Журнал «Вокруг Света» №11 за 1978 год - Вокруг Света

Сколько раз мы ни проходили мимо горящих слов у входа на выставку: «ЦРУ — подрывная деятельность и преступления», — всегда здесь, у телеэкрана, толпится молодежь. Идут документальные кадры о злодеяниях американской военщины, летят в воздух обломки взорванных зданий, корчатся обожженные напалмом люди, застыли черные мертвые джунгли на разоренной земле...

А высоко над Гаваной взлетают по фасадам небоскребов неоновые хвостатые звезды, вспыхивают слова «Пролетарский интернационализм», в молчаливой клятве бороться за мир на земле вскинуты сжатые кулаки...

Неслышный теплый ветер с океана доносит танцевальные ритмы и веселые возгласы. Гремит музыкой «Ла Рампа» — несколько кварталов кинотеатров, ресторанов, выставок и эстрадных площадок 23-й авеню, — обрушиваясь сверкающим водопадом на набережную Малекон. Даже с высоты небоскреба можно было разглядеть там какие-то странные, ярко раскрашенные сооружения...

На следующий день мы возвращались из клуба советской делегации. Проехав близ замка Чоррера, в устье реки Альмендарес, наш «газик» выскочил на Малекон. В зелени парка имени кубинского генерала Антонио Масео, борца за независимость Кубы, мелькнула небольшая башенка. Это Торредон де Сан Ласаро. Отсюда в прежние времена велось наблюдение за внезапно возникающими в синеве океана пиратскими парусами.

Машина, набирая скорость, плавно вписывается в гигантскую дугу набережной, и тут снова возникают, словно из детского сна, те самые необычные сооружения в несколько этажей, которые мы заметили ночью. Они плавились под тропическим солнцем, истекая красными, зелеными и желтыми цветами. Выл час полуденной сиесты, и на улицах, усыпанных конфетными фантиками и обрывками серпантина, десятки непонятных построек казались стадом диковинных чудовищ, перенесенных по прихоти волшебника из сказок на асфальт города.

— Что это? — спросил я нашего шофера Рафаэля Родригеса.

— Карросы, — сверкнул он улыбкой. — Это такие колесницы. Вечером поедем на карнавал.

Гаванцы ждут карнавала... Возвращаясь вчера из корпункта ТАСС в порт, на наш теплоход «Шота Руставели», мы шли узкими улочками старой Гаваны. Люди сидели на прохладных плитах тротуара у дверей домов, украшенных лозунгами, фестивальными ромашками и пальмами, выходили на улицы целыми семьями, весело перекликались девочки в длинных платьицах. Вдруг впереди, в сквере с фонтанчиком, послышался смех. Показались высокие гибкие девушки в ярких одеждах со множеством оборок и пышными рукавами-буфами. За ними шли музыканты с барабанами на широких лентах, перекинутых через плечо. Город готовился к празднику...

А вечером в день карнавала наш «газик», набитый до отказа журналистами, увешанными фото- и киноаппаратурой, отвалил от теплохода, норовисто прыгая и тормозя в плотном гудящем «автородео» машин весьма разностильных моделей. Лавиной текла разноцветная река людей. Гавана шла на карнавал.

Когда мы останавливаемся, Рафаэль гордо пересчитывает, размахивая рукой, своих пассажиров:

— Один, четыре, семь, десять... шестнадцать! — торжествующе заканчивает он.

Мы идем мимо Фонтана молодежи — гигантского архитектурного ансамбля, раскинувшегося на тысячи квадратных метров. Все эти бассейны с подсвеченной водой, площадки для отдыха, отделанные мрамором, гранитом всевозможных цветов и оттенков, были построены молодыми кубинцами в канун XI фестиваля. У подножия фонтана художник Хуан Морейро запечатлел образы молодости и любви. Кто-то из фотокоров сразу же вскидывает камеру, ловя в объектив влюбленную парочку на фоне фонтана.

Еле пробиваемся на набережную. И еще долго ищем места на помостах для прессы. А центральная часть Малекона — места шествия карнавала, — к нашему облегчению, пустынна. Только на фоне черно-синего портьерного бархата океана цветным бордюром застыли шпалеры гаванцев у бетонного парапета. Все головы повернуты в сторону порта, где возвышается серебряная в свете прожекторов крепость Морро — древний страж Гаванского порта.

Вдруг по напряженной толпе пробежал шорох. «Началось», — промолвил кто-то рядом. Под лучом маяка крепости, рассекающим черноту неба, возникла первая карроса, сияющая огнями. На набережную выдвигается украшенный шарами разных цветов нос великолепной колесницы. А над ней вращается фестивальная ромашка, сверкает белый цветок мира пятью зеркальными бутонами. На мостках карросы кубинские красавицы в белоснежных, длинных, пышно отороченных, распахнутых платьях поют нежную песню о Кубе. Перед гостевой трибуной проходят стройными рядами девушки в развевающихся белых накидках, подбитых красным и синим шелком, барабанщики, оркестр. Над ними множество знамен с фестивальными эмблемами, взлетают вверх сигнальные ракеты, гремят сирены судов на рейде, и взрывается фейерверк, распуская в ночи золотисто-васильковые лепестки. Карнавал открыт.

