солнце плавно окунулось в океанские воды. Над Торайком зажглась знакомая звезда. Прежде, когда он ее видел, верил, что это добрый знак. «Матерь божья, — подумал он, — спаси нас, мама...» Но почему-то увидел древние лики индейских богов. Это были честные боги, и главный из них спросил: «Ну что, ты понял, Торайк?» — «Да, — ответил Торайк, — я понял. Мы верили им и их святым. А они распяли своего спасителя. Они убили Гонсалеса. Возьмите меня к себе».

Но духи растаяли, и Торайк понял, что еще не время. Невероятно хотелось пить — которые сутки без воды.

На рассвете Мерц начал пригоршнями пить морскую воду. Потом схватил автомат и начал стрелять.

— Ты что делаешь?! — Торайк выбил у него оружие. Как ни странно, Мерц подчинился. Торайк спрятал автомат позади себя и сказал строго: — Не надо. Это мы еще успеем.

Мерц дрожал всем телом и показывал куда-то — что он там видел, Торайк не знал. Потом Мерц умер. Торайк похоронил его в волнах океана. Прошел еще один день. К вечеру над Торайком нависла большая хищная птица. «Нет, — сказал стервятнику Торайк, — я не дамся. Еще не время, я еще живой». Видение исчезло, а Торайк увидел горы, покрытые снегами, и спокойные горные озера. Но ниже в долинах не было ни капли воды — земля растрескалась, и воздух над ней уже не курился. Это были морщины его земли, натруженные руки ее сыновей, губы ее детей, жаждущие добра. Мерц пришел на катер, но Торайк сказал ему: «Уходи. Еще не время — я должен выдержать, я должен остаться». И опять увидел горные озера.