Пиарщики снова пишут (сборник) - Андрей Травин

Прости, живой факел, на небе нет места,

Стоит пыль столбом и пуст путь за тобой.

Но она поведет за собой взмахом крыла,

И те, кто останутся верными ей,

Никогда не поверят, что она умерла —

Эта девушка в огне.

1997 г.

Лихолетье

Упитай меня сном до свинячьих размеров,

Положи мирно руки на в испарине лоб.

Ощути удар пульса, вкупе глубину бреда,

Зафиксируй на пленку летальный озноб.

Рассекай рукой воздух, чтобы стал миг короче,

Помоги мне забыться, дай волшебный наркоз.

Разреши моим чувствам между сердцем и сердцем

Челноком пробежаться, пока в силе гипноз.

Здесь без нас ровно так же,

Как если мы здесь:

Колыбельно пух с перьями

Стремится к земле.

Не рождаются те,

Кто бы крикнул: "Я есть!".

Дети сызмала приучены

Копаться в белье.

Под моими ногами плетут оргии черви,

С головою ныряя в мой холерный плевок.

Тело болью ослаблено, напряжены нервы.

Все, на что я способен – это взгляд, как упрек.

По ту сторону – дым, по ту сторону – слякоть,

Наш фарватер – по ветру, а примета – беда.

Час от часа не легче, скоро за поворотом

Персональный волхв скажет: "Не ходите туда!".

Здесь без нас ровно так же,

Как если мы здесь:

Колыбельно пух с перьями

Стремится к земле.

Не рождаются те,

Кто бы крикнул: "Я есмь!".

Дети сызмала приучены

Копаться в белье.

1997 г.

Васильковые сны наяву

Золотым мальчиком за солнечным зайчиком

По полю летнему бегал деньком.

Сливочным пальчиком касался крыл бабочек

И дивил святцев сонм спекшимся молоком.

В расшитой рубашечке среди незабудочек

Кудрями пшеничными зелень разбавлял.

То был днем последненьким, впереди – взросление:

Вещь противна – пакостна, да кабы знал …

Тенью черно – угольной, с сальными лохмотьями

Бесы прокаженные сзади подошли.

В чертов хоровод сплелись сетью неразрывною.

За ладошки спрятался, да они нашли.

Хохотом болезненным неба сотрясали синь,

Щекотать взялись, пытались, да кусался я.

Дальше что случилось, брат, мутно вспоминается:

Пастушок нашел мальца без сознания.

Сутки напролет молчал, глаза дико бегали,

Матушка слезинками заливала лик.

Крестными знаменьями осыпал в испуге люд,

Пока кому из души не прогнал старик,

В тот же миг скончавшийся, поседевший добела,

Пенной кровью харкнувший в общий вой и визг.

Я вернулся прежним, но маменьке не сказывал,

Что, заместо васильков, в сердце василиск.

1997 г.

Паника птиц

Замер от восторга, радостью томимый:

Глазки – в ясно – небо, сердцем – ближе к крыльям.

В мареве июльском озорные птицы

Сумасбродным танцем принялись кружиться.

Воздух пропитался бесшабашной волей,

Завистливой слюнкой запершило в горле.

В синь – не наглядеться, нет тому порога.

Только точит нутро странная тревога.

Замер, словно вкопанный, онемев от гнева:

Так всегда случается с растерявшим веру.

В городской помойке, бередя страданья,

Унижались птицы, ища пропитанья.

Что ножом по венам, что иголка взгляда…

Путь нелегок к свету: сделал шаг – засада!

Одурачить сызнова? Много ли усилия!

Осмотрись! Вокруг в избытке ложное, красивое.

1998 г.

Сергей Грачёв и Сергей Никулин

Сергей Сергеевич Никулин, управляющий партнер "Группа 808. Информационный аудит". Рассказчик.

Сергей Анатольевич Грачёв, писатель.

Родился в 1961 году в Подольске Московской области, окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Работал в издательствах "Мир книги", "Славянская школа", в литературно – художественном и публицистическом журнале "Новая Россия. Воскресенье". Рассказы публиковались в журналах и альманахах "Истоки", "Аргун", "Пионер", "Дон", "Москва", "Литературная Кубань", "Подольский альманах", "Тропою радуги", "Московский писатель", "Московский вестник", "Слово", "Новая Россия. Воскресенье", "Читаем, учимся, играем", "Человек и закон", "Детская Роман – газета" и др.; в коллективных сборниках "Эта гиблая жизнь" (ИТРК), "Письмена на песке" ("Московский Парнас").