Появляется многоярусная карроса-дворец, раскрывающая в своих картинах историю Кубы. На ее «этажах» девушки и юноши в костюмах разных эпох. А вокруг, ритмично свиваясь в танце, артисты демонстрируют нелегкий труд земледельца, кивают рогатыми головами быки, гарцуют лошади, выныривают раскрашенные ритуальные маски, странные фигуры передвигаются на ходулях, танцуют с огромными фонарями на длинных шестах, укрепленных на перевязях. Так, кстати, в прежние времена и освещали карнавалы. Сотенные толпы танцоров ритмикой румб и конг рассказывают о радостях и надеждах, которые волновали народ с давних пор. В грозном танце проходят с мотыгами восставшие рабы с плантаций, потрясая чучелом хозяина-помещика.

Плывут одна за другой карросы, представляющие отрасли хозяйства современной Кубы. Вот приближается «остров» со стройными пальмами, вокруг которого мерно наклоняются в трудовом танце рубщики сахарного тростника в полотняных крестьянских одеждах. А следом появляется громадная белейшая голова сахара, освещенная изнутри. Крестьян сменяют танцоры в комбинезонах — рабочие сахарных заводов.

Пять, десять, шестнадцать великолепных колесниц уже проследовали перед нами. Слонят краски, гремят оркестры на карросах, текут часы нескончаемого карнавала.

На ярко освещенной набережной перед гостевыми трибунами разворачивался, как оказалось, не весь карнавал. Когда я попытался двинуться вверх по набережной к порту, то довольно быстро понял всю несостоятельность своего предприятия. Навстречу вдоль Малекона плотной толпой шли гаванцы из разных районов, сопровождая свои колесницы. Они кричали что-то ободряющее танцорам в красных, желтых, синих одеждах, называли их по именам, отбивали ладонями ритм, кидали цветы, словом, «болели» за своих и, естественно, сами отплясывали зажигательные кубинские румбы. В карнавальную ночь веселился и танцевал весь город.

Гавана — Москва В. Александров, наш спец. корр.

Комментарий к карнавалу

Наш специальный корреспондент на фестивале Л. Пешкова обратилась к известному исследователю карнавалов, музыковеду и фольклористу Архелиерсу Леону, руководителю отдела музыки «Каса де лас Америкас» — Дома Америк в Гаване, с просьбой рассказать об истории гаванских карнавалов.

Прежде всего как возник карнавал на Кубе? В середине XVI века испанские колонисты стали устраивать на острове привычные им религиозные шествия. В них влились привезенные из Африки рабы, внеся в церемонию свои нехристианские символы, свои танцы...

Чем дальше, тем больше негров-рабов прибывало на Кубу, и тем больше африканских мотивов появлялось в шествии. Тогда испанское правительство запретило манифестации: они носили уже скорее антирелигиозный, чем религиозный характер. Чтобы не порочить «чистоту католицизма», церковные праздники стали проводить в стенах церкви, а для карнавального шествия выбрали день 6 января, День Королей. Было это в начале XIX века...

Январские шествия продержались почти целый век, а затем национальная буржуазия решила проводить карнавальные гулянья не в День Королей, а в феврале — марте. Так это и было вплоть до наших дней. И только после революции карнавал перенесли на 26 июля. Причины вполне понятны: в разгар сафры не до карнавалов, а 26 июля, день штурма Монкады, — национальный революционный праздник.

Помню, вскоре после революции товарищи из Совета культуры попросили меня сделать обзор карнавалов, чтобы не утерять эту прекрасную традицию: в период жестокого правления Батисты они проводились крайне редко. Сделал. И с тех пор всерьез увлекся карнавалами: сейчас готовлю о них книгу.

Карнавалы у нас идут по всей стране: и в Гаване, и в Сантьяго, и в центральных районах острова. Они остаются традиционным народным гулянием, но тем не менее они везде разные. Например, в Гаване это прежде всего карнавал-зрелище, карнавал-представление. И действие в нем развивается непрерывно, хотя и не очень быстро. Вы, конечно, видели, как сменяют одна другую сияющие огнями карросы — корабли-колесницы. Они как бы составляют графическую основу карнавала, и облик их не всегда был одинаков. В начале XX века карросы делались небольшого размера, как правило, они служили рекламным целям. Так, железнодорожная английская компания сооружала карросу в виде локомотива, но, конечно, без сеньорит, без плясок и здесь не обходилось. Была карроса кофейной компании: маленький домик, а в нем женщина варит кофе...