Автор книг: повестей "Никто не застрахован" (М. "Мир книги", 1993), "Если ты смеешься…" (М. "Юность", 1998), "Рисунок на старых обоях" (М. "Мир книги", 1996); сказок "Солнечный эльф" (М. "Мир книги", 1997) и "Сказки о трех котах" (М. "Адалень", 2004); очерков "В пульсе высоких напряжений" (М. "Мир книги", 1996), романа "Медвежий баян" (М. "Глобус", 2000), "Сорванный поцелуй" (рассказы и повести, 2008 Подольск, "Информация") и др. Член Союза писателей РФ с 1997 г.

Предисловие к серии рассказов

В самый разгар перестройки, когда талоны на продукты питания постепенно отмирали, в редакции одной подмосковной газеты я познакомился с интересным человеком, моим тезкой Сергеем Никулиным. Выглядел он как научный сотрудник НИИ, большелобый, с бородкой, в очках, из‑под которых внимательно и весело глядели на меня глаза энергичного, никогда не унывающего исследователя – практика. Он руководил тогда сельскохозяйственным внедренческим предприятием.

В редакцию Сергей Сергеевич принес статьи о своих последних и довольно необычных изобретениях. Он со своими единомышленниками разработал биологически чистый биостимулятор для бахчевых культур, присадки к моторным маслам и фильтры для очистки воды от тяжелых металлов, нитратов и хлоридов. Другие изобретения были необычными даже для сумбурных 90–х – например, пробки с противоаэрозольным накопителем, который увеличивал срок службы автомобильного аккумулятора на 25 процентов. Мой тезка, как умел, боролся с электромагнитными излучениями, которыми мы пронизаны сегодня насквозь и которые ослабляют нашу истончившуюся иммунную систему, действуя при этом подавляюще на психику. А психику ближнего необходимо было укреплять – для успешного построения нового капиталистического общества. И Сергей, вместе со своими соратниками: историком, экстрасенсом и йогом, – придумал экран «Корона» – в виде обработанной по определенной технологии магнитофонной ленты. Вспомните наших пращуров – славян с ленточками – повязками на голове…

Но дело даже не во всех этих полезных изобретениях. Сергей Никулин оказался весьма интересным рассказчиком. Он знал массу занимательных историй, которые произошли с его приятелями и, нередко, при его самом непосредственном участии. Вот несколько этих забавных историй из славного доперестроечного времени я и решил поведать вам, дорогие читатели. Безусловно, с позволения моего тезки. И если Вы, уважаемый читатель, уже слышали что‑то подобное, то будьте уверены в том, что наиболее реалистическую и правильную версию поведал мой тезка.

«Лабана Клаб»

Земля, как известно, слухами полнится, а народ – он, знаете, как приукрасить любит! Разбирайся потом, что почем, и где есть истина. Вот и про случай на сахарном заводе тоже всякое болтают. А дело было так.

В 1971 году я провалился на вступительных экзаменах в институте. Маманя мне и говорит:

– Раз ты не готов к науке, то иди на производство. В конторах еще успеешь насидеться. К деду в Лабинск поезжай, он там кузнецом на сахарном заводе работает.

Дедушка за меня словечко перед начальством замолвит – это, конечно, хорошо, но я решил заручиться документом с печатью, направлением, путевкой в жизнь, как говорится. К человеку с путевкой от комсомола совсем другое отношение. Сходил я в горком, сказал вожакам, что меня степная птица в даль рассветную зовет. На сто восемьдесят километров от Краснодара – в предгорья Главного Кавказского хребта, поближе к минеральным источникам.

– Молодец, Никулин! – обрадовались вожаки. – С ученика токаря начнешь, а там, глядишь, через три месяца настоящим рабочим станешь. Сергеем Сергеевичем величать начнут. А почему именно Лабинск выбрал? – спрашивают.

– Ну, во – первых, там «Кубанских казаков» снимали, – отвечаю. – Мой любимый фильм. А во – вторых, минеральная вода в том месте отменная, как в Баден Бадене. Для желудочно – кишечного тракта очень полезна.

– Ну, ладно, знаток! – прервали мой поток красноречия вожаки. – Езжай подобру – поздорову. – И дали мне путевку в жизнь.

Как и во всяком кубанском райцентре, в Лабинске работало несколько заводов: консервный, маслоэкстракционный, сыродельный и мясокомбинат. А потому что в долине реки Лабы еще и свеклу выращивали, был еще и сахарный завод. А на сахарном заводе, если сказать по совести, полноценно можно вкалывать не более трех месяцев в году – пока свекла идет. Вот когда ее с полей привозят, завод бухтит круглосуточно, молотит и молотит. Чуть упустил свеклу, вовремя ее не переработал, она для производства сахара негодна становится. Очень тонкий продукт – свекла. Поэтому и производство серьезное необходимо; тут тебе и кузнечный, и токарный цеха, и даже вагранка – небольшая печка для переплавки чугуна, с горном, на угле и коксе работает